Ева, Адам и Змей

Бытие Гл 3 Соблазнение и наказание

Змей был хитрее всех, подлец,
Ну, очень хитрожоп,
И ловко к женщине подлез
Смышлёный эфиоп,

А может благородный мавр
Или иной арап.
Но был охочий этот враль
До обнажённых баб.

К ней подползая с головы,
В ушко шептал нахал:
Единственная, только вы…
Ну, в этом гад не врал.

В раю в тот первобытный век,
Над пропастью во ржи,
Ещё один был человек,
Хоть голый, но мужик.

Породой женщина сильна,
Но обожает лесть,
Стаканчик редкого вина
И вкусненько поесть.

А пьяных ягод над тобой
В раю хоть отбавляй.
Иначе, подтвердит любой,
Какой же это рай?

Искусство обольщенья жён
Чужих змеёныш знал,
Когда с вопросиком, пижон,
Невинным подползал:

«Из всех дерев, какие есть,
Доподлинно ль в раю
Плоды дозволено вам есть
Лишь с тех, что на краю?

Плоды, что трогать вам нельзя,
Особенно вкусны.
Хорошей пищей вы, друзья,
Весьма обделены».

Ещё не ведавшая зла,
Не знавшая добра,
Кокетство женщина взяла
От первого ребра.

Бедняжка клюнула на лесть
И отвечала: «Здесь
Плоды любые можем есть,
Как говорил мне тесть,

Из центра только запретил,
Чтоб нам не умереть.
Но кто бы толком объяснил,
Что означает смерть?»

(Простушкой женщина была
От мужа создана
И в мире истинного зла
Не ведала она.

С рожденья милые черты
Творили беспредел.
Адам от этой простоты
До срока поседел,

Без тоста «За прекрасных дам»
Покинул райский сад.
Со службы вылетел Адам
В момент пинком под зад.

Да и сегодня на излом
Нас крутит слабый пол,
А мы получку тащим в дом,
Им плачемся в подол.

Когда бы знал тот змей, что ждёт
Его и нас потом,
К чему знакомство приведёт -
Свинтил бы гад винтом,

Язык связав морским узлом
Надёжным и тугим,
Тропу забыл бы в райский дом
И стал совсем другим.

Впредь не таился бы как вор,
Стал медицины цвет
И был в Минздраве до сих пор
Ведущий фармацевт,

Средь прочих гадов наверху
С приставкой ползал - Глав
И к первородному греху
Был не пришей рукав.)

А так змей женщине сказал:
«Господь слегка загнул,
Отвечу за гнилой базар,
Конкретно припугнул,

Что не сносить вам головы
Иль впредь вдовою стать.
Такая женщина как вы
Достойна правду знать,

Ту самую, что под листом
Скрыл ваш любезный тесть.
Представьте, меж добром и злом
Своё отличье есть.

Кто не послушает запрет,
Плод скушает, мадам -
Божественный познает свет,
Приблизится к богам,

Бессмертие приобретёт,
Впредь станет как они,
И прекратится глупый счёт
На прожитые дни.

Так преждевременных морщин
Избегнете, мадам.
И этого не сообщил
Ваш косметолог вам».

(Определило в тот момент,
Создатель, не взыщи,
Что женщину во цвете лет
Замучили прыщи.

Невинность, милые, зато
Даётся только раз.
Сигнализирует о том
Нам прыщик между глаз.

Когда бы крем от Лореаль
Прыщавинькой втереть -
Идиллию и пастораль
Нам до сих пор терпеть,

А женщину во всей красе
Глазами лишь любить.
С подобной мыслью фирмы все
Готов я перебить...

Ни сесть поближе, ни прилечь,
Ни целовать в уста…
Всем мужикам, горою с плеч,
Змей-соблазнитель стал.)

Нашла послушаться кого,
Но съела дева плод,
Столь вожделенный оттого,
Что знание даёт.

(Но чтобы знание сие
На пользу ей пошло,
Мне б пожелать хотелось ей
Уехать на село

Из города, где смрад и вой,
Где скверна и разврат,
Где сам живу я городской
Ханжа и ретроград.)

Сверхзнанья загорелся свет,
Горит как живопись,
И надобности больше нет
Гранит науки грызть,

Тушуясь получать диплом
За взятки от невежд…
Адаму в рот суётся плод -
А ну-ка, неуч, ешь.

За маму с папой дорогих
Съешь яблочка бочок.
Быть может, станешь хоть на миг
Умнее, дурачок.

Адам противиться не стал,
Плод он, конечно, съел
И как-то сразу возмужал,
Местами повзрослел.

Метаморфоза белым днём
Случилась с ним тогда -
Вторичным признаком на нём
Усы и борода,

Тройного с Шипром стал сильней
И духовитей пот.
И вот стоит он перед ней
Как дамский антипод,

Скукожился как пациент,
Принесший кал, мочу.
А про первичный элемент
Я вовсе промолчу.

С подъезда чёрного теперь
Для них открылся мир.
Их одежонка, мерь не мерь,
Вся скроена из дыр.

Стоит мужик навеселе,
Забыл одеть камзол,
Не ясный сокол на крыле,
А гол он, как сокол.

«Ну, как такому на Олимп -
Жена тут входит в раж -
Олимп тебе не Харбали
И не нудистский пляж.

Тех, кто поднимется наверх
Подальше с отчих глаз,
По одежонке встретят всех,
А как оценят нас?»

Смоковны листья близ стыда,
Приличья первый знак,
Определили навсегда
Значенье слова смак.

На их тазы легли венком
Два тазика без дна.
Адама плоть, когда бочком,
Лишь краешком видна.

А с женщиной совсем беда -
Оборванный тот куст
Как зонтиком прикрыл едва
Могучий нижний бюст.

Бесстыжесть, люди говорят,
Не степень наготы.
Бывают голых во сто крат
Бесстыжее скоты.

Когда прилично стыд прикрыть
Перед простым отцом,
Невинный может понудить
Пред Господом-Творцом.

Среди таких же голых дам
Природы не стыдись
И ты уже не просто хам,
А истинный нудист.

Естественною красотой
Любуется Творец,
А кто скрывает геморрой,
В раю тот не жилец.

Там сам Всевышний, аз воздам,
Гулял в прохладе дня
И думал, где теперь Адам,
Кровинушка моя.

Воззвал Бог голосом густым:
«Адамушка, где ты?»,
А люди прятались в кусты,
Стесняясь наготы.

Так, вся сгорая от стыда,
Отличница ведёт
Себя, на фартучек когда
Чернильницу прольёт.

И вот уже сам Бог-Господь
Дознание ведёт:
«Кого обременяет плоть -
Запретный ели плод.

Кто прояснил тебе, сынок,
Значенье слова наг,
Раз голый с головы до ног,
Ты прикрываешь пах?

Напрасно, милый, оборвал
Ты все в раю кусты,
То чудо, что тебе я дал,
От глаз не скроешь ты».

Увидев, что летит ко дну
Над пропастью во ржи,
Адам вину всю на жену
В момент переложил:

«То женщина, её дела,
Перечить ей не смел.
Плод от запретного ствола
Она дала. Я ел».

Что смалодушничал тогда,
Ещё не «лучше всех»,
Свой первый совершил Адам
Не первородный грех.

(Здесь понял я, что быть беде -
В тот первобытный век
О благородстве и т.д.
Не ведал человек.

Что говорить про наши дни?
Товар - деньги - товар.
Нам новый рынок заменил
Восточный их базар -

С утра, сдувая пыль с дуги,
На ярмарку спешить,
Чтоб купленные сапоги
Немедленно пропить.

В калачный ряд за калачом.
Украл и был таков.
Обратно - морда кирпичом…
И так спокон веков.

Лишь в переделку попадал
Москаль иль малоросс,
То в перву голову решал
Он шкурный свой вопрос.

Не сбросить в пропасть никогда
Нам трусость, вечный груз,
Раз первый человек Адам,
Повёл себя как трус.)

С Адамом обойдёмся мы
Пока без сатаны,
Для появленья Князя тьмы
Достаточно жены.

С ней обойдётся без свечей
Небесный ренегат.
Для обольстительных речей
Всегда найдётся гад

Сыграть на слабостях сполна,
Отличницы мои.
Так принимает сатана
Обличие змеи -

Нащупать слабые места
В сплетенье брачных уз,
Чтоб с человеком навсегда
Бог разорвал союз.

«Как ты нарушила запрет?» -
Жену Господь спросил.
Жены последовал ответ:
«Рептилий обольстил,

Златые горы обещал,
Париж и Лореаль…»
От возмущения Творец
Вскричал: «Где этот враль?»

(Вопрос уместным был вполне,
Но стушевался Бог:
Кто клинья бьёт к чужой жене,
Получит между ног.

Пройдёт болезнь, куда залезть,
Кого и чем любить,
Когда меж ног такое есть…
А как со змеем быть?

Для женщин тот, кто без мотни, -
Суть нравственный урод.
В том демонстрируют они
Свой собственный подход.

«Мужик порой, что крокодил
Безмозглый... - Посуди:
Бутылку выпил и свалил.
Зачем, гад, приходил?»

Я ж думаю, как уходил,
Подумал тот милок:
Пусть лучше буду крокодил,
Чем после – между ног.)

Устами змея сладкий яд
Сочил сам Сатана.
И всем участникам подряд
Господь воздаст сполна.

Каким бы ни был подлецом
В премудрости своей
Гад с обольстительным лицом,
А силы зла подлей.

Подставил змея на века
Коварный Люцифер,
И наказал Бог старика
Всем хитрецам в пример.

По рангу ниже всех скотов
Он змея опустил,
Змеиных званий и чинов
Рептилию лишил.

И хоть вина в той стопке дел
Была невелика,
Сообщником змей плотно сел
По новому УК.

Здесь и лишение в правах,
И высылка потом -
На брюхе ползая, жрать прах
Пожизненно притом.

А к полу женскому - ни-ни.
Меж ними навсегда,
Пока не кончатся их дни,
Заклятая вражда.

Отныне змея человек
Обходит за версту,
При встрече - бьёт по голове,
Змей жалится в пяту.

(Так слишком хитрым на века
Господь задал урок.
Хоть, я скажу, наверняка
Не всем урок тот впрок.)

Бог женщине сказал в укор:
«Ты вспомнишь про Меня,
Когда твою умножу скорбь
Беременностью я.

Рожать в болезни будешь ты,
Заступников просить,
Ругаться так, что хоть святых
Из дома выноси.

Да будет к мужу твоему
Влечение твоё…»
(А без влеченья, не пойму,
Выходит, не житьё?

А подустал, объелся груш,
Не секс - позор один…
Но как бы ни было, твой муж
От Бога господин.

Жаль только, истина сия
Доступна не для всех,
И на задворках бытия
Есть место для утех.

Про женщин здесь твердит молва,
Но только за глаза.
К словам, права ты, неправа,
Прислушайся, коза.

Муж за порог, а ты за дверь -
Не оберёшься бед.
И от фригидности, поверь,
Не вылечит сосед.

Твой благоверный как ухват
От дел твоих рогат…
Тебя бы, милочка, назад
Прогнать в матриархат

Вожжами. Там в глуши степей
С насильниками жить,
И до конца постылых дней
Подстилкою служить.)

За легкомыслие всех дев
Создатель проучил
И на Адама Божий гнев
Господь переключил.

Ослушался как генерал
Сын маршала-Отца.
Регалии Господь содрал
С творения венца.

С ним вместе Бог накажет всех,
Не разведёт сю-сю…
Так за Адама с Евой грех
Бог Землю проклял всю.

Завещано земле родить
В проклятые те дни
Лишь волчцы (мне не объяснить)
Да тернии одни.

Нести Адаму тяжкий крест -
Трудиться без конца.
Как стяг над ним и манифест
Проклятие отца:

«Питаться будешь, милый мой,
С полей снимая рожь,
Но каплей пота не одной
Ты хлеб сперва польёшь,

Дожнёшь и принесёшь на двор,
А вкусишь только скорбь».
Такой Бог вынес приговор.
Он на расправу скор.

«Куда бы при своих делах
Ни обратил ты взгляд,
Ты снова превратишься в прах,
Откуда раньше взят».

Адам, переосмыслить грех,
Пошёл к жене опять,
Ведь матерью живущих всех
Ей предстояло стать.

Он Евой в первый раз назвал
Жену, что значит - жизнь.
(Картину я дорисовал,
С натуры пейзажист:

«Ну, что допрыгалась, коза,
Над пропастью во ржи?
Бесстыжие твои глаза,
Сиди и не блажи.

С соседом если засеку -
По волосам не плачь»…
Взорваться мог по пустяку,
Не в меру был горяч

Адам, заносчив. Как ни кинь,
Во всём был первым он.
Что первым может быть кретин,
Не знал тот чемпион.

Перед товарищей лицом
Иной позёр и жлоб
Готов быть первым подлецом,
Но не последним чтоб.

Связался с грешницей малец -
Испортился в момент,
Антиобщественный вконец
Адам стал элемент.

Готов отделать хоть кого
Он был, когда взбешён.
Пить бросил слабый алкоголь,
На крепкий перешёл.

При женщине кого найдёт -
Того гляди, убьёт
Не благородный Дон-Кихот,
А просто идиот.

Когда Адама с глаз долой
Гнать Бог издаст указ,
Несдержанный характер свой
Тот сыну передаст.

Одно хорошее когда
Берём мы от отцов,
Откуда же вокруг тогда
Так много подлецов?

Быть может, тем, кто к слову глух,
Не часто драли зад?
Но мы от розг и оплеух
Вернёмся в райский сад.)

Творец на Еву с высоты
Взирал который раз,
Но вид привычной наготы
Не радовал впредь глаз.

(По-новому взглянув на зад
И прочие места,
От возмущенья как закат
Господь пунцовый стал.

Представил Бог сплетенье тел,
Хоть мерзко, что с того?
Ведь это есть, как он хотел,
Подобие его.

Вот вам причина почему
Пастушкой на лугу
Я образ Бога, по уму,
Представить не могу.

Я, будучи подобьем сам,
Себя терплю с трудом
И ненавижу по утрам
С тяжёлым животом.

Когда живу в Его дому,
Ношу Творца в душе -
Мне, право слово, ни к чему
Подобное клише.)

Подробный обращая взгляд
На тело двух натур,
Господь обдумывал наряд
Из подходящих шкур.

Чтоб наболевший снять вопрос
Двух обнажённых тел,
У Евы грудь, у мужа торс
Бог в кожи приодел.

(Что мелкой выдалась овца,
Был очевидный плюс,
Когда не скрылся до конца
У Евы нижний бюст.

Возможно, через много лет
По памяти потом
Наскальный в шкурах их портрет
Бог выбьет долотом.

По кожаным тогда штанам
Закроется вопрос -
Был первым рокером Адам,
Но только без колёс.)

Издав о выселке указ
На сотую версту,
«Адам стал как один из нас -
Бог молвил в пустоту -

Проник он к знания плодам,
В Меня весь, ну шустёр.
Но как бы к прочим деревам
Руки бы не простёр.

От древа жизни откусить
Он умудрится плод
И будет вечно бороздить
Просторы наших вод,

К бессмертью сделает рывок,
Господь его храни,
И не узнать, кому кого
Придётся хоронить».

(Чтобы не жить нам без конца,
В ангарах чёрных дыр
На этот случай у Творца
В запасе антимир.

Без антиженщины мир пуст.
Исчезнем неспроста,
Едва коснутся наших уст
Её антиуста.

Съаннигилируем на раз,
Едва столкнёмся мы...
И вот уже её и нас
Не отделить от тьмы.

Создатель выберет, когда
Момент свой улучить
И с женщиною навсегда
Нас антиразлучить.

Вновь будем миллионы лет
Мы ждать судьбы иной,
Когда Господь зажжёт свой свет
Над нашей головой.)

Ну, а пока не вечный жид,
Нестойкий элемент,
Адам осваивать спешит
Сто первый километр.

Теперь в совсем иных полях
Средь чернозёмных гряд
Ему возделывать тот прах,
Откуда он был взят.

Впредь при вратах у входа в сад,
Как порешил Творец,
Охранник курит самосад,
Отряда ВОХР боец.

Меч, отразить любой удар,
В запасе у него -
Вращающийся наш радар
Системы ПВО.

Над ним, чтоб парню не уснуть,
Поставлен херувим.
Двойной охраной к древу путь
Заказан стал другим.

(Один прокол за все века
С Кощей-бессмертным был,
Охранников, наверняка,
Он водкой напоил,

Проник языческий хитрец,
Где не был Моисей.
Яйцо в бессмертия ларец
Он спрятал точно в сейф.

В яичке притаилась смерть
На кончике иглы,
И жить Кощею столько впредь,
Как петь Буль-Буль-Оглы

Или Кобзону, иль другим,
Дай Бог им много лет,
Купившим за свои грехи
В бессмертие билет.

Господь не влезет в сундучок,
Похоже, никогда,
И вот гуляет старичок
До Страшного Суда.

Ворует девушек порой,
Дворец себе сложил.
Хоть он и сказочный герой,
Но чтобы я так жил.

Во всём согласен я с Творцом.
Касаемо мощей -
С иглой в мошонке и с яйцом
Не вечен наш Кощей.

Придёт былинный богатырь
И в райские края.
Ведь сказка - это не псалтырь,
У каждого своя.)