божье молчание

Огней ночных протуберанцы
ещё не включены на взмёт.
…В червоно-золотистом глянце
купались город и народ.

Дошумливал базар богатый,
открылась ресторанов пасть,
и светофоры виновато
переставали время красть.

Луна с востока горделиво
вставала из-за белых скал,
и, вызывающе красивый,
её мой город принимал.

Но в городскую эту осень
на улиц шумное чело.
в дроблёное разноголосье
молчанье Божие текло.

Многоязыкий и глумливый
-весь мир скрипел, гудел, стучал.
И только колокол молчал,
как Бог безмерно терпеливый.

Клевали звёзд и ягод помесь
хоры отъевшиеся птиц.
И башни сиротливых звонниц
чернели пустотой глазниц.

А город жил.
Кружилась осень.
И развлекался люд суров,
не задаваясь, между прочим,
отсутствием колоколов.

Казалось, всем какое дело,
что не звенят колокола;
кругом ходили, пили, пели,
жизнь сумасшедшая текла.

Но в ней, обыденностью страшной,
не приживается любовь,
когда пусты глазницы башен
и не слыхать колоколов.

…И одинокий и бессонный,
из сердца вырывая грусть,
я в этом городе казённом
жестоко за тебя дерусь

и верю: город перестанет
меня, влюблённого, рядить,
когда услышит клокотанье
набата из моей груди.

ж ж ж