Спешит к Азову Дон-река

 
Моему другу, казаку, есаулу Малышенко Виктору
посвящается.


Спешит к Азову Дон-река,
И тихим вечерком
Кругом мерцают берега
Серебряным песком.
И только солнце упадет
В пустую глубину,
Она ночную жизнь начнет,
Не придаваясь сну.
Костры колышутся слегка.
Звон чарок. Разговор.
И притчи, что от казака,
Мне помнятся с тех пор:

«Послушай, парень, извини:
Вот не могу уснуть,
Мои уже уходят дни –
Их больше не вернуть.
Я не жалею – я пожил.
А вот тебе, дружок,
Нашелся тот, кто бы вложил
Подобный мне урок?

Я был такой, как ты – орел.
Спешил быстрее жить.
Хоть опыт малый приобрел,
Зато любил судить.
А мой отец трудягой был,
Хотя казак душой.
Он лежебокою не слыл –
Что ж, да, он был такой.

А мать моя, меня любя,
Жалела, видно зря.
Я по утру томил себя.
А батя, чуть заря,
Коня умоет. Корм несет.
И кормит прямо с рук.
И к Дону Тихому ведет.
Конь казаку – что друг.

А жили бедно мы тогда.
Война забрала все.
Война – соратница вреда:
Достатка не несет.

И вот отправили меня
И трое молодцов,
Дав на дорогу мне коня,
Чтоб заменить отцов.
А я работать не привык,
И норовом силен.
Как бритва острым был язык.
Полез я на рожон:
Меня хозяин поучал –
Перечил я в ответ.
На строгость дерзко отвечал
И отвергал совет.

И был отправлен я домой.
Меня родная мать,
Рассказ услышав дерзкий мой,
С собой делясь моей виной,
Решилась покрывать.
Достала деньги и дала
Мне их, сказав притом,
Что хочет скрыть мои дела.
С отцом сама потом,
Попозже, все решит она.
А в этом мать всегда сильна!

Отец под вечер у ворот,
Увидевши коня,
Что снарядили для меня,
Все понял наперед.

«Ну-ка, сынок,
Добавь огня,
Я давеча продрог.
Пойду-ка привяжу коня», -
И вышел за порог.
Зашел и говорит: «Садись,
Рассказывай родной,
Что заработал там на жизнь,
И что принес домой».

Я быстро деньги доставал,
Показывал отцу.
Отец мне головой кивал.
Румянец свежий по лицу
Меня предательски сдавал.

Отец взял деньги, подержал,
И подошел к печи.
Швырнул их в печку,
Я дрожал,
Лишившись дара речи.

«Они горят! Смотри сынок.
Горят! Не надо лгать.
Ты заработать их не мог –
Тебе дала их мать.
В них запах пота моего,
Меня не проведешь,
Там твоего нет ничего.
Нет, есть, сыночек, ложь!
Ты их не кинулся спасать:
Тебя огонь пугал.
Тебе здесь не поможет мать.
Ты мне, пацан, солгал».

И от стыда на месте я
Готов был умереть.
Так не позорили меня
Не раньше и не впредь.

Но время шло. Оно, как врач,
Излечит хоть кого.
И наш дальнейший смех иль плач
Зависит от него.

Я стал постарше, только вот,
Увы, не стал умней.
Решив, что после повезет,
Умчался поскорей
Из дома своего отца –
Удача встретит молодца.

И так, помыкавшись, ни с чем
Вернуться не хотел
Домой к отцу. Да и зачем?
Обид я не терпел.
Мне подвернулся случай вдруг.
Подвыпивший казак
Пополнил ротозеев круг,
Отведавши кабак.
А я с добычей – вот мастак!
Я буду так и впредь:
Всегда находится дурак,
На ком можно нагреть,
Рук не мозоля, гонорар,
Умея нанести удар.

Домой вернулся я – герой.
Отцу рассказ готов
О том, как вкалывал порой,
Как пролил семь потов.

Отец послушал, помолчал,
Я кончил говорить,
Кисет серебряный достал,
И дал мне закурить.
Я сигарету взял.
Отец, перехватило дух,
На руки на мои взирал.
И понял я, что проиграл:
Замкнулся и потух.

Он деньги покрутил в руках,
Что я ему давал:
«Ты вовсе пал в моих глазах.
Ты их, пацан, украл.
Мозолей на руках твоих
Не видно дорогой –
Вот потому ты и притих.
Нельзя так, брат, со мной».

Он снова деньги в печь швырнул.
Сидел я глух и нем.
Огонь тихонько подмигнул,
А я потух совсем.

Мне стало тяжко жить с отцом
Под крышею одной,
Встречаться с ним к лицу лицом,
Идти к себе домой.
Видать проснулась совесть. Да,
Запряг коня и вот,
Решив, что еду навсегда,
Помчался от ворот.

Я, наконец, работать стал.
Познал плоды трудов.
Больших я денег не встречал,
Но встретил семь потов.
Стал привыкать к труду… И вот
Решился наконец:
И вновь я у родных ворот.
Вот мать и вот отец.

Не стал я много говорить,
Рассказывать. О чем?
Деньгами не пришлось сорить:
Отведал что почем.
 
Я снова деньги отдавал
Отцу. Отец к печи.
И тут я вознегодовал.
Схватил его за плечи.
Отец в ответ: «Прости сынок,
Я стал подслеповат.
Темно. Я сосчитать не смог.
Старею, так-то, брат.
А то, что деньги от труда,
Так это вижу сын.
Я не хотел тебе вреда.
Теперь я не один.
Теперь помощник у меня –
Ты стал подпругой для коня.
Хотя, какой там конь!
Подпруга я, что для коня.
А конь?.. Держи ладонь!»

И вот мы обнялись с отцом,
Как конь с подпругой.
Мать моя вмиг засветилась вся лицом –
Осталось дело за подругой».

Немало лет прошло с тех пор.
Рассказ сей жив со мной.
Он, как бы, и не мне в укор,
Но случай непростой.

Я вот к чему: сейчас у нас
С трибун и не с трибун
Кричит и так и сяк подчас
Какой-нибудь крикун.

Но он богат и правит бал.
А праведным трудом
Он для себя почет снискал?
Кто был его отцом?

Такое чувство, что страну,
А также и народ
Вдруг кто-то: «Дай-ка в печь швырну!» -
Он глазом не моргнет!

Они даны ему легко:
Народ, почет, страна.
Он так взлетел! Так высоко!:
«Война? Ну что ж – война».

Он нас не станет из печи
Спасать. Какой там печь!
Народ! Ты только не молчи –
Сумей себя сберечь!!!