Магистрал Ковчега метапоэм Реквием, ХХ

 


Последний век от Рождества Христова:
Купель Цусимы, лётчик на метле.
Дредноутный, а ждали - золотого,
Безбожный рай пророча на земле.

Покрыты щеки ядерным загаром,
В гнилой крови привольно дышит СПИД.
Безумный демон с точечным ударом
В две дырки реактивные сипит

Во лбу звезда - тавро рогами книзу,
Паучий крест наколот у .
Во время оно предъявляя визу,
Плевок сквозь зубы цедит, как зэка.

Он под оркестров праздничную медь
Впервые мертвецов заставил петь.
2
Впервые мертвецов заставил петь -
Для будущих - полуглухой механик.
Плясал, уже затопленный на треть,
Под эти песни пароход "Титаник".

Игла терзала черных дисков плоть,
И те, фантомным исходя фальцетом,
Старались звук живой перебороть
И заикались бешено при этом.

В пустоты тишины втрамбован джаз -
В соседстве с заплутавшим рок-н-роллом.
Кассета ваша кончилась как раз:
Вот случай перекинуться глаголом.

Но, помолчав слегка: " Я - Казанова!"-
Хрипит магнитная основа.

3
Хрипит магнитная основа.
Полузадушенный язык
В боббину втиснут, упакован,
А был - приволен и велик.

«Я Вас любил, любовь ещё, быть может…» -
Перо шептало белому листу,
Улавливая налету
Невнятный ток сердечной дрожи.

Не сразу заглушить смогли,
В эфир бубня и барабаня,
И шелест платья Натали,
И дольней лозы прозябанье.

Бумага начинает тлеть.
Сверкает лазерная клеть.

4
Сверкает лазерная клеть –
Подножие всемирной пирамиды.
Клан ненасытный в жажде уцелеть
На Этот свет имеет виды.

Вспухает шампиньон багровый,
Засасывая горизонт.
День оскоплённый, безголовый
Червём ошпаренным ползёт.

Интеллигентная забава:
Заев мацою куличи,
Лауреаты делят славу,
Почти распавшись на лучи.

Отныне – ничего святого.
Сама могила в гроб полечь готова.

5
Сама могила в гроб полечь готова.
Пора соорудить ей мавзолей.
В пробирке Гений заспиртован.
В другой – Злодейство, в третьей – Лень.

Вся хитрость – в хромосомной лепке.
Продолжит дело твой двойник…
И вот уже картавый в кепке
С рукой простёртою возник.

«Товарищ! Хайль! Но пасаран! –
Гремит гомункул с видом жвачным, -
Для всех сограждан-россиян…
…На хлеб и воду! Однозначно!»

Ты поумнел? Счастливо облысеть!
Компьютеры уму сплетают сеть.
 
6
Компьютеры уму сплетают сеть.
Шарахаясь по свету в «Интернете»,
Забей хоть гвоздь, чтоб было, где висеть
Процессору и шляпе, и планете.

Хитро дела устроил вечный враг,
Неуловимый за мерцаньем мрака,
Воистину ценней, чем сам барак,
Идея виртуального барака.

Попробуй ущипнуть себя слегка.
Не ты, а настоящий, первый.
Курсором дёрнулась рука.
Перезагрузка. Это – нервы.

В программе – вирус. Экое столеть...
Есть, отчего рассудком обмелеть.

7
Есть, отчего рассудком обмелеть:
Гроссмейстерам утёрла нос жестянка;
При этом умудряется болеть –
Пока - не за «Спартак», и – не ветрянкой.

Примат умелый, штепсельный разъём
Тебе бы – вместо гениталий,
Чтоб с дивным ящиком вдвоём
Вы легче истин достигали.

Со страстью диких кобылиц
Уносят волны хилый разум
Сквозь дебри кодовых таблиц
В досрочно нажитый маразм.

Круг завершён. До случая другого
Разъединились мысль и слово.

8
Разъединились мысль и слово.
Лампада теплится едва.
Бессмыслица под клёкот : «Клёво!» -
Вступает в полные права.

Пусть даже ложь – и та приятней
Мычанья типа «дыр бул щил».
(Как будто, пользуясь замятней,
Вор дырку бублика стащил).

А рядом – длинных формул гений,
Шутя способный Землю сжечь,
Свою Принобельскую речь
Читает, ботая по фене.

Параша – имя женское? Здорово!
От тел уже отвеялась полова.

9
От тел уже отвеялась полова.
Сексоид, завсегдатай чёрных месс,
Усердный раб инстинкта основного
Продолжит эволюции процесс.

Сверхновый Дарвин растолкует ловко,
Подбив итог развития в конце, -
Как превратилась голова в головку,
И – губ срамных значенье на лице.

Пребудет естество его нетленно:
На радость гомо-фаллосу, не в шок –
Плантации желёз, вольеры членов
И серпентарии кишок.

Нет самой малости – чему в огне гореть:
Ненужных душ.
       Как сложно умереть.
10
«Ненужность душ… Как сложно умереть…» -
На пол-листка последнее посланье.
Ночной Нью-Йорк, отель, окно светлеть
Пытается, открытое заранее.

Летит в рассвет улыбка Мерилин -
Для всех, кто бредит, тяжело трезвея,
В глуши чужих продавленных перин
И на гудроне загнанных хайвеев.

Свет нестерпимо-резкий, ножевой
Под пулемётный стрёкот кинокамер
Вскрывает вены улице живой.
Статистом мир в стоп-кадре замер.

Не знал и Дант посмертия такого:
Экран кривляться заставляет снова.

11
Экран кривляться заставляет снова.
Тьма бесноватых – переполнен храм.
Дырою диаграфмы коронован
Радужноцветный неприкрытый срам.

Копайся пальцем глаза в каждой ране,
Блуждай, как тать, в искусственной ночи,
Зверей от свежей крови в крупном плане,
С осатанелым стерео рычи.

«…И отнял разум, и ушёл незрим.
Темны и грамоте невнятны люди.
Зане распался духа третий Рим.
Тому сто лет. Четвёртого – не будет.

Скрижалей этих скорбных не стереть
Отныне, присно и довеку впредь».
12
Отныне, присно и довеку впредь
 Почило с миром вещее преданье.
 О злобе дня – борьбе с перееданьем
Теледевица просит посмотреть.

Вещает вещность трубно из-под туч,
По сотовой: «Братва, товар везу я!..»
Проходит время, капает сургуч,
Строку с самой Историей связуя.
 
Кончается храненья папок срок –
Не вечный, летописцы дел заплечных.
В венках увядших плавленый сырок –
Надгробие философов запечных.

Гордился широтой и кругозором
Двадцатый, жить пришлось в котором.
13
Двадцатый, жить пришлось в котором,
Прости, тебе я не судья.
Хлеб оставляю репортёрам,
Ведь память – утлая лодья.

Ты был велик по-океански
Величьем мелей и глубин,
Окрашивал в гемоглобин
Бокалы с праздничным шампанским.

Пророкам верил и сводил
Кресты с высоких колоколен,
И всё, что можно, утвердил,
И всеми бедами был болен.

Родной…
По расставаньи скором,
Прощаясь, обнимаю взором.

14
 Прощаясь, обнимаю взором
Трёх поколений дымный след.
Привет сиротским Командорам,
Последним блёсткам эполет.

«Кукушкам», «эмкам», электричкам,
Шесть раз истоптанной Луне,
Томатным килькам, мокрым спичкам,
Последней трёшке в пятерне,

Стране, погибшей в одночасье,
Атланту с девочкой в руках.
Витающему в облаках,
Привет несбывшемуся счастью.

Потомок, отмени вердикт суровый:
«Последний век от Рождества Христова».

15
Последний век от Рождества Христова
Впервые мертвецов заставил петь.
Хрипит магнитная основа,
Сверкает лазерная клеть.

Сама могила в гроб полечь готова.
Компьютеры уму сплетают сеть.
Есть, отчего рассудком обмелеть:
Разъединились мысль и слово.

От тел уже отвеялась полова
Ненужных душ. Как сложно умереть.
Экран кривляться заставляет снова –
Отныне, присно и довеку впредь.

Двадцатый, жить пришлось в котором,
Прощаясь, обнимаю взором.