Бодрствование в зимнее утро

автор Пиня Крик.
Оставшимся в живых сапёрам посвящается. И всем карточным шулерам. И всем - всем-всем тупицам. И вообще....
 
"Ходом Шахматидного Кренделя ОН вернулся как обычно в центр. Свой Центр.

МАкушку. В середине пространственной игры своего мира. ОН был невидим. Иначе бы ОН спутал Игру всем остальным фигурам.

- Интересно, - подумал ОН,- что бы ОНА сказала, встретив ЕГО на улице?

       Скорее всего, не узнала бы. ОНА и в шахматы-то играть не умела. Шахматной доской ОНА обычно забивала гвоздь в своём левом лыжном ботинке.Который торчал под пяткой и портил ей все колготки. Старания обычно заканчивались тем, что гвоздь оставался невредим, а у неё все руки оказывались в занозах. Мало того, руки, в занозах оказывалась душа. Где по ночам по невидимым рельсам кольцевой автострады сновали невидимые трамваи. Стуча на стыках заплат асфальтового покрытия.

- И вообще, Я - МОЛОТОК! - осенило Его. Хотя давно уже была Зима. И лёгкие снежинки спускались с небес на его мАкушку. И там не таяли.

- Орешник! - осенило и Тырлица, напрасно ожидавшего хоть какого-то трамвая в кабинете Главного Плохиша седьмого управления Банкой Давно Съеденного Варенья уже четвёртые лунные сутки кряду.- На нём остались с Августа недосбитые майором-камикадзе Бель-Кинем орехи.

Наверняка на них золотые скорлупки. Устаз никогда не грызёт их сам. - Вспомнил он с натугой. Его мозг устал. Он работал без отгулов и отпусков уже почти год и всё никак не мог закончить этот шутов процесс.

Пожалуй, он давно забыл, как вообще заканчиваются процессы. И что это вообще такое. Он помнил только начало. Оно его завораживало. Впереди рисовались туманные и загадочные перспективы. Которые никогда не приближались.
 
Он спешил за ними на линию горизонта. А проклятый горизонт с такой же поспешностью отдалялся от него в какую-то необозримую холмистую даль, унося с собой этот нескончаемый туман. Про который его уже давно не осеняло.

- Я забыл перекреститься, - вспомнил он внезапно. - Возможно тогда я наконец проснусь в своём уютном саду на раскладушке под сливой. И ни одна "ягода" не упадёт подло и без предупреждения на мою многострадальную голову.

- Не дождёшься. - равнодушно-злорадно подумал мАкушка.- Я давно уже закольцевал пространство. На три трамвайных стыка вперёд.

-Стычка. -вспомнил Тырлиц. -Возможно у истории нет конца из-за моей детской ссоры с сыном учителя физики. Который носил в кармане батарейку с двумя прицепленными проводками и очень любил обниматься. Держа концы проводов в рукавах форменной рубашки.

- Ах, Тырлиц, Тырлиц... - вздохнул мАкушка.

- Сам знаю. Я уже шестьсотпятнадцатый Миг думаю над этим вопросом. - выдохнул Тырлиц.

- Не вопрос. - вздохнул мАкушка.

- Не ответ. - решил Тырлиц.

Так они обменивались шифровками с момента своего рождения. Их матери лежали на соседних столах родильного отделения одного из провинциальных роддомов окрестности Медного Аза. Их это не касалось.Уже тогда они решили, что всю жизнь посвятят этому нелепому, но захватывающему занятию.Игре.

- Икра. -вспомнил мАкушка.

- Ирка. - отозвалось у Тырлица.

- Пинг.

- Понг.

- Пин.

- Пак.

.....
- А что, если...
- Не стоит.
- А может быть...
- Не может.
- Ну тогда...
- Тоже не советую.
- Тогда ЧТО?
- Лучше КАК.
- Уверен?
- Нет. Но тебе советую. Иногда помогает.
- Необходимо попасть в процент. - догадался Тырлиц.
- Лучше в молоко. - вспомнил мАкушка.

- По Лучу?
- Получите.

- И то - лимон. На худой сон. Хоть бы не в руку.- где-то в глубине души Тырлиц давно решил "завязать". Но где-то на ещё большей глубине его решение постоянно развязывалось. Возможно, ему мог бы помочь прямой диалог с мАкушкой. Но Крендели никогда не ходят ПРЯМО.

       Осознав это в очередной раз, Тырлиц скорбно смахнул с небритой щеки скупую унисексуальную слезу, обмотавшись для тепла шифровками, положил усталую голову на очередную копию вражеских лыжных укреплений и приготовился к встрече с пятыми лунными сутками. Он всё ещё надеялся на приход хоть какого-нибудь трамвая..."

       Дописав последнюю фразу и задумчиво поковыряв в ухе,дантист Фарбизонов поставил в конце рассказа жирную точку и начал собираться в редакцию журнала для настоящих Му(жи)ков - "Жёлтый Понедельник".

Привычно вскрыв опломбированную дверцу домашнего шкафа в поисках любимого парадного галстука (единственного в гардеробе), Фарбизонов обомлел. Из мехового воротника жены на него смотрели два печальных глаза.

- Что это ещё за конь в пальто? - спросил он у проплывавшего за окном облака. - Пашет? Чего он там в шкафу пашет? Арепо нашёлся! - Фарбизонов в гневе хлопнул дверью шкафа и запер его на восемь с половиной оборотов.

 И демонстративно проглотил ключ.

- Съел! - злорадостно сообщил он кому-то по телепатографу.


- Ну и дурак! - пришёл ответ.


12.11.08г.