Французские румяна

       Нина Ричи, Нина Ричи, Нина Ричи… Посмотрите, мадам, на нас с небес! Как мы идем во французский дом покупать румяна. Три поколения женщин - мне пятьдесят, Вике, моей снохе, двадцать пять, а внучке Кате пять с хвостиком. В этом возрасте хвостик имеет значение. Мы по-своему счастливы, - я тем, что могу доставить радость Вике, накопив кругленькую сумму на дорогую косметику. Вика - потому что вот-вот будет казаться взрослой и красивой, а не четырнадцатилетним подростком. А Катьке нравится наша прогулка по осеннему городу, когда все ярко в природе и еще тепло…
       Во французском доме двухметровые ухоженные продавщицы вроде любезны, но посматривают снисходительно. Вот до нас были такие посетители… Немолодой богатенький пузанчик осчастливливал свою секретаршу, а жена и дочка мебельного барыги подыскивали подарки подругам. Мы конечно из другой оперы, ну и что? Я умею смотреть так, что не снилось английской королеве. Пытаюсь скрыть свою робость перед этими искушенными в косметике девахами. Вот и стою перед прилавком и прошу «придворную даму» показать нам румяна. А не то - могу и казнить. Девушка принимает на веру мою медлительную уверенность и предлагает несколько вариантов. Вика пробует сначала теплые оттенки. К ее оливковой коже и серым глазам подходят разные цвета. Она очень бледна – то ли от природы, то от анемии, которой так подвержены молодые женщины. Правда, Вика не очень-то посвящает меня в сложности со своим здоровьем, справедливо полагая, что у меня проблем достаточно.
       Викины бледные щечки мы вначале закрашиваем персиковым тоном, - ну что ж, неплохо. Глаза становятся голубоватыми, брови кажутся темнее. Потом пробуем откровенно розовый, поддерживая его розовой помадой. Нет, это не для Вики, слишком кукольно. Катька начинает изнывать, и тогда я предлагаю каждый вариант рассматривать при дневном свете. Мы выходим на улицу и оцениваем, подходят ли эти румяна Вике. Решающее слово за маленькой Екатериной. Сделав несколько ходок, мы останавливаемся на фирме «Нина Ричи». Румяна холодного тона с переходом от насыщенного к очень светлому. Викино лицо смотрится выигрышно, нежные тон подчеркивает пепельные волосы и серые глаза. Отлично! Мы все очень довольны, выходя из французского дома с красивым розоватым пакетиком, в котором такие необходимые нам всем румяна…
       Вика умерла примерно через три недели. Грипп, осложнение, менингит. Рухнул мир, в котором она была самым хрупким и самым драгоценным звеном. Вика, девочка моя, я буду тосковать о тебе всю жизнь. Эта боль, которая не проходит. В день похорон я увидела Вику уже в гробу. Слезы мешали рассмотреть ее лицо, но что-то показалось мне странным. Яркий макияж на ее лице. Да! Она была раскрашена, будто бы собиралась на концерт. Губы были обведены темно-розовым карандашом и подкрашены розовой блестящей помадой. Тени на глазах, тушь на ресницах… А на щеках - умело растушеванные румяна. Те, из французского дома. Кто-то наложил их - от светлого тона к насыщенному, «оживляя» Викино лицо. Боже! Зачем?
       Я подошла к сыну, который был в тот день удивительно спокойным. «Кто это так ее раскрасил, Слава?» - «Сима…». Я поискала глазами эту мало знакомую мне женщину. Она деловито сновала между людей, пришедших на похороны. И почудилось мне в ее глазах что-то похожее на удовлетворение. Боже, что это? Как это она смогла так раскрашивать мертвого человека? Это же надо - какая выдержка, да главное - зачем?!
       Через три месяца Слава сделал ей предложение, на Викиной могиле к этому моменту даже травка не взошла. А Сима надела Викины вещи и предстала перед Катей в образе новой мамы. Интересно, пользуется ли Сима румянами, чтобы скрыть бледность? И есть ли у нее мать?