Иерархия

Иерархия

- Артем, сегодня за тобой еще четверо, ты знаешь, что делать, пистолет заряжен только четырьмя пулями.
- Да, шеф, знаю, - вздохнул я.
Иногда мне приходиться удивляться созданной нами иерархией, в которой совсем немного звеньев. Есть мы – убивающие слабых, есть слабые – те, кто нарушает закон, не может вы-жить в этом мире. Порой я ощущаю себя спасителем, порой – палачом, но чаще и тем и дру-гим одновременно. Потому что все равно я убийца. Что будет, если я преступлю закон? Я стану слабым, и убьют меня. Ненавижу нашу иерархию. Нельзя при такой системе чувство-вать свободу, даже Правохранителям.
- Димон, идем со мной, поможешь? – окликнул я напарника.
Вдвоем всегда веселее. Да и не люблю я убивать в одиночку. С напарником как бы делишь ответственность, а так – сам за себя.
- Нет, сегодня ты пойдешь один, - ответил вместо Димы шеф.
Ну, если шеф против, то нет проблем. Я кивнул. Не пойму, проверить хочет что ли? Сомне-вается, значит. Или задание сложное, впрочем, обычно одна пуля в запасе у меня всегда оста-валась, а тут четыре ровно на четырех людей. Странно.
Я спустился по лестнице, долго лифт ждать не люблю. Запустил руку в карман, проверил, все ли на месте. Револьвер, ключи, деньги, пару визиток – все, что надо!
- Артем, не забудь табличку, - напомнил Серега.
Точно! Я и забыл, что наше начальство сделало нам сюрприз – специальные таблички с над-писью «Правоохранительные органы». Теперь нам никуда не деться от жадных глаз прохо-жих.
Я схватил табличку, попрощался с Серегой и вышел на улицу. Терпеть не могу весну, вечно стоит холодная и мерзкая погода, лужи под ногами – просто гадость! Сев за руль, настроил любимую волну, но там, как всегда, была реклама.
День плохо начинается, – мне ничего не нравится!
Я стал листать досье своих жертв. Так, Вячеслав Коровин, 32 года, программист. Что-то в последнее время программисты – главные нарушители закона. Милое дело – спиваются, нар-команят, отлынивают от работы. Но у нас с такими разговор короткий – пуля в лоб! Я пере-листнул досье. Марина Степашкова, ну, как всегда, мне достается слабый пол! Нечестно…. Мне тяжело морально убивать женщин, особенно красивых. И шеф это знает, зараза! Кар-пенко Людмила, 48 лет. Ладно, прощаю, эта свою жизнь отжила, у нас дольше 50 лет не жи-вут, потому что в этом возрасте обычно начинают преступать закон, пора бы мне уже при-выкнуть! Я открыл последнее досье и тупо в него уставился. Не может быть! Шеф не мог так поступить…. Андрей Кроткий, 10 лет. Ну, уж нет! Детей я еще не трогал. Хотя в таком возрасте вряд ли прогуливают школу.… Значит, что-то важное. Пули ровно четыре, мне ни-куда не деться, иначе мне конец. Иначе я - слабый…
За печальными мыслями я не заметил, как подъехал к нужному дому. Я оставил машину у подъезда. На стоянке вряд ли бы много взяли, но мне опасаться нечего – не украдут. Такую машину за километр обходят, даже прозвище дали – «машина смерти». Правильно. Народ на-до держать в страхе, тогда и нарушений поменьше будет.
- Бабуля, не подскажете, Слава Коровин здесь живет? – полюбопытствовал я у старушки.
Наверно, она не заметила мою машину. И эту чертову табличку.
- Ой, сыночек, здесь, пятый этаж, справа дверь. Вы, верно, родственник? – причитающим голосом ответила бабуля.
- Что-то типа того, - усмехнулся я.
Обожаю морочить головы людям. Какие же они беззащитные и наивные. Чувствуешь невз-начай свое превосходство, начинаешь ими командовать, манипулировать.
Лифт не работал, сегодня я дружу с лестницами, но не до такой же степени. Дом был старый, стены убогие, исписанные. Краем глаза я увидел на стене скромную надпись «Право-охранительные органы - козлы». Ах, так? Вот работенка! Черненькая, грязненькая…
Я постучал в дверь. Даже звонка нет. Я стал понимать, почему этого Славу прислали убить. Шеф всегда говорил, что мы стремимся к богатому обществу, верному и правильному, а те, кто так живут – слабые, которые не могут приспособиться к нашему обществу. Мы таких убираем.
Дверь открыл мужчина невысокого роста в замшевом халате. Смуглое и мрачное лицо не очень-то внушало мне доверие. Да и я уж точно не производил впечатления со своей таблич-кой.
- День добрый, я ищу Вячеслава.
- Не добрый ваш день, - буркнул мужчина. – Проходите.
Я откликнулся на приглашение и вошел. Квартира была неуютная, с низким потолком, и мне пришлось нагнуться, чтобы войти. Предки наградили меня высоким ростом.
- Садитесь, - указав на кресло, предложил Славик, - вы из Правоохранительных органов?
- С чего вы решили? – начал играть я.
- Я нарушил закон.
Спорить было бесполезно, к тому же на груди красовалась надпись.
- Да. Я оттуда.
- Вы пришли меня убить, так?
- Так, - вздохнул я.
Мы же не совсем бесчувственные. Пусть люди попрощаются, напишут завещание. Преду-предят, все, как надо…
- Сколько у меня времени?
- А сколько потребуется? - ответил я вопросом на вопрос.
- Всю жизнь…
- Тогда у вас двенадцать часов, - усмехнулся я.
Ну и странные эти людишки, дай свободу, – на голову сядут. Раскатали губки! «Всю жизнь», - мудро…
- У меня нет выбора?
- Выбор был до нарушения закона, - отчеканил я. - До свиданья.
Одного предупредили, кто там дальше? Ах, да, молоденькая Марина. Вот шеф зараза! Слов нет. Если бы еще с Димулей поехал, а так совсем один на один с…
Машина уже приближалась к площади, завоевывая вместо симпатий испуганные взгляды толпы. Ух, как шугаются. Ага, значит, есть нарушители. Послушным чего пугаться-то? Мно-гие даже крестились. Пусть не надеются, Бога нет, есть закон!
Наконец, я подъехал. В машине просто запарился, шеф переборщил с оборудованием, а кон-диционера не поставил. Жаль.
 Марина Степашкова жила в огромном частном доме, напоминающем большой коттедж. Так. Материальное положение нормальное, странно, как же можно было нарушить закон?
Калитку открыла… зараза шеф… красотка, просто прелесть! Что делать? Рука же не поднимется!
- А, органы, проходите…
- Ждали, как вижу… - улыбнулся я.
- Давно, между прочим. Как к вам обращаться?
- Вообще-то не разглашается… Артем, - быстро исправился я.
Блондинка с отменной фигурой смотрела на меня просто ангельскими глазами.
- Простите за нескромность, что же вы такое сделали, что преступили закон? – полюбо-пытствовал я.
Мне показалось, что глаза красотки сверкнули, будто у волчицы. Не очень понравились мне огоньки, которые зло светили в них.
- Я занимаюсь проституцией, - несмотря на все, спокойно сказала Марина.
Даже ослепительно улыбнулась.
Вот так штучки…
- Занимаюсь уже пять лет. Слепые ваши органы!
Как мило смеется она, несмотря на то, что говорит такие глупости. Впрочем, все женщи-ны одинаково глупы.
- Кстати, я уже готова умирать, - как-то гордо звучали эти слова, - мне нечего было скры-вать от родных, так что если увидят труп, разберут, чьих рук дело.
- Не все готовы сразу, - удивился я.
- А что, неудобно? Не стесняйтесь…
Я и не стеснялся. Достал из кармана пистолет, перезарядил. Девушка смотрела на меня ласковыми глазами, молящими о пощаде больше всяких слов…
- Как предпочитаете: в сердце или в голову?
- У меня еще и выбор есть! Прелесть-то какая! В таком случае лучше в мое трепещущее сердце, мозгов все равно нет!
- Самокритично, - заметил я и легким движением пальцев оборвал красавице жизнь.
Вот и поднялась рука…
- Не промахнулись, огорченно сказала Марина на прощанье.
- Правоохранители не промахиваются…
Я совру, если скажу, что мне ее не жаль. Но морально я себя убил уже давно, по крайней мере, мне так кажется… Шеф всегда говорил, что у хорошего работника не должно быть чувств. Никаких.
К Людмиле я поехал на маршрутке. Машину поставил в гараж. Не захотел привлекать вни-мание. Ехать пришлось к ней на работу, хотя куда только и не несет нас, правоохранителей, за своими жертвами! Впрочем, не так уж и далеко работа находилась. Я легко нашел нужный офис и заглянул в приоткрытую дверь. Но охранник тут же ошарашил меня, сказав, что как раз все поминают свою сотрудницу. Наверно, вид у меня был страшный. Охранник просто отшатнулся. А я испугался… Кто-то уже прибрал все к рукам, работу сделал чисто, никаких следов. Знает ли шеф?
Доехал я быстро. Серега даже заподозрил, что что-то случилось. Еще бы, приезжаю рань-ше времени и спрашиваю шефа. Обычно после получения задания мы не появляемся днями. А тут и пяти часов не прошло…
- Да, Артем, заходи.
- Шеф, Людмила… - начал я, но шеф меня опередил.
- Я знаю, вернее, недавно узнал. Оставь, расследованием займутся другие, а ты работай дальше спокойно.
- Поэтому вы дали четыре пули вместо пяти, - догадался я.
- Верно, Артем. Молодец, я всегда знал, что ты способный ученик. Это твоя работа. Я, правду сказать, вас всех проверяю.
- Догадался, - буркнул я.
Это как экзамен, только серьезнее раз в пятьдесят, потому что от того, как ты выпол-нишь свое задание, зависит не только будущее, а еще, может быть, и жизнь… моя.
Навстречу мне шел Димуря.
- Ну что? Как у тебя, - спросил он не своим голосом. Усталость так и валила из него…
- Попрет, - кивнул я.
- У меня тоже проверка. Четыре человека, одна даже молоденькая красотка. Тяжко, друг…
Вот когда меня гордость пробрала, не один я влип, не одному мучиться…
- Без чувств, - шепнул я наш главный завет.
- Где тут чувства? Кто-нибудь видел чувства, - повыделывался Димуря.
Ну, шеф дает, все предусмотрел, всех работой занял!

Хоть убей, но к мальчишке я не намеревался ехать. Не в моих силах убивать ребенка. Даже преступившего закон. Вот почему шеф говорит, чтобы никакой личной жизни не было, даже легкий флирт запрещает, разве что с жертвами.… И я держался. Никаких женщин, никаких детей. Никакой личной жизни, абсурд! Даже родных нет. А тут еще эта грязная работа.
Я шел по серым улицам города и не находил себе места. Как объяснить шефу? Я не хочу сам преступать закон, а я чувствовал, что так и сделаю.… Вот когда убийца становиться жерт-вой.… Но дети, они-то причем? Это законы для взрослых, а не для маленьких глупцов. Я нико-гда не был отцом. А шеф? Злые языки поговаривают, что у него есть семья. Но мало кто их слушает. Все мои хождения закончились у бара с заманчивой вывеской «Старая таверна». Я заказал только спиртное. Я хотел забыться, оставив горькую правду в несбывшемся сне.… И к вечеру я уже не помнил, кто я такой. Но одно было неизменным. Пронзала сердце беспричин-ная тоска, зудила беспечные мысли и не проходила. Если попытаться, я бы мог вспомнить, что пьяные ноги меня занесли не в свою квартиру, и я долго ковылял под заборами ночью. Толь-ко зачем вспоминать?
Когда позвонил шеф, я еле-еле разлепил глаза и заметил, что нахожусь дома. Надо же, все-гда бы так!
- Да, Александр Юрьевич.
- Все в порядке, Артем?
- Да, шеф, а что?
- Наслышан о твоих похождениях. Не узнаю тебя, ты вроде не пьющий!
Вот проныр, все знает, везде пронюхал…
- Не всегда, - ответил я вызывающе.
- Ладно. Не забывай о делах. Все.
Вот уж теперь не забуду! Обнаружив в холодильнике минеральную воду и палку колбасы, я немного перекусил, и уже через пятнадцать минут стоял около двери Андрея Кроткова. И как-то странно сжалось мое и без того беспокойное сердце.
Мне открыли не сразу. На пороге появилась женщина с заплаканными глазами, но, увидев меня, удивленно скорчила гримасу.
- Вам кого?
- Мне нужен Андрей.
Женщина кивком пригласила меня в квартиру.
- Заходите…
Но почему-то не слишком доброжелательно это звучало. Женщина позвала Андрея и скры-лась в комнате. Я стоял минут пять, рассматривал серый коридор, груду белья, лежащую на стуле. Но вскоре в зеркальном отражении появился маленький мальчуган. Мальчишка улыбал-ся, но, заметив меня, мигом стер улыбку с лица.
- Идемте за мной, - позвал он меня тихо, почти шепотом.
- Меня зовут Артем, я из… - начал я давно заученную фразу, но Андрей меня оборвал.
- Я знаю, откуда вы, не слепой!
Ненавижу! Дурацкая табличка с надписью «Правоохранительные органы», тут ко мне пришла мысль, что надо бы ее снять, но я тут же забыл про нее. Потому что мальчик привел меня в свою небольшую комнату и враждебно уставился на меня.
- Я думал, что вы не придете, - просипел он, - я никому не говорил, надеясь, что вы … - тут его голос сорвался, мальчонка захлюпал носом, пытаясь что-то сказать, но я разобрал только то, что он укрывал слабого, нарушив этим закон.
Я взял мальчика за руки, пытаясь успокоить, но он плакал взахлеб, и говорить что-то ему было бесполезно. Какой же я глупец, и впрямь почти поверил, что мальчишка преступник. Как еще эта чистая и искренняя душа могла нарушить закон? В этот момент мне захотелось провалиться от стыда сквозь землю со своей грязной работой! Я не должен убивать мальчи-ка…
- Дядя Артем, не убивайте… - словно прочитав мои мысли, шепнул сквозь слезки Андрюша.
Никто не называл меня дядей… Я задумался о том, что и у меня мог быть такой славный ребенок. Если б ни эта работа…
Я сам преступлю закон ради спасения этой невинной жизни. Теперь и я буду ждать: за мной придут очень скоро. Можно только помолиться, чтобы это были не верные друзья. Вдвойне тяжелее принимать смерть от них.
Еще я вспомнил свои недавние слова «Бога нет, есть закон», и что-то шевельнулось в моем сознании, я убрал руки от мальчика.
- Есть закон, - равнодушно прошептали мои губы, но я не хотел этого говорить.
- У тебя есть двенадцать часов, - снова я услышал свой почерствевший голос.
В чем дело? Кто-то делает все за меня, беспардонно врываясь в мое сознание, направляя в другое русло мои мысли...
Чужая рука закрыла дверь, чужие ноги вынесли меня из подъезда.
Еще издали я увидел у своей машины шефа. Случайно ли?
- Артем, все в порядке? – спросил он, когда я подошел.
- Да. Но, судя по тому, что вы здесь находитесь, что-то все-таки стряслось…
- Верно, Артем, стряслось. С тобой. Я чувствую, что в тебе что-то переменилось.
Чувствует? Каким образом это у него получается. Уж не связано ли это с моим сознани-ем…
- Сначала ты напиваешься, потом в тебе просыпается сочувствие к мальчишке, - мораль только начиналась.
А про сочувствие к мальчишке я ничего никому не говорил.
- В чем дело, Артем? Объясни. Или ты находишь нашу работу слишком скучной для твоего ищущего ума? Одумайся, ты укрываешь преступника. Этот мальчишка им и является, не-смотря на возраст. Не по годам проворный! Объясни, Артем!
- Все уже в порядке, - как можно стойким и уверенным голосом сказал я. Это мне удалось с немалым трудом.
- Точно?
- Конечно, шеф. Виноват, - снова отчеканил я.
Но мне не показалось, что он поверил моему слишком твердому голосу. По крайней мере, шеф натянул, точно пружину, искусственную улыбку.
Кивком шеф пригласил меня в свою машину.
- Дело есть, - бросил он, не пояснив конкретней.
Я не стал спрашивать. Надо – сам скажет. И точно, не прошло и минуты, как шеф загово-рил.
- Не волнуйся, твою машину заберут и доставят в офис, а мы едем к Абагору.
Ох, и не нравится мне все это. Абагора я знал, но он мне доверие не внушал, потому что был у нас с ним один пренеприятнейший инцидент. Не буду рассказывать. В общем, мы друг друга недолюбливали.
- Меня не волнует, как ты к нему относишься, - продолжал шеф, будто читая мои мысли, - но его рекомендациям следуй строго, что скажет – то и выполняй. Я ему полностью доверяю.
А я доверяю шефу и выполняю его указания. И ничего с этим не могу поделать.
Мы подъехали к частному дому, больше похожему на средневековый замок без окон и две-рей. Как в фильмах ужасов. Надеюсь, что я правильно делаю, что доверяю шефу…
Мы миновали пару коридоров и очутились в огромной зале. Не знаю, как здесь поместилось столько народу, но зала просто бурлила людьми. Самое страшное было то, что во всем зда-нии я действительно не заметил ни одного окна.… И куда же меня ведет коварный шеф? В этом месте явно занимаются нелегальной деятельностью. Мы прошли залу и заглянули в со-всем неприметную дверь. Здесь-то и восседал Абагор. Шеф попросил остаться тут. Ладно. Я не против. К моему удивлению шефа не было только минуты две. Обычно приходится ждать пятнадцать минут как минимум. Наверно не стоит описывать, как шеф ушел, а мы с Абаго-ром еще долго блуждали по замку, его темным лестницам и длинным коридорам, которых, к моему сожалению, оказалось немало.
Наконец мы добрались до нужной залы, и Абагор дал мне пузырек с какой-то красной жид-костью. Я удивленно взглянул на него.
- Так велел шеф, - пояснил Абагор, - примешь перед заданием, только выпей до конца.
- А что это?
- Не бойся, не отрава. Просто повышает внушаемость.
Тогда я не задумался над его словами. Внушаемость – так внушаемость!
- Может, тебе даже понравится, - пожал плечами Абагор.
Мы с ним разговаривали свободно, будто старые друзья. Я был не против.
От него я вышел с неплохим настроением. Сев в машину, снова попытался настроить при-емник. Играла незнакомая мне песня. Но я не слушал, я стал перебирать в голове недавние со-бытия, а еще ко мне пришла мысль не пить жидкость Абагора. Что-то раньше я за шефом не наблюдал, чтобы он кого-либо водил сюда. Что-то такое было давно, - подумал я и тут же забыл, потому что как раз подъехал к дому Андрея. Рука скользнула в карман и оставила там ключи, а, нащупав пузырек, выскользнула наружу.
Уже стоя перед дверью, я решил не пить жидкость. И сердце, казалось, как-то по иному забилось, когда дверь открыл Андрюшка. Я же не палач? Который убивает маленьких мальчи-ков…
Андрей молча провел меня в уже знакомую комнату.
- Кого ты хоть укрывал? – нарушил я давящее молчание.
- Маму, - на этот раз мальчик держался увереннее, не давая волю, слезам, - она выпивает.
Другого я не ожидал. Не школу же он прогуливает, в самом деле! Просто он оказался не-винной жертвой нрава дорогих ему людей.
- Приведи ее сюда, - попросил я.
Но мальчишка сжался и замотал головой, не в силах говорить. Мать, естественно, он не хотел выдавать. Но продолжалось это недолго, видно, суровый и пронзительный у меня был взгляд.
Когда в дверь следом за Андреем вошла женщина, я заметил поразительное сходство, скры-вающееся в голубых глазах, правильном овале молочного лица. Я ужаснулся при мысли, что и Елизавету Алексеевну (так зовут мать Андрея) должна постигнуть та же участь, что и мальчонку. Пуля в лоб… Я не мог ничего умнее придумать, чем подставить себя под удар. Я собирался спасти эту семью, собирался сам преступить закон. Теперь я буду ждать, когда за мной придут. Может, было бы лучше, если бы я выпел этот напиток Абагора?
Как же я теряюсь, когда вижу женские слезы, слышу жалкие просьбы. Елизавета молила меня не убивать ее сына, даже хотела подставить себя под удар, но я ее перебил.
- Не собираюсь я никого убивать.
В комнате после этих слов повисла гробовая тишина. Наконец, Елизавета прошептала:
- Но тогда вы подставите себя под удар.
- Подставлю, - вздохнул я.
- И что же вы собираетесь делать? Вас же убьют…
- Убьют, - эхом отозвался я.
- Но…
- Я думаю, если вы поторопитесь, мы еще успеем спастись.
Пока Елизавета хлопотала над походной сумкой, я сидел с Андреем, который смотрел на меня с нескрываемым любопытством.
- Почему вы так поступаете, вы ведь можете убить нас с мамой? – спросил он. Пряча гла-за.
- Могу, но я знаю, как хочется жить, я – человек.
- Но вы разве не хотите жить?
- Хочу, но я еще никогда не убивал детей!
Я не знаю, почему я оправдывался. Наверное, для себя. Мне, несомненно, хотелось закончить этот разговор. Но хотел уйти от объяснений, от своих мыслей и рассуждений. Хотелось про-сто заснуть и проснуться нормальным человеком, которому не надо убивать, а потом оправ-дывать себя за это. Как говорится, шкурой чувствовал, что все, в конце концов, закончится, и закон нас настигнет. Ведь я совсем не представлял, как дальше быть и куда держать путь, и хотел спросить об этом Елизавету, но она сама откликнулась на мои мысли. Что-то в по-следнее время они стали совсем предсказуемыми.
- Я знаю, куда нам идти, - прозвучал голос из соседней комнаты.
Я не стал уточнять. Знает – хорошо. Если захочет, сама скажет. Но продолжения почему-то не последовало. Странно как-то получается, я иду против закона, и выбора у меня нет. Всегда был, а сейчас нет. Обычно я сам лишаю людей выбора, и тут совсем по-другому полу-чилось…. Одним неверным выбором я заслонил для себя все остальные. Верным или неверным, увы, решать не мне. Но выбор я потерял…
- Можно к вам обращаться только по имени? – сорвал мою медленно тянущуюся мысль Ан-дрей.
Мальчик сидел, осунувшись, видно, совсем ничего не понимал в этих запутанных законах и решил сменить тему.
- Нет, сыночек, дядя Артем старше тебя… - начала поучать Елизавета. Но я улыбнулся и перебил ее.
- Конечно, можно. И вам, Елизавета, можно.
- Тогда уж просто Лиза.
Эта женщина отличалась от всех расфуфыренных красоток, которых я когда-либо видел. Никогда бы не подумал, что она пьет, подставляя под удар собственного сына. Значит, что-то тут не так. Может, у нее есть какой-нибудь план…
Когда походные сумки были собраны, Елизавета вывела из чулана мотоцикл.
- Я думаю, что на вашей машине нас быстро разоблачат, - ответила она на мой любопыт-ный взгляд, - умеете водить?
Я утвердительно кивнул. Чему только не учат правоохранителей. Вот и пригодилось…
Мотоцикл был трехместный, с хорошим управлением. Управлять таким - просто наслаж-дение.
- Куда ехать? – спросил я, когда все удобно расположились.
- Для начала надо выехать из города. Надеюсь, проедем спокойно.
Я тоже на это надеялся.
- Но за границу нам выехать не удастся, - предположил я. – Много дней займет, и органы по всей России будут предупреждены.
- А мы и не поедем. Андрюша несовершеннолетний, много хлопот будет.
Я тоже так подумал, а там еще возникнут проблемы с визой. По инерции я полез в карман и невзначай наткнулся на пузырек Абагора. Его внушаемость мне пока не понадобится.
Вообще предстоящий путь я совсем себе не представлял. Мне казалось, что нигде нельзя скрыться от закона. Его не перехитришь, хотя… кто еще может так хорошо знать деятель-ность правоохранителя, как не сам правоохранитель. В этом было мое преимущество и мое поражение, так как меня не оставляла пессимистическая мысль, что закон нас настигнет…
- Елизавета, можно нескромный вопрос?
- Я живу только с сыном, - отчеканила Лиза.
- Да нет же. Часто вы выпиваете?
Я рассмеялся, а вот женщина почему-то слегка побледнела. Наверное, ей стало неудобно за свое откровение. А, может, это действительно нескромный вопрос?
- Я осознано нарушила закон, не подумав о сыне. Я сама себя погубила, еще и мальчика под-ставила…
- Но что вы хотели этим добиться?
- Хоть чуточку изменить жизнь в лучшую сторону. Или же просто придумать для себя другие законы.
- Понимаю.
Я задумался. Я действительно понимал ее. И кто придумал эти законы, почему за непослу-шание такая жестокая расправа – убийство? Я и сам пробовал найти ответ на эти много-численные вопросы. Не раз пытался найти смысл всего, который, наверное, заблудился в сто-летиях. Все-таки больше я считал себя палачом. И, оправдывая себя, иду на настоящее пре-ступление против закона, ведь, как оказалось, не все чувства высохли во мне и вместе с жало-стью разом прыснули наружу. Я – человек, в отличие от равнодушного ко всему шефа. И как же мне, человеку, хочется пожить обычной человеческой жизнью. И снова я вспомнил, что так и не обзавелся семьей. Крепкой и нерушимой, связанной взаимной любовью и сопережива-ниями…
Мы уже выезжали из Ростова. Кругом расстилался простор полей, свежий весенний воздух подталкивал в спину. Будто мы летим, на так и обретенных крыльях…. Почему я никогда не предпочитал этот вид транспорта?
В зеленой дали виднелись лесополосы стройных кленов, точно неизведанные миры. Над голо-вой кружили белоснежными хлопьями облака. Вот она – свобода… но не можешь ощутить, не можешь взять эту свободу, когда за спиной погоня, а ветер попутный…
Еще я думал о Лизе. Странно было бы о ней не думать. Мужественная женщина, не каж-дый день таких встречаешь. Не буду ее винить, я не судья, а палач. Она так же, как и я, хочет изменить мир, но вряд ли возможно изменить то, что издавна заложено еще нашими предка-ми, а два индивида вряд ли смогут что-нибудь сделать.… Но я тоже не согласен с законом! В обществе одни богачи и палачи, но, как ни крути, общество не может существовать без со-циального неравенства, ведь на его основе появилось государство. Но и неподчинение тоже стало особой закономерностью. У каждого свой взгляд на мир, а людей прудом пруди. Да и само подчинение обязывает подавлять те начала, без которых человек не может существо-вать, - высокомерие и гордость.
Мои мысли перебил телефонный звонок. Как же я забыл отключить мобильный? Меня ведь могут вычислить, хотя, может, еще и не заподозрили мою измену…
- Не будете поднимать? – спросила Лиза.
Я взглянул на телефон: шеф.
- Не буду, вычислят…
Лиза кивнула, а я проигнорировал еще десять вызовов. Если до этого не спохватились меня, то теперь уж наверняка, потому что я всегда поднимал трубку.
Может, остановиться в деревне? Какой-нибудь маленькой глуши. Правоохранители вроде никогда не проверяли малые селения. Но я не исследователь по подпольям, а всего лишь палач. Мне показывают жизнь, а я ее беру. Насколько я знаю, за границей шарят в обязательном по-рядке, а вот насчет деревень не уверен.
Я хотел поделиться своими мыслями с Лизой, но не решился, потому что Андрей как раз предложил перекусить. Я отказался, как меня ни уговаривали. Не до этого. Мы ехали молча. А о чем говорить? Нас ничто не связывает, мы даже чужие друг другу люди. Одно только общее – цель. Я полностью уверен, что Елизавета мне не доверяет, и в этом я ее понимаю. Всего-то несколько часов назад я хотел убить ее сына, впрочем, не хотел, но все же…
И тут я вспомнил, что на мне так и весит табличка правоохранителя. Я немедленно ее снял. Лиза с улыбкой посмотрела на меня. Поймав ее взгляд, я подумал, что слишком долго жил холостяцкой жизнью…
Вскоре мы подъехали к какой-то деревне, находящейся невдалеке от Дона. Странно смот-рела река, грустно. Жиденькая рябь утопала в заходящих солнечных лучах. От этого казалось, что не воду, а кровь гоняет течение к другим берегам. По-весеннему теплый ветер дул в лицо. На небольшом пляже уже загорали люди. Рановато, вода и земля еще не прогрелись, несмотря на то, что уже месяц стояла солнечная погода.
Природа здесь действительно была чудная, песочный пляж располагался среди березовой рощи. Молодая листва приятно шелестела, ветви кутали птичьи гнезда.
Мы даже решили остановиться. Немного посмотрели на кровавую реку и уходящие вдаль баржи. Здесь я сдался и решил немного перекусить. В желудке давно зудело от голода, еще бы не помешал крепкий сон, но день клонился к ночи, а погоня была близка. Может, и не было ни-какой погони, просто местных правоохранителей предупредили. Что есть хуже вдвойне, по-скольку тогда совсем некуда деться.
Еда была вкусной, особенно на свежем воздухе, особенно на голодный желудок. Тело устало от постоянного напряжения, а в голове был спутанный комок мыслей. Я не знал, что нас ждет впереди. Надеялся на лучшее, но сердце было неспокойно, будто говорило: не дождешься ты покоя в этой жизни и закончишь жизнь в бегах. Я никогда не жаловался на интуицию…
Может, попросить помощи у Сереги или у Димы. Нет, засекут. Они теперь против меня, потому что они с законом. А что, если выпить этот напиток Абагора? Нет. Мало ли что. Приспичит внушаемость – тогда выпью. Можно перебрать своих друзей. Конечно! У меня приятель в Брянске, не правоохранитель. Не подведет. Но ехать придется долго. Хорошо, ес-ли кто-нибудь был бы неподалеку.
- Лиза, у вас нет родственников или проверенный друзей в Ростовской области? Которые могут оказать нам помощь, естественно?
- Есть, но…. Как я смогу доверять вам, правоохранителю?
Я и сам над этим думал. Доверяйте, и все! И потом, моя карьера давно уже кончилась, я сам преступил закон и в таком же положении, как вы. Вслух же я ничего не сказал. Просто пожал плечами.
- У меня очень много знакомых, которые могут нам помочь. И все они нарушили закон и спаслись. Мы поедем к ним. Их считают погибшими…
Вот так штучки! Что же Лиза молчала? Хотя, я ее понимаю. И тысячу раз удивляюсь соб-ственной глупости и наивности. Лиза нарушила закон специально, она хотела жить по своим правилам, по которым живут тысячи людей, и у нее были свои планы, которые я нарушил сво-им милосердием, нарушил, преступив закон. Правоохранители не умеют жить, в таких случа-ях они не выживают самостоятельно, ведь единственным, к чему их руки привыкли, является убийство. Да и вообще дальше своего носа они ничего не видят.
Я поймал себя на том, что говорю о себе в третьем лице, без всякого уважения. А за что меня уважать. Похоже, я и так добился высшей награды и заслужил доверие этой симпатич-ной женщины. Надеюсь, она во мне не ошиблась…
Так значит, рано я себе могилу выкопал….
Я даже не заметил, что давно все доел и просто сидел, уставившись в речку. Хорошо, что хоть в речку, а не на Елизавету. Впрочем, мальчик тоже смотрел на Дон. Было на что по-смотреть, красота! Интересно, а Андрюшка понимает, что задумала мудрая мать? Вряд ли. Для него жизнь однообразна, и существует только один закон - материнский.
Снова зазвонил сотовый телефон. Я еле воздержался от соблазна взять трубочку и что-нибудь съязвить шефу, потому что звонил именно он. Что же, Александр Юрьевич, проверим вашу смекалку! Какую же гордость за себя я испытал в этот момент, думая о том, как шеф убивается, потеряв такого ценного работника, любимого ученика и,
вообще, хорошего человека, как звонит в больницы и морги, выясняя, что же случилось с Темочкой…. Вот я эгоист. Но ничего не могу с собой поделать.
Сидели мы сравнительно недолго, и вскоре отправились дальше. Мы снова молчали: каждый думал о своем. Только Андрей изредка что-то шептал матери на ушко, косился на меня, думая, что я не замечу. Я действительно делал вид, что не замечаю. Все и так понятно. Спасибо хоть на том, что Лиза тут же прерывала мальчика и шипела на него. Это уже о чем-то гово-рило. Может, не о полном доверии, но хотя бы о толике уважения…
Я ехал, вдыхая в себя аромат свежей зелени, любуясь красотой просторной реки. Но эта весна была похожа на все остальные, и, несмотря на теплые лучи солнца, к вечеру станови-лось прохладнее. Я получше надвинул ворот куртки. От весенней погоды можно многое ожи-дать.
- Хотите знать будущее, Артем? – нарушила наше молчание Елизавета.
- Нет. Поживем, – увидим.
Наверное, она ждала от меня что-то типа: «Кто ж не хочет», поэтому удивилась.
- Знаете, я должна вам его сказать. От этого будет зависеть ваша жизнь.
- А вы разве знаете мое будущее? – теперь удивился я.
Странно, конечно, но все может быть…
- Знаю. Вам предстоит выбор.
- Выбор – это хорошо! Люблю выбирать.
- Выбор между жизнью и смертью.
- Даже так? В таком случае это не выбор, потому что я все равно предпочту жизнь.
- Не все равно. Если вы будете нам помогать, вас ждет смерть.
Я задумался. Можно выбрать и смерть. Никогда бы не подумал…
- Решать вам.
- Почему вы так уверены, что выбор будет?
- Вы можете меня принять за сумасшедшую, но мне часто снятся вещие сны.
- А вы уверены, что этот сон был вещим?
- Без сомнений.
Вот так штучки! Нет, ну надо же, еще пару часов назад я и не подозревал, что моя скром-ная спутница мудра, так она еще и пророчит мне судьбу. И красивая…
Ага! Признал! Черт, я не имею ничего против флирта, но это не подходящий случай. Не подходящий!
- А вы мне верите, - поинтересовалась моя спутница.
- Верю. Только сам не знаю, почему!…
- Артем, я вам тоже верю.
- И я, - перебил Андрей.
Я улыбнулся мальчишке. Забавный. Но, может, лучше выбрать жизнь, если, конечно, никого не убивать…
Мы уже подъезжали к хутору, о котором говорила Лиза. Небольшие заброшенные домики колесили по обочинам дороги. Возле одного из них мы и остановились. Лиза вытащила из кар-мана ключ и открыла прогнившую до корней скрипучую дверь.
- Это ваша дача? – спросил я.
Лиза кивнула.
- Ни один правоохранитель не догадался их осмотреть. Кроме вас, конечно.
Я усмехнулся и потупил взор…. Хороший намек. Она мне верит не до конца.
В квартире было душно и пыльно, впрочем, как и следовало ожидать. Со всех углов на нас поглядывала крылатая паутина. Лиза нашарила выключатель, и над нами зажглась тусклая лампочка. Если учесть, что мы прячемся, то местечко вполне сойдет.
Пока мы разгружали сумки, Андрей привел знакомого Елизаветы.
- Аифал, - поздоровался мужчина восточной внешности.
Я тоже представился. Не люблю знакомиться. Хотя это неизбежность для правоохрани-теля, кем я уже не являюсь.
Аифал, кивнув Лизе, прошел с ней в другую комнату. Понятно, надо было рассказать обо мне. Я не против. Но Андрей, заметив мой внимательный и чуть смущенный взгляд, улыбнулся. По-моему, я ему симпатизировал. В некотором смысле, был его героем. Что ж, герои тоже бывают не правы.
- Артем, а у вас была семья? – полюбопытствовал он.
- Нет, - вздохнул я.
- Почему?
Вопрос застал врасплох, и я не сразу нашел, что ответить. Правда, почему?
- Наверно, потому что я правоохранитель.
- Нельзя?
- Нельзя, - согласился я.
Ищи, ищи отговорки. Я-то давно для себя понял, что жил бездушной и послушной машиной. Будто своего мнения нет!
- И детей нет?
Я едва сдержался от смеха. Забавный! Сделав лицо как
можно серьезнее, я ответил:
- Нет, но хотел бы. Сынишку такого, как ты.
Наконец, пришла Лиза и прервала наш разговор. Аифал стоял у нее за спиной.
- Лиза говорит, что верит тебе, - обратился он ко мне.
Я молчал.
- Я не настолько доверчив, но дам тебе шанс, вернее, задание.
Еще одно задание! И здесь успели поработить.
- Пока я волен в своих действиях, я не позволю командовать мной. Не буду я подчиняться, наподчинялся уже. А не верите, мне от этого ни тепло, ни холодно.
- Артем, - остановила меня Лиза.
И вовремя, потому что в лицо уже хлынула краска гнева.
- Все проходят задания, - продолжала она. Лиза была единственным человеком, которого я без всяких противоречий послушался, за которым я бы пошел хоть на край света, поскольку идти мне больше некуда. – И я проходила задание, но это было давно. Сам подумай, ты же правоохранитель. Не исключено, что тебе трудно доверять. Мы же не знаем, может, ты специально следишь за нами.
Я пожал плечами. Она права. Я взял себя в руки.
- Какое задание?
- А это уже совсем другое дело! – расцвел Аифал. – Тебе следует убить своего, то есть пра-воохранителя.
- Я пришел сюда не для того, чтобы продолжать убивать, и сеять зло по земле. А если ты хочешь проверить, метко ли я стреляю, - метко, уж поверь!
- По-моему, ответ правильный, - мерзко улыбнулся Аифал, - но при нападении на нас право-охранителей, ты обязан это сделать. Договорились?
Я пожал плечами.
- А как я смогу вам доверять?
Вопрос застал мужчину врасплох. На его лице появилось смущение, и я решил скрасить его растерянность своей улыбкой. Он тоже засмеялся.
Но тут я вспомнил слова Лиза о будущем выборе, и улыбка сползла с моего лица. Наверно, я не убью своего и выживу. Или наоборот…
- А до убийства вы мне будете не доверять?
Аифал кивнул. Что же, это уже их выбор.
- И все-таки мы должны знать о вас некоторые сведения. Паспорт есть?
Я со спокойным лицом достал паспорт из кармана. Но в душе я вскипел. Может, ему еще мой личный дневник показать для полного досье? Если бы ни присутствие Елизаветы, ее мяг-кий взгляд в мою сторону и слегка презренный взгляд в сторону Аифала, я даже не знаю, чем бы все кончилось. Ненавижу, когда меня делают марионеткой в мстительных руках. Ведь сам Аифал, небось, струсит поднять пистолет на правоохранителя! Своими выходками мужчина восточной наружности явно хотел меня разозлить. Внешне не получилось, но внутренне…. Впрочем, держать себя в руках – основная задача правоохранителя.
Когда мой неприятель ушел, я спокойно вздохнул и прилег на пыльный диван. Лиза с Андреем ушли, видно, следовало еще кому-то сообщить о моем приходе. Я не обиделся. Я даже не заме-тил, как крепкий сон поглотил меня. Слишком уж я устал от бесконечной спешки и многочис-ленных раздумий. Но пока от этого никуда не уйти…
Когда я открыл глаза, все вокруг заслепил солнечный свет так, что мне пришлось зажму-риться. Было следующее утро. Дожил…
Андрея и Лизу я обнаружил на улице, поприветствовал и подошел к колонке. Холодная струя вода ударила в ладони. Взбодрившись, я присоединился к завтракающим спутникам.
Попытался вспомнить, что снилось, но безрезультатно. Меня никогда не посещали вещие сны, я и обычные с трудом вспоминаю, если вообще вспоминаю.
- Сегодня мы пойдем в храм Харон, там мы обычно собираемся, - пояснила Елизавета. – Ты не обижайся на Аифала, он часто бывает такой недоброжелательный.
- Я не обижаюсь, - не соврал я.
За ночь обиду как рукой сняло. Подумаешь, с кем не бывает. А на работе такое каждый день. Я поймал себя на том, что отвык смотреть на людей глазами правоохранителя, немного отвык от работы. Какой же я был глупец, вместо того, чтобы учиться жить, я прерывал жизнь другим…
- Но ты не подумай, у нас Аифал не один такой! Есть и похуже. Сам понимаешь, там со-брались люди гордые, способные противостоять закону, сильные, жаждущие власти, кото-рую им не дают. Кстати, ты первый правоохранитель, нарушивший закон. Обычно вам хвата-ет власти.
- Все мы марионетки, поэтому я за свободное общество.
Я, конечно, не сомневался, что здесь собрались сильные люди. Не каждый способен престу-пить закон. У меня был слишком сложный выбор, можно сказать, вообще не было, но у кого-то он был!
- А вы не боялись другого исхода, когда употребляли… нарушали закон?
- Боялась, но кто не рискует, тот не живет, потому что жизнь – тоже своеобразный риск. Больше я боялась за Андрея. Больно уж смышленый!
- Андрюшка, а ты не боялся? - обратился я к мальчику.
- Нет, потому что был прав!
Мы с Лизой засмеялись. Забавный мальчуган! Хорошо, что верит в свою правоту и в себя. Я тоже верю, но не так упорно, поэтому все время пытаюсь себя оправдать.
- А ты не боялся, когда преступал закон, Артем? – поинтересовалась Лиза.
Ага, мы перешли на «ты». Прекрасно!
- Нет, Лиза, потому что детей я не убиваю.
- А женщин? Ты ведь мог убить меня.
- Мог бы, но не убил!
Сам не знаю, почему не убил…. Просто потому, наверное, что Елизавета – мать этого ре-бенка. Просто запала в душу. Просто не имел права ее убивать, не моя была жертва!
После завтрака мы отправились в Харон. Здание было стариной архитектуры, но давно за-брошенное и потерявшее прежний изумительный вид. Оживленная толпа, как рой пчелок, кружилась у входа в Харон. Я не ожидал, что ушедших от закона так много. Если бы я пресле-довал Лизу, то уже бы вышел на огромное подполья. Но я никого не преследовал, я не предаю себя…
Многие смотрели на меня удивленно, некоторые даже с опаской. Меня это веселило. Но презрительных взглядов я почему-то не встречал. Наверное, потому что я с Елизаветой.
Вскоре нас нашел Аифал. Мы сухо поздоровались друг с другом, но почувствовали, что пере-палка забыта, и пожали руки. Как камень с души свалился.
В центре Харона высилась трибуна. Стены были украшены старыми рукописями, возмож-но, они означали слова неизвестной молитвы.
Аифал, став на трибуну, представил меня находящимся и объяснил, что меня еще проверя-ют. Если бы он этого не сделал, был бы огромный конфликт, потому что я уже чувствовал парящее в воздухе напряжение. Конечно, далеко не все прониклись ко мне доверием, но, по крайней мере, перестали коситься в мою сторону.
Я снова вспомнил слова Елизаветы и понял, что у меня нет выбора. Если я предам этот круг, меня убьет толпа, если предам шефа, меня убьют правоохранители. Чувство безнадеги я испытывал редко…
Сначала мне показалось, что Аифал здесь главный, но он оказался такой же пешкой, как я у шефа. У трибуны стоял старик с белесыми от седины волосами, но энергия просто била из не-го, наступая на множество прожитых лет…
- Реальное общество, - пробасил он.
И мне показалось, что каждый услышал этот негромкий голос. А следом прокатилось по Харону басистое эхо.
- Рустан, Рустан! – взвыла толпа.
- Наш город уже построен! Наша запрещенная реальность!
Толпа снова загалдела в отчаянном крике. Отчаянном, потому что выбор уже закончился.
- Мы сможем оборонить наш город так же, как мы храним Харон уже десять лет.
Я даже подскочил от удивления – десять лет. Рвение к свободе не щадит умы, а правоохра-нители слепнут с каждым годом.
Толпа, как бушующая волна, вновь зашумела, но уже выделялся отчетливый крик «да».
- У нас не будет законов, но и убийств тоже не будет! А кто преступит это правило, - здесь Рустан сделал многозначительную паузу, - будет изгнан в нынешний ад.
- Да, да! – поддержала толпа.
Я ничего не кричал. А просто задумался. Мне было интересно такое общество, могу поспо-рить, оно не долго будет существовать! И вскоре все окажутся в нынешнем аду.
Рустан еще долго говорил, но я думал о своем. Что же делают с людьми слова! Как можно создать город и не быть зависимым от властей и правоохранителей? Все равно это неизбеж-но, и очень скоро общество Рустана будет повержено. Как можно оборонить это общество, сотня человек против тысячи правоохранителей? Как глупо. Если хочется перемен, то лучше уж устроить массовую забастовку, а не жить себе ниже травы тише воды…
Мои мысли перебил поднявшийся шум, и я понял, что в Хароне паника.
- В чем дело, - спросил я у Лизы, крепко держащей Андрея за руку, и еле услышал ответ.
- Местные правоохранители.
Вот так штучки. Вот и заметили! Я немного растерялся и, честно говоря, не знал, как себя вести. Робко крикнул на ухо Лизе:
- Можно мне все уладить?
Осененная моей мыслью, Лиза хотела бежать к трибуне, где все еще стоял Рустан. Но по пути ее остановил Аифал. Я не слышал, о чем они говорили, но Аифал кивнул.
Я проталкивался сквозь толпу к выходу. Я по-прежнему ничего не слышал, кроме шума, но и он стал постепенно стихать. Я оглянулся и увидел поднятую руку Рустана – призыв к молча-нию.
Выйдя из храма, я заметил знакомую машину. Такая была у всех правоохранителей. Трое мужчин со знакомыми табличками приближались ко мне.
- Что здесь происходит, ваши документы? – гаркнул один из них.
- Все в порядке, коллега, - я протянул карточку правоохранителя и паспорт с указанием должности.
Правоохранитель подозрительно покосился на меня. Потом что-то сказал второму. Пока второй куда-то ходил, мы молчали. Сердце у меня уходило в пятки. Сейчас. Произойдет то, чего я боюсь. Но не произошло. Второй вернулся, и даже походка была у него такая бодрень-кая. Он расцвел в приятной улыбке.
- Что ж, добро пожаловать, редко приезжают из Ростова к нам в захолустье. Мы очень рады, - правоохранитель пожал мне руку.
- Кирилл, - представился он.
Я тоже назвал свое имя.
- По делу или так? – спросил Кирилл.
- Так, к знакомым приехал.
- У нас редко отпуска дают, - пожал плечами мой коллега.
- Отгул.
- Понятно…. Счастливо.
Через минуту машина уже укатила. Но я не заметил, как, сев в машину, Кирилл набрал но-мер сотового телефона…
Я никогда особенно не любил лести не купался в славе. Эти ощущения я обычно презираю, но это не тот случай…. Или мне надо менять принципы? Сам Рустан жал мне руки и чуть ли не в ног и кланялся. С его сбивчивых слов я понял, что беспрекословно являюсь членом их общест-ва. Наверное, если бы не я, это общество уже не существовало бы. Тут же все собрались, а правоохранители тут как тут. Между прочим, не спроста все это.
Вот так и закончился мой первый визит в храм – славой и триумфом! Ай да я! Мы с Лизой решили устроить себе отдых и, взяв Андрюшку, пошли на Дон. Отсюда было недалеко пре-красное местечко. Я вдруг подумал, до чего же мне нравится Лиза, такого теплого отношения к чужим людям я еще не испытывал. Главное, это чувство взаимное, ведь у меня не осталось сомнения, что Елизавета мне полностью и во всем доверяет. А Андрюшка относится ко мне, как к отцу. До чего же это прелестно!
Природа сближает людей, делает их едиными и неразрывными. Ведь люди – это и есть часть природы. На воздухе чувствуешь себя не человеком, а диким существом, который всем восторгается, которого только что выпустили из клети и неожиданно дали свободу.
- А еще мне нравятся автомобили, - вывел меня из мыслей Андрюшка.
Оказывается, он о чем-то болтал всю дорогу, а я его даже не слушал…. Забавный!
- А какой марки? – решил я поучаствовать в разговоре.
- Машины правоохранителей.
При этих словах Елизавета нахмурилась, а я, верно, залился краской. По крайней мере, меня обдало жаром по полной программе. Я не знал, что ответить. На счастье всем неловкое мол-чание прервали шорохи дождя, и мы поспешили домой.
За эту пару дней заброшенный пыльный домик у обочины стал для меня настоящим домом! А еще я удивился тому, что эти пару дней я прожил спокойно, и медлительные,
недогадливые правоохранители, кажется, еще не взяли наш след. Вот так штучки! Ничего не понимаю. А сегодня я вообще ускользнул из-под их носа, неужели села действительно не проверяют?
А, может, причина в другом. Может, закон давно перестал быть законом. И сами право-охранители его нарушают, а чтобы не копаться в собственных грехах смотрят на все сквозь пальцы? Или в их отряде есть предатели. Или средства техники не позволяют произвести достойную слежку. Или мы уже у них на мушке. Специальная слежка. Или вправду ослепли.
Да может быть все, что угодно!
- Артем, ты о чем задумался? – отвлекла от мыслей Лиза.
- Да так. Я вот бывший правоохранитель. Думал, что все знаю о своей работе, а сейчас теряюсь в догадках. Наверно, я не замечал со стороны нашей работы. В принципе, я следст-виями не занимался, был служкой, то есть выполнял грязную работу. Хотя вся она там гряз-ная…. В общем, я не думаю, что следственная работа ведется так медленно. Обычно за пару часов инциденты исчерпывались, а прошло уже двое суток. Хотя я в следственные работы не вникал.
- Ты прав. Все очень странно. Но скорее нас не так и хотят искать.
- Но это же скандал. Пропал правоохранитель.
- Много ли народу тебя знают.
- Но среди правоохранителей это недопустимо. Там охрана, проверяющая, кто, когда дол-жен появиться. Понимаешь?
- Да, вот задача. Но даже если нас найдут, – убьют. Им это разве на руку? Так они знают, что мы затаились, не будем проявлять себя. Раскроемся – цапнут. Например, устроим бунт, тогда нас засекут. Правильно?
- Верно. Допустим, но что-то тут не так.
- Значит, один неправильный ход, и все. А местные правоохранители? Ничего в их поведении не было настораживающего?
- Стой. Кое-что было. Правоохранители не сразу мне поверили. И один ходил что-то прове-рять…. Как есть доложил!
- Жди гостей, - улыбнулась Лиза, но ее спокойный голос впервые меня не успокоил.
И еще меня очень интересовала одна вещь. Храм Харон заброшенный, вряд ли кто его наве-щает, как же там оказались правоохранители?
- Лиза, - решил я загрузить спутницу уже наверняка, - а отсюда ближайший пост правоох-ранителей далеко.
- Ты что? Стал бы Рустан у них под носом что-нибудь творить? Нет, конечно. Я и забыла сказать, что это запретная зона. Эти владения являются частными. В них въезд запрещен, знак стоит. А в пяти километрах отсюда деревня, там и стоит пост.
- Но как тогда проникли сюда правоохранители?
Лиза хмыкнула, но ничего не ответила.
- Значит, есть предатель! – разошелся я.
- Рустан отвечает за это общество, отбирает вверенных людей. Думаешь, я бы нарушила закон, если бы он мне ни прислал письмо.
- Письмо? Рустан прислал тебе письмо?
- Долгая история, - отмахнулась Лиза.
Я не стал лезть в душу, но для себя сделал вывод. Не все договаривает Елизавета. Я ее не виню.
- Лиза, - после некоторого молчания продолжил я допрос, - а у тебя есть предположения, кто мог сдать нас сегодня правоохранителям?
- Теоретически – даже ты, а практически не знаю. Аифал тоже думал насчет этого и, не обижайся, действительно подозревал тебя, но его мнение переменилось.
- А это мог быть Аифал?
- Вы, как мальчишки, друг друга подозреваете! С чего бы это? Но вряд ли Аифал способен на такое. Аифал – местная шишка, ему выгодно его положение. Это мог сделать кто-то из низших.
- Низших?
- В смысле непроверенных новичков, не вызывающих доверие.
- Как я?
- Ты уже проверенный, не забывай.
- А ты к кому относишься?
- К средним. Меня здесь знают давно.
- Поэтому и письмо прислали?
- Да, поэтому.
И снова угрожающе повисла тишина.
- Но почему все произошло в тот день, когда в храме оказался я. Случайно ли? Или кто-то подстроил мне приятную встречу с правоохранителями. Может, это уловка Рустана? Про-верка, какие мне часто устраивал шеф.
- Вряд ли. Рустан сам сейчас всех проверяет, и у меня к тебе есть спецзадание.
- То есть, ты должна проверить меня?
- Да.
- Но как?
- Никак. Дыши спокойно, я тебе верю.
Я ухмыльнулся.
- Спасибо, что разрешила! Но что ты скажешь другим, ты ведь за меня в ответе!
- А что, ты уже придумал план побега?
Она засмеялась. До чего же прекрасен ее смех! Все-таки хорошо, что мы преодолели барьер «ты-вы», причем, преодолели легко. И это радует. Но не скрою, что говорит она тоже лест-но, как бы у меня самооценка не повысилась, итак чрезмерный эгоист!
Кажется, мои глаза светились от восторга. Мне так нравится, как Лиза на меня смотрит!
За разговорами мы наводили порядок, приятно все-таки жить в чистоте. Я уже почти за-кончил сметать паутину в углах, которых, как мне сперва показалось, было на удивление мно-го. Не четыре…. Лиза все еще вытирала пыль, только Андрюшка носился из комнаты в ком-нату, что-то мурлыча себе под нос.
- Надо еще огородик посмотреть, может, еще деревья плодоносные, вырастит что-нибудь… - заметила Лиза.
Я кивнул. Почему бы и нет. Посмотрим. И тут я встрепенулся. Значит, вернулась ко мне надежда выжить! Я еще смогу завести семью, жить обыденной жизнью. И пока цветет эта неугасаемая надежда, я сделаю все, чтобы тем, кто рядом в эту трудную минуту, было хо-рошо.
Как же я цепляюсь за крохи отведенной мне жизни! Не верю в смерть? Не верю в рай? Хотя, скорее, для меня будет ад. Верю, но не сейчас, сейчас я верю в жизнь!
У вечеру к нам пришел Донат, приятель Елизаветы. За чаем он тоже высказался о преда-телях, но мне показалось, что он не удивлен и вовсе не проявляет особой тревоги. Еще я узнал, что у Доната была семья, которую он покинул ради общества Рустана. Его считают погиб-шим. Я ему сочувствую, хотя не знаю, как это – терять близких.
- Я верю в общество Рустана, - утверждал Донат, - я все бросил ради него, общество – моя единственная цель в жизни, поэтому если неприятели найдутся, я лично им отомщу.
Красиво звучит, но не убедительно. Пустые слова. Но отчего-то мне стало жалко этого человека, я уверен, что общество Рустана провалится, и цели в жизни не останется.… Но кроме жалости Донат у меня вызывает-таки уважение. Стойкий человек.
- Когда на Лизку смотрю, - продолжал Донат, - я жену свою вспоминаю. И сынишку…. У тебя была семья, Артем?
От этого вопроса у меня пробежала по телу дрожь. Не очень хотелось откровенничать перед Лизой, но я сказал правду.
- Нет, и, наверное, уже не будет.
- Будет, не волнуйся, - поддержал меня Андрюшка, и все с удивлением уставились на него.
Возможно, уже есть. Забавный Андрюшка мудрая Лиза. Я улыбнулся приятной мысли.
- Я тебе завидую, представляешь? - воскликнул Донат. – Как хорошо, что некого терять. А мне есть, кого терять, и совесть меня совсем загрызла, не выполнил свой семейный долг и даже не рассказал правду. Меня для них нет. Несчастный случай, Рустан выручил. Может, до сих пор по мне убиваются. Жестокий я человек.
Не жестокий. Ты просто склонен доверять одним людям до такой степени, до какой не до-веряешь даже себе. Но вслух я, конечно же, этого не сказал, еще обидится.
- Тяжело все это, - посочувствовал я, - но, по-моему, уж лучше иметь семью, чем маяться в одиночестве.
- Э, нет, приятель. Ничуть не лучше знать, что кто-то рядом есть, но не ощущать. Конеч-но, кому как. Все больно. Но Рустан сказал, что жизнь наладится, значит, так оно и будет. Я верю, но дни у меня тянутся, как одно сплошное воспоминание о семье.
- Почему же ты их сюда не привлек.
- Они бы не поверили. Да и вдруг общество Рустана провалится. Тогда я всех погублю.
Значит, верит, но допускает мысль о промахе. Как же ее не допускать, слова – они краси-вые, а дела еще краше!
- Рустан нас еще не подводил, - продолжал Донат, - он долго живет, много знает.
Опытные не всегда правы. Иногда они опираются только на свои суждения, а не на реаль-ные факты, а возраст – очко в их пользу. Но слова Рустана и вправду производят огромное впечатление, звучат убедительно! Я поймал себя на мысли, что здесь меня держит только Лиза, а так мне нечего терять. Может, она с Андрейкой стали частью моей жизни, моей так и несформированной семьи? Я стал замечать, что влюблен в Лизу, но тяга к ней не физиче-ская, как обычно бывает у мужчин, а духовная. Мне хорошо с ней, я чувствую в себе уверен-ность и даже силу. И боюсь ее потерять…
Вскоре Донат ушел, но как-то неохотно, из-за нависших сумерек за окном. Похоже, ему по-нравилось в нашей компании, а я только и рад.
Какой же сегодня был день, сколько впечатляющих событий! Я ощущал, как по телу пробе-гает усталость, мои глаза слипались. Видимо, Лиза чувствовала то же самое, и мы решили последовать примеру давно уснувшего Андрюшки.
Впрочем, я все еще недоумевал, отсчитывая дни. Неужели правоохранители нас до сих пор не ищут или вовсе не ищут? Странно, все было слишком странно, чтобы расслабляться!
Ранним утром меня разбудила Елизавета. Что-то случилось в Хароне, и требовалось всем явиться. Я никогда не любил долго спать, поэтому встал легко, с бодрым настроением. Но в голове скользнула мысль, и я не сразу смог ее прогнать. Если в храме что-то случилось, то это либо нашли предателя, либо пришли за мной…
Зато у Андрюшки было плохое настроение. Проснулся в капризном состоянии, Лиза цыкала на него, упорно одевала, и я решил вмешаться. Конечно, при моем появлении малец расправил осанку, вытер слезки и затих.
- Всегда бы так, - вздохнула Лиза.
Мне было приятно, что меня уважают. Да, с простыми людьми всегда проще. Я чувствовал себя героем, но страшно подумать, каким я был героем четыре дня назад…. Я не спаситель, а палач. Вне сомнения! Но теперь у меня совсем другая роль, настоящая, и я с ней справлюсь.
Кстати, у меня же есть пистолет, и пользоваться я им, увы, умею очень даже неплохо. Три пули, между прочим. Прорвемся!
Через десять минут мы были у Харона, собрались всей толпой, и знакомых не было видно. Потом нас нашел Аифал и, не сказав, что случилось, повел в глубь толпы. Лицо его было встре-воженным. Значит, сбылись худшие опасения. Аифал велел нам подойти к Рустану, который всех проверял. Вскоре мы преодолели толпу, оказались у трибуны. Рустан, увидев нас, позвал кивком. Мое сердце на мгновенье замерло, что-то слишком серьезное и опасное, и виноват в этом я…. Больше некому.
- Артем, - окликнул меня Рустан, - правоохранители нашли твой след, он выведет на нас, понимаешь?
Я вздохнул. Еще бы я не понимал. Не будет у меня своего мира, не будет у меня семьи, и во-обще, мне нет места в этой жизни…
- Ясно, - постарался сказать я твердо, но голос сорвался на последних словах, - мне необхо-димо уехать.
Я постарался взять себя в руки и повторился.
- Мне необходимо уехать, чтобы запутать следы, - отчеканил я.
- Нет, - крикнула Лиза, - есть другой выход.
- Какой? – наверно, мой голос звучал слишком пессимистически.
- Не знаю, но есть…
Я не ожидал от Лизы такой поддержки, что-то говорило мне, что она совсем не хочет, чтобы я уезжал. Видно было, что она не может удержать порыв эмоций, нахлынувших на нее.
- И я не знаю, что делать, - признался Рустан. –Предполагал, что правоохранители будут тебя искать, но не учел последствия. Боюсь, Артем, бежать тебе поздно. Будет война.
С этими словами что-то провалилось в моей душе, наверное, рухнул смысл жизни. Я молчал. Все из-за меня. Лучше предательство. Вчера я герой, сегодня разрушитель. Может, мой рок хочет, чтобы я остался палачом? Но от этой мысли меня чуть не вывернуло. Я вспомнил о выборе, я готов ценою жизни спасти этих людей. Готов.
 Я все-таки решил уехать. Но Лиза меня не пускала, а кроме нее никто не был против. Рус-тан на прощанье пожелал удачи. Зря. Она давно покинула меня. Еще попрощался со мной Аи-фал. Ничего, чуть-чуть, - и мы друзья. Через час в Хароне никого не было, кроме Лизы, Андрея и меня. Мне больно было смотреть на них, и я уткнулся в полуразрушенную стену. Мы опять молчали. Не потому что не о чем говорить, а потому что уже не успеешь сказать, ведь так много осталось недосказанного…
Уехать я должен немедленно, у храма ждет автомобиль, все готово. Надо прощаться…
- Я поеду с тобой, 0- крикнула Лиза. Этот сорвавшийся крик лучшее, что было за сегодняш-ний день.
Она плакала, а Андрюша навзрыд ее успокаивал. Что я делаю?
- Артем, я не могу без тебя жить.
Я молчал. Зачем отвечать, ведь я тоже не могу…
Я сделал шаг вперед и обхватил ее за плечи, прижал к себе. Вот она – моя семья. Я не могу их оставить, но не могу и подвергать опасности.
- Ты не должна ехать, Лизонька, я погибну…. Позаботься об Андрюшке, - снова слова со-рвались в хрип.
- И я поеду, - выдавил Андрюша.
- Нет, пожалуйста, - но Лиза была неумолима.
Если поедут со мной, то будет конец. И мне, и им.
Какой же жестокий я был, убивал женщин, я сам себе противен, как я мог? Я палач…
Они поехали со мной. Предупредили Рустана.
У меня было плохое предчувствие, просто скрипело сердце. Сидя за рулем, я не отпускал ру-ки Лизы, старался ее взбодрить, но на самом деле я просто утешал себя, претворялся, что все хорошо.
Я боялся погубить жизни любимых, но дело было сделано, уже неисправимо.
Я не знал, куда ехать. Просто была дорога, несущая меня вдаль, и я поддавался ее изгибам, а на развилке ехал влево, - так подсказывало мне сердце. Я так мечтал о тихом и спокойном месте, уютном доме, где мы будем жить втроем, о развесистой роще рядом с двориком, где горит неугасаемый костер, и детишки подкладывают в него дрова. Мечтал, что когда-нибудь нас оставят в покое, не будет зла на бренной земле, а будет вечная жизнь с огромным счасть-ем и маленькими невзгодами. Но мечты мои оказались бесплодны…
Но все сердце мое трепетало от осознания того, что у меня есть семья. Настоящая любя-щая семья. Какой же я был глупый…
Я чувствовал, что погоня недалеко, но не мог ничем доказать это. И еще я не мог объяс-нить вдруг охватившее меня спокойствие.
- Лиза, помнишь, ты рассказывала о вещем сне. Что там было? – из любопытства спросил я. И еще надо было разрядить обстановку разговором, но судя по озадаченному лицу Елизаве-ты, я еще больше усугубил ситуацию.
- Все было, как есть. Артем, ты выбрал нашу сторону…
- Погибну, - обречено вздохнул я.
- И я, - равнодушно прошептала Лиза.
- Почему ты? Я не хочу, чтоб ты поги….
- Я все равно погибну без тебя.
От ее теплых слов полегчало, несмотря на то, что смерть бродила рядом, с каждой мину-той заглядывая в окно машины.
Андрюша спал сладким сном. Мне тяжело было думать о нем. Мой сын…
Лиза сказала, что не знает его судьбу. Мы надеялись на чудо, мы верили в неизбежность жизни, не представляя свою смерть.
Я мчался на большой скорости, но не сориентировался, когда на горизонте показался пост правоохранителей. Я еле удержался: так хотелось шмыгнуть в ближайшие кусты и раство-риться. Как и всегда, настроившись на спокойствие, я показал остановившим меня правоохра-нителям табличку, но они заподозрили неладное. Один из них пошел к старшему, а у меня екну-ло сердце. Засекут, поймают, убьют. Все. Но можно еще уехать, взять и нажать на газ, то-гда точно засекут, но есть надежда спастись в гоночных прериях…я посоветовался с Лизой.
- Езжай, уж лучше так…
Лучше ли? Я рванул, что было мощи, и оторвался на метров сто. Я еще никогда так не ез-дил, даже Андрюшка проснулся. Я стиснул пистолет. Три пули, одна из которых предназнача-лась… впрочем, теперь не важно…
Вскоре позади разнесся рев сирены. Догоняют. Но не для этого я обрел семью, чтоб ее от-няли, не для этого я жил, чтобы умереть. Сам жизни отнимал, а свою отдавать не хочет-ся.… Сколько жизней разбил я? Не считал.
Дорогу преградила машина правоохранителей. И с этого момента жизнь стала медленно утекать. Я знал, что произойдет, и это меня угнетало, это мне не давало покоя. Я не боялся своей смерти, я боялся смерти дорогих мне людей. Нет, все, уже ничего не исправить, оста-ется только ждать финала, только так я смогу понять, угадал ли я шаги судьбы…
Мы вышли из машины молча. Лиза больно впилась в мою руку, но я не замечал. Эта не та боль, которую сейчас стоит замечать, есть другая, более чувствительная и ощутимая…
Я увидел Диму. Повысили, значит, отслужился, убил своих четырех жертв. Теперь вот кол-лег ловит. Вот так штучки. С каждой секундой жизнь меняет русла, открывает все больше и больше неожиданностей…
- Артем, давай без глупостей, - предложил мой бывший друг, - ты нарушил закон и должен умереть. Так?
Я промолчал. Я не стал спорить. Зачем? Я был правоохранителем, я знаю их психологию и каждое действие, зато теперь я непредсказуем.
Наверно, лицо у меня было отрешенное и страшное, потому что Дима вдруг отпрянул от меня, как от огня, схватившись за пистолет.
- В тебе нет ничего ценного, из тебя сделали робота, марионетку, - попытался остано-вить правоохранителя я, - когда-нибудь ты тоже нарушишь запретное и тогда поймешь меня.
Я не хотел говорить «нарушишь закон», - не люблю это слово, оно не для свободного челове-ка.
- Нет, Артем, не пойму. Может, я робот, но в моих руках власть над людьми, мне нравит-ся гасить огонек сердец, я тот, кто и должен стоять на этой должности, а ты – слабый, ты сдался, в тебе есть чувства, и они тебя выдали. Если я убью эту женщину, тебе будет больно.
Я зверски закричал после этих слов и кинулся на него, но не успел. Дима засмеялся и, на-правив пистолет на Лизу, нажал на курок. Рука женщины на моем запястье разжалась…
Я не помнил, что было дальше, потом меня не существовало, в чужой руке стрелял писто-лет, пластом падали Дима кто-то из правоохранителей. Но в мыслях крутилась неизвестно откуда взявшаяся фраза: «Это все я»…
Я помог добраться Лизе до машины, посадил Андрея и снова рванул. Я ничего больше не чувствовал, страх исчез, а душу затмил неосознанный покой.… Еще я подумал, что у Димы все же дрогнула рук, пуля попала в плечо, а правоохранители не промахиваются, стреляя в лоб или в висок. Я не промахнулся…
Одной рукой я попытался найти в аптечке бинт, Андрей помог перевязать руку матери. Он сидел смирно, не плакал. Похвально, из него вырастет достойный человек. Даже мне было трудно не плакать…
Лизе немного полегчало, но кровотечение не останавливалось. Я свернул с обочины и оста-новил машину. Я знал, что оторвался, и не спешил. Из плеча Лизы я рывком вытащил пулю и завязал покрепче рану.
- Будешь есть? - спросила Лиза. Она чувствовала себя виноватой за свою слабость. Я кив-нул, поцеловав ее в щеку. «Потерпи, - сказали мои глаза, - все будет хорошо, верь!»
Они не отнимут у меня семью, осталась одна пуля, но мне хватит. Хватит, они не пони-мают, что и сами игрушки в более жестоких руках. Я их освободил.
Я не знал, как помочь Лизе, держал ее руку и целовал, а она улыбалась в ответ. Я никогда не испытывал такой душевной боли, как сейчас. На Андрюшку было жалко смотреть, он хо-тел помочь, но в эту игру играют только взрослые.
И у меня созрел план.
- Лиза, сможешь водить машину?
- Да, а ты куда?
- Я должен отвлечь правоохранителей, езжайте на ту трассу, - я показал рукой, - и жди меня час. Если я не вернусь, езжай в храм. Сможешь то сделать для меня, пожалуйста?
Я ожидал конфликта, а Лиза расплакалась, но покорно кивнула. А потом схватила меня за руку и поцеловала. Я вернусь. Останусь с ней навсегда, женюсь.
Мы попрощались. Не хочу вспоминать ту боль. Я крепко обнял Андрюшку, сказал, что б бе-рег себя, а больше ничего и не смог сказать. Слезы слепили глаза, смотрящие в землю. Я про-щаюсь не навсегда, я вернусь.
Они уехали. Крепче сжав пистолет, я скользнул за утес. Покопавшись в карманах, я нашел пузырек Абагора. Вот когда мне понадобилась его внушаемость! Не задумываясь, я, откупорив пузырек, опустошил его. Но ничего не почувствовал, сел на землю. В голове было шумно и соз-нание отключилось. Я увидел шефа, бросил пистолет и стал ждать смерти.
Абагор соврал. Этот напиток являлся незримой связью между мной и шефом, с помощью него можно контролировать действия и командовать мной. Я был опустошен. Лиза казалась мне чем-то далеким. Значит, они знали, что я не пройду проверку, они знали, что я слабый, они все знали…
Все было кончено. В сознании я услышал четкий приказ и пошел к машине правоохраните-лей…
Эпилог.
Деревья злорадно шептались у обочины дороги. Редко по той дороге проезжали машины, поднимая неживую пыль. С их ревом сливалось еле слышное пение птиц. Ветер разносил по пустырю остатки крохотной надежды. Маленький мальчик безнадежно успокаивал плачущую мать. Они стояли здесь уже три часа.
- Поехали в храм, мама, - судорожно шептал Андрюшка.
- Подождем еще, он вернется, он жив, подождем… 3.05.06. – 12.05.06.
Бабичева Юлия Александровна