Хрустальная ложь

***(Нервно вдыхая воздух осточертевших улиц...)

Нервно вдыхая воздух
Осточертевших улиц,
Я поперёк разношёрстных,
И хочется сделать глупость
Там, где многоэтажно,
Там, где всегда открыто,
Там, где бывает неважно
Кто ты, и щёлкает «зиппо»
Под дорогой сигаретой,
Там все свои, не чужие,
Там, где играют моментом,
Где берегут свои силы,
В пропасть толкая бездумных
И оживляя надежды,
И отправляют за угол
Серые будни невежды.
Там переполнена смыслом
Истина, что где-то рядом,
Там не бывает лишней
И храбрость под мнительным взглядом...
Снова ломаю руки –
Ведь под прицелом окон
Чувствую странные звуки.
И возвращаюсь в свой кокон.

***(И, не окончив фразу...)

И, не окончив фразу,
Не думая, не рассуждая,
Разрядить всю обойму разом -
Не думайте, что не святая.
Дали мне крест в подарок -
Наверно, с венцом было б легче.
Меж времени мёртвых склянок
Я погашу все свечи
И через мутные щели
Вновь попытаюсь скрыться.
Новая жизнь и цели.
Только дрожат ресницы.
Воздух теперь по билетам.
Можешь оставить немного?
Мир ослепляет светом,
Сея в душе тревогу.
Не потеряться бы в царстве
Жалких, тупых и глупых.
Не потерять бы разум,
Коль скоро к нему все глухи.
Залью твои жизни краской -
И под пытливым взглядом
Взводишь курок с опаской...
Не бойся. Я пока рядом.
 
Ярко-жёлтые сны (царство отдам за коня...)

Царство отдам за коня
Из ярко-жёлтых снов.
Ты не умрёшь за меня,
Та, что в пыли углов
Скрыла свой царственный лик,
Пальцы ломает рук,
К чьим бы губам я приник -
Та, кому был я друг.
Та, с кем поверил в судьбу,
Та, что дарила мне свет -
И, может быть, сохраню
В сердце я то, чего нет.
Та, что меня предала -
Из чёрно белых слов
Ложь так умело плела
Саваном мне - любовь.
Пусть ночь скрывает страх.
Пусть конь меня унесёт
К смерти, что в двух верстах.
К той, что меня не найдёт...

Арабская ночь.

Как я тебя нашёл
Средь террористов-убийц,
В мире, исполненном зла,
Крови и женщин без лиц?
Как ты меня нашла
В святости белых стен?
Как за собой повела?
Как захватила в плен?
Ты, чей закон - Коран,
Ты, чей отец - Аллах,
Я, что не чтил Рамадан
И чей закон - ТаНаХ -
Горькая правда слепа -
К сердцу взяла ключи.
Или сведи с ума,
Или же излечи -
Просто скажи мне "нет"
И отпусти меня прочь.
И поднесёт стилет
К горлу арабская ночь...

***(В сизом дыму сигарет...)

В сизом дыму сигарет,
Под кубометрами лжи
Я хороню суть бед.
Кто-то кричит "подожди",
Но онемел уж лёд,
Сгнили святые мосты,
"Я разрешаю взлёт"
Слышу от дальней черты -
И вперемешку дни,
Горечь, обиды, боль,
Ты проиграла с одним,
Станешь теперь другой.
Кровью очистится сталь -
Я замыкаю цепь,
Будет волшебный май,
Птицы вновь будут петь...
Ну, а пока - лишь тоска
В зеркале сонных витрин.
Дым. Тегеран-Дамаск.
Я улечу один.

***(В голосе всех равноденствий...)

В голосе всех равноденствий,
Тех, что влекут ко дну,
Слух искривляешь ты песней,
Тронув не ту струну.
И площадями скорби,
И за молитвой ввысь
Мчатся чужие тревоги
С возгласом «поторопись».
Тёмными ли небесами,
Страхом бездонных вод –
Снова вдогонку за снами
С тем, кто уже не живёт.
И на чужих циферблатах
Всё повернулось вспять.
Ты не умеешь плакать?
Я разучился дышать.

(7.04.2007)

***(Мне на рассвете снились...)

Мне на рассвете снились
Реки и каменный брод.
Там, где вода не лоснилась,
Счастье уже не пройдёт.
Ночь разливала чернила
Мглою беспомощных дней.
Та, что когда-то любил я –
Сонм бездыханных теней.
И никуда не деться –
Снайпером в саване снов
Я снова целюсь в сердце,
Но... попадаю в лоб.

(11.04.2007)

***(Разолью молоко фонарей...)

Разолью молоко фонарей
На израненный шёлк мостовой.
И в толпе безымянных людей
Предпочту оставаться собой.
На зеро - не кольнёт и иглой.
И приставить бы дуло к виску -
Но остался один золотой.
Тот, который я так берегу.
Оттолкнуться от мыслей - и вдаль,
По теченью - не будет потерь,
Но зовёт воронёная сталь,
И открыта та самая дверь.
Не вернусь. И, все дни нанизав
На забвенья прозрачную нить,
Я убью того, кем я не стал,
Вновь стараясь его позабыть.

***(Проглотить бы бессмыслицу слов...)

Проглотить бы бессмыслицу слов -
Завороженный мыслью закат
Умирает для тех, кто не мёртв
И дарует божественный яд.
У подножия лестниц во мгле
Я дышу через раз и не впрок.
Кто искал путь от дыма к игле,
Получил постоянства урок.
Я дышу, но без страха и в такт.
Мутный саван седых облаков
Вновь окутает мысли до пят,
Защищая меня от клинков.
И война, что наполнила сны,
Заряжает чужой пистолет
Серебром городской тишины
И бездушным безумием лет.
Я кричу в темноту: "Не стреляй!"
Но не помню давно этих слов.
Получается только "Прощай"
В сером сумраке пыльных углов...

***(Вот бы часам с их дрожью...)

Вот бы часам с их дрожью
Остановить свой бег.
Видит монах и безбожник -
Я, как и все, человек.
Истин простых не искал я,
Пил я не воду с Небес,
И мне не стать вассалом,
Я просто нёс свой крест.
Я зеркала занавешу -
Только подруга на чай
Вновь не зайдёт, не утешит,
И не шепнёт мне "прощай".
И, когда вздрогнут плечи,
А на душе - полный штиль,
Ты зажигаешь свечи,
Зная, что это фитиль.

***(Над разложенным в полночь сукном...)

Над разложенным в полночь сукном
Не дыша, замирает игрок.
Он ещё не расстался со сном,
До сих пор свято помнит зарок.
Пальцы-перстни нещадно ломать.
И судьбу попросить об одном -
Полюбить-не суметь-доказать.
И наутро погибнуть огнём.
Как всегда, я прочёл между строк.
Время пахнет печалью теней,
Но на вкус оно - траурный Бог.
Где же ключ от открытых дверей?
Замолчать ли, кричать в темноту
В мире том, где я снова один?
Ты опять забираешь мечту,
Оставляя мне бархатный сплин.
И всё так, как тогда, в первый раз.
Чудеса в решете, тёмный столб.
Стрелки вместе, и снова на глаз.
Я кручу барабан. Будет в лоб.

***(И не угнаться за мыслями...)

И не угнаться за мыслями -
Снова иду за луной.
Стёр я дороги-бессмыслицы,
Вновь проиграл этот бой.
Скован молчаньем и стенами,
Нем миллионом слов.
Снова иду за последними
В дымке отравленных снов.
И моя ложь, что божественна,
Бег торопила дней.
И говорила - та женщина
Больше не будет моей.
Я оставался непонятым -
Просто моя игла
В пятом углу той комнаты,
Где лишь четыре угла...

***(И я больше не должен закатам...)

И я больше не должен закатам -
Выпит яд беспокойства до дна.
Сон прошёл, и успешно залатан
Вход на мост, за которым стена.
И нет смысла в часах бесконечных -
Вероятно, твой Бог слишком строг.
Ну а мой так абсурдно беспечен,
Что не стал целовать тебе ног.
В моём мире нет места иконам -
Я далёк и от святости слов.
Это всё слишком мнимо-условно,
Чтобы дать хоть немного плодов.
Я поверил лишь чести и стали -
Только той, что чиста от крови.
Чище смерти, что в небе над нами.
Чище лжи, что мертва без любви.

Со вчера я живу вне закона -
Есть лишь пара тех стрелок, чей бег
Меня мучит во тьме Вавилона,
Где давно уже падает снег.

***(Я поднимаю голову...)

Я поднимаю голову -
Снова в упор расстрелянный
Мир мы разделим поровну
Фразами псевдо-весенними.
Ты говоришь – по правилам.
Но доиграй свой реквием.
Может, и станешь правильной.
Миром, войной, благолепием
Дышат и пахнут улицы.
Я же дышу загадками.
Тянут ко мне пальцы-устрицы
Мысли цветные украдкою.
И под чернильным пологом,
Бисером звёздным шитому,
Не откупиться мне золотом.
Я заплачу лишь убитому.

***(Мы поиграем в прятки...)

Мы поиграем в прятки.
Биться в закрытые двери
Можно не только украдкой -
Время не ценит потери.
И я смеюсь – мне жалко
Тех, кто себя не понял.
Тех, кто считает загадкой
Тонкое пламя в ладонях.
Та, что измерит любовью
Ночи – короткие встречи,
Ждёт меня у изголовья,
Чтобы шептать о беспечном.
Водку разбавлю шуткой -
И притворюсь, что не понял
Голос, живущий в трубке:
«Неправильно набран номер».

***(Под шуршанье песочных часов...)

Под шуршанье песочных часов
Задремал светлый город – устал.
В духоте часовых поясов
Смерть восходит на свой пьедестал.
Жизнь уже далеко – там, где снег,
Где поля и семь мёртвых морей.
Для меня слишком короток век.
Ты, наверное, не будешь моей.
Плачет город навзрыд, стонет ночь -
Может быть, это просто игра?
Возвращаюсь, хоть хочется прочь,
Из сегодня смотрю на вчера.
Я опять обману глупый Рок -
Он и страшен, и слаб, и смешон.
И я палец кладу на курок.
Где-то там есть последний патрон.

***(Вот, до рассвета не спишь...)

Вот – до рассвета не спишь,
Мыслей плетёшь строчки-вязь.
И – как ты там говоришь?
Снова не в бровь, а в глаз.
Было бы двадцать лет -
Тридцать ещё не дашь.
Я подарю свой обет
Мыслям о смерти – фальшь.
Снова мне нечем дышать.
Прячусь за бок луны.
Дайте же мне помечтать,
Дайте же мне тишины.
Скоро и мы побредём
Мглой бесконечных полей,
Делая вид, что не пьём
Кровь свежеумерших дней.
Слушаешь ты иль молчишь?
Комната-жизнь не светла.
Просто я мёртв, если спишь.
Просто вокруг много зла.

Понедельники-вторники.

Жизнь понедельников-вторников
Платит по чьим-то счетам.
Ты лишь считаешь любовников
И посылаешь к чертям.
Сизое утро скалится,
Будто голодный волк.
Ты не сумеешь состариться -
Ты куришь тонкий Vogue,
Спишь до полудня средами,
Любишь гулять по ночам.
Если смеёшься – поэмами,
Если грустишь – по плечам
Снова распустишь волосы -
Я, разумеется, твой.
Вовсе не нужно тут голоса -
Просто такси и домой.
Вот и моё одиночество
Стало дряхлее на ночь.
Нет, я не верю в пророчества,
И мне уже не помочь -
Просто все дни – сумасшедшие,
Дорог мне каждый миг.
Мы с книжных страниц сошедшие.
Жаль, что из разных книг.

***(В тишине за оконными стёклами...)

В тишине за оконными стёклами
Притаился обиженный сон.
И в одеждах, по-прежнему шёлковых,
Ночь-царица присядет на трон.
И опять в небе над небоскрёбами
Распростёрт мир несбывшихся мечт.
Оплетён проводами-невзгодами,
Ожидает свиданий и встреч.
Иногда всё не так, как нам хочется.
А на улицах дышит весна.
Мы с тобой выпьем за одиночество
По бокалу ночного вина.

***(Я живу – всё опять на местах...)

Я живу – всё опять на местах.
И седеет подруга-весна.
Может, встречу тебя я во снах -
Только вот мне совсем не до сна.
Как пришёл я по льду и без сил,
Как ушёл вместе с ветром во тьме -
Как минуты я сам торопил
И не думал о том, что извне.
Многоточия-письма – из строк
Мы слепили свой собственный рай.
Только вот получивший урок
По карнизу бредёт – и на край.
Деве-ночи, что чёрной фатой
Лик скрывает от чуждых мужчин,
Говорю, что пора уж домой,
Ведь сегодня я снова один.
И мы вместе – да только опять
Пальцы сломаны – и без кольца.
И любить – но уже не снимать
Розы-маски с чужого лица.

***(Она носит бельё от Chanel…)

Она носит бельё от Chanel,
Курит Parliament Light.
Если б чего-то хотел,
С лёгкостью мог бы взять.
Она убивает, не целясь.
В сердце. Но чаще – в лоб.
И я ей в трубку: «Ты прелесть»,
А мне в ответ: «Ты сноб».
Если б я смог поставить
Всех своих женщин в ряд,
Тут же тебя бы оставил.
Но мне уже не встать -
А ты украдкой смотришь
На циферблат часов
И говоришь: «Досрочно.
Может быть, будет ещё».
От незнакомцев в постели
Ей уже негде дышать.
Впрочем – не я ли верил?
Вот мой черёд промолчать.

***(Он не выходит последним...)

Он не выходит последним,
Не оставляет вещей.
Он собирает тени
Женщин и их мужей.
Роспись черкнёт на чеке -
Может быть, в пару кусков.
Он джентльмен – от ботинок
До седины висков.
И вечерами в баре,
Снова напившись в хлам,
Сбившимся с мысли радаром
Вновь посылает в чертям
Ту, что не стоила жизни
И перерезанных вен,
Солнца, дурацких истин,
Денег, чудес, перемен.
В окрике пьяных прохожих
Снова послышится «Стой».
И пара слов, так похожих
На «Приходи домой».

***(От любви, бесконечной и проданной...)

От любви, бесконечной и проданной,
Не умрёт разве только святой.
И молитвами межтелефонными
Мы безмолвно стремимся домой.
И шаги безразлично-смущённые
Уловлю в тишине полусна -
Незнакомцы, знакомей знакомого,
Говорят отойти от окна.
Мне бы письмами, мутно мерцавшими
Всей чернильно-немой суетой
Разродиться – и вместе с отставшими
Повернуть и оставить свой строй.
Может быть, я и мёртв – только кажется
В пелене слепо спящей мечты,
Что я мог бы на это отважиться,
Если б рядом со мной была ты.

***(Улиц петлёю сдавленный...)

Улиц петлёю сдавленный,
Я пропаду в тени.
Ночи мне были саваном,
Инеем были дни.
Снова ступени скрипнут мне,
Что дальше нет пути -
Только с такими мыслями
Некуда мне идти.
Запахов-снов растраченных
Вдоволь продаст судьба.
Тропок, краплёных удачею,
Не заметут слова.
Маску надев, я грешником
Буду ниспослан в Рай.
Стану седым пересмешником.
Бойся. Умри. Играй.

***(За стеклом заскребёт безучастная...)

За стеклом заскребёт безучастная
Поздногостняя нимфа весна.
Ноготки – будто бритва опасная,
Хоть порой и бывает нежна.
И свечой исказятся в прекрасное
Сердца сталь и душа хрусталя.
И счастливым играют несчастные
Под напевы гонца-соловья.
И звонком поздним вздрогнет нечаянно
Светлоокая дочь тишина.
И в ночи заплутает печальная
Босоногая дева Луна.

***(Неторопливо курится...)

Неторопливо курится
Дымом чужих сигарет
Ночь. И не плачут улицы,
Словно давали обет
Мыслить – и стали мыслимы.
В этих чужих слезах
Вера ничтожней истины,
Что в порошке в зеркалах.
Я бы молился преданно
Богу луны и звёзд,
Плёл бы слова из времени,
Строил бы хрупкий мост.
Может, и крылья нужные
Я бы примерил вновь -
Но слишком странным оружием
Мы воскрешаем любовь.
Знают лишь только смелые,
Кем я бывал без тебя.
Знаешь... оставь мне белые.
Ими сыграю я.

***(Я живу в полуметре от света...)

Я живу в полуметре от света,
Но питаюсь чужой темнотой.
Моя песня, конечно, не спета -
Но тональность я слышал иной.
В тишине полусонного утра
Я смеюсь, глядя вслед облакам.
Заблудился в трёх соснах – и скупо
Отдал сердце на пир чужакам.
Выводил тонкой линией буквы,
Свято веря, что это спасёт.
Письма-клочья наивным и глупым -
Говорил, что за счастьем пойдёт
Только смелый. И скрипкой плаксивой
Опускается ночь мне к плечу.
Сон нелепый, жестокий, тоскливый
О мирах, где себя излечу,
О лесах, где бесшумно, но ровно
Шелестит мыслебархат – поток.
Я твердил, что поверить возможно -
Но ты веришь лишь в свой потолок.
И в дверях, вновь распахнутых настежь,
Встанет женщина с сердцем из льда.
Та, что всё же смеётся и плачет,
Чтоб остаться моей навсегда.

Снайпер.

Мне теперь одиноко-неловко,
Чёрный демон, хранитель и бес.
На плече отдыхает винтовка,
А в кармане – стеклянная честь.
Час назад я пил счастье, смеялась
Моя боль, пьяно щурясь в прицел.
Я не тот – мне за душу осталось
Заплатить только тем, что я цел.
У подножия лестниц, что душат
Хрусталём змееносцев-перил,
Моя смерть затыкала мне уши
Но кричала во мраке могил.
Под бездонным и плачущим небом,
Что давно не пылает огнём,
Одинокая женщина в белом -
Она соткана мыслями-льном.
Я застыну – и воронов клекот
Повелит снова тронуть курок.
Он оставит в пространстве мой шёпот
И не тронутый пулей висок.


***(Знаешь, на книжных страницах...)

Знаешь, на книжных страницах
Я видел жизнь после точек.
Целый спектакль в лицах,
Сыгранный автором строчек.
Прятался в снах, залитых
Лунного света воском.
Чтил имена убитых,
Те, что покрыты лоском
Ночи и звёздной пыли,
Намертво распылённой
По путеводной были.
И сапоги непрощённой
Женщины хмурого Бога
Меряли нити-дали.
Ждал ли он слишком долго?
Взял ли он то, что мы взяли?
И предрассветный сумрак
Смело проглотит стены.
Душу продаст за окурок
Ночь, разрезая вены.
Женщина мёртвого Бога
Станет ему самой нежной.
Я не подвёл итогов.
Он потерял надежду.

***(Я искал по углам неизбежное...)

Я искал по углам неизбежное,
Мир смеялся и плакал, как шут.
И в руках я держал безупречное -
Только глади воды нам не лгут.
Появившись с закатом, с рассветами
Растворится в обмане зеркал
Моя ночь вместе с глупыми песнями -
Будто их никогда не писал.
И с ключами от тайны и времени
Среди смутной мирской суеты
Бродит та, что навеки потеряна
В моём мире убитой мечты.
Моя вера слепа – не забудутся
Те слова, что я должен сказать.
Только если привидится – сбудется.
Просто мы разучились мечтать.

***(Я затянут чужими талантами...)

Я затянут чужими талантами
В этот вязкий туман полусна.
Изумрудами и бриллиантами
Выстилает луна от окна
Беззаветный, тернистый, таинственный
Но невидимый радости путь.
Я иду заповедником истины,
Точно зная, что мне не уснуть.
Стекловатой монахи-прохожие
Сохраняют нечуткость ушей.
Были лишними, стали похожими -
Это чётки мирских мелочей.
Я бы душу продал, и в отчаяньи
Стал слугой своих собственных нимф.
Но себя никогда не обманем мы,
Будь то крылья, могила ли, нимб.
И метаться во тьме вечным странником
Мне велела когда-то она.
С телефоном-убийцей-молчальником,
Без минуты волшебного сна.

***(Всё гениальное просто...)

Всё гениальное просто.
Проще, чем мат в два хода.
Тонкое странное чувство
Теплится год от года
Где-то на дне, под кожей.
Я измеряю цели
Той, на тебя не похожей,
И закрываю двери.
Двинется дальше-ближе,
Чтобы не видел масок,
Чтобы смотрел, но не слышал
Лёгких, как ветер, сказок.
Всё гениальное – просто
Воздух в часах песочных.
Но слишком оно цветасто,
Чтоб говорить о полночных
Мыслях в хрустальной сети
И управлять часами.
Где-то наступит лето.
Главное – не между нами.

***(Горло чужими песнями...)

Горло чужими песнями
Мне обмотает страх.
Радостью, ложью, лестью ли
Я буду сыт во снах?
Письмами, что не написаны,
Стала она тогда
В мире ничтожной истины,
Доблести и стыда.
Тот, кто вином не лечится,
Бдит тонкий шёлк лица
И где-то горько мечется,
Кроя в себе наглеца.
Путь я помечу заново
Ветром своих перемен.
Я лишь родился заново,
Чтобы попасть в твой плен.

***(Эта женщина носит мини на треть бедра...)

Эта женщина носит мини на треть бедра,
Волосы цвета вороного крыла,
Лёгкость в мыслях и тяжесть своих ресниц.
Рядом с ней даже нищий – прекрасный принц.
Мимолётность заветных слов – только в горле ком.
По карнизу бродить, озираясь – и день за днём
Говорить, что довольно – и вновь отступать назад.
У него одна правда – и миллион других правд.
Эта женщина с ним коротает ночь – рассвет
Каждый раз на губах оставляет печать как след.
Его женщина – ангел и дьявол, зима и весна.
Он клянётся, что сможет прожить без неё - не жена.
Но в тумане раскрашенных наспех игольчатых дней
Он бы умер за то, чтобы сделать её своей.

***(Поступь часов превратит вечный камень в пыль...)

Поступь часов превратит вечный камень в пыль.
Вот бы уехать отсюда на сотню миль.
Прямо туда, где другое небо и разный мир.
Я так устал от притворства и глупых игр.
И от людей, что бесстрастно молчат или гнут своё.
Зря я читал между строк и не брал ружьё.
Я лишь гулял лабиринтом мечты и мостов стекла
Там, где считают за гордость кричать из чужого угла.
Они зовут крепостью дом, где едят и пьют.
Они зовут церковью дом, где отец и шут.
И вряд ли когда-то умели смеяться, грустить и рыдать.
И вряд ли я стану таким же – до этого им не достать.
Я не молюсь – не умею, не знаю слов.
Не проклинаю мудрость своих отцов.
И не стираю грани туманных вех.
Жизнь преклонить колени заставит всех.