***

       
Утомлена - ни жизнью, ни собой,
Ни бесконечной бессловесной мукой,
Ни блеклой, ускользающей строкой,
Ни тишиной, ни папертью разлуки,
Ни отторжением, ни поводом не сметь,
Ни одиночеством, а к небу - крылья, руки! -
Ни аскезой: не быть и не иметь,
Ни упоением святой наукой -
Хранить, что невозможно уберечь,
Что не подвластно точке безвременья,
Что может вытравить - или напротив - сжечь
Души тональность, разнимая звенья
Предтеч небесных - мнимых и живых,
Переходящих в полумраке к свету.
Я просчиталась: время бьёт под дых,
Но ещё хуже, если боли нету.
И осень безвременьем упилась,
Охапки листьев выблевав под ноги,
А я твоей любовью запаслась -
Зима не за горами, судьи - строги.
 ___________________________________________
Ты никогда не спрашивал меня,
Что я смогу безропотно оставить,
Чем я пожертвую, ни крохи не тая
В душе перерождённой, чтобы править
Ошибки по заснеженным листам
Инстинктов выживания звериных.
Я до сих пор - пещерная - я там,
Где столько силуэтов гаснут мнимых,
Терзающих по памяти мой след.
Я уносилась за зимой на вылет.
Меня в том зазеркалье больше нет,
Хотя вчера предтечи боли жили.
Твори незавершённо - время есть.
А если нет - иное будет время,
Которое - отточенная месть -
На радость, как оправданное бремя.
И только снег - хрустящий и сухой,
Звенящий гулом сдавленного вдоха,
И бег души - к самой себе, домой, -
Чисты небесной мудростью итогов.
 _______________________________________
Вот так бежит строка, и ветер - не знает жалости к судьбе.
Смеркается, усталый вечер прозреньем давит при ходьбе.
Боль исчерпала все раздоры, по мелочам промчалась жизнь,
Все разбежались, будто воры, освобождая сердцу высь.
Покалывает всепрощенье, не веря смыслу перемен,
Разлука замыкает звенья и холодом разит из вен.
Что может тишина в загоне - предотвратить, чтобы успеть
Дать шанс в конце уже, на склоне - лет, окольцованных в - не сметь?
Готовясь к воплощенью в слове, отдам последние долги.
Стареет мир - уже не внове пред ним предстать совсем нагим:
Без вычурного многословья, без упорядоченных мер -
Защиты. Мир торгует кровью, по каплям выжатой из вер.
И вечер утопил сознанье плевками высыпавших звёзд:
Боль красоты - как наказанье - сочится ручейками слёз!
 ____________________________________________
Лучи скользили стрелами огня по дню незащищено-голубому,
Давно живёшь - без целостной меня - уже привык к бесправию такому.
Творишь себя - я наблюдаю всё - и незаметно становлюсь тобою.
Куда-то нас по краешку несёт - куда? зачем? Прозрачною строкою
Я истекаю просто на ладонь в лучах солнцестоянья золотого:
Удержишь на руках цветок-огонь моих пришествий венценосно строго?
Я короную рифмами тебя, незавершённый мой, родней родного,
Под отголоски осени любя, ещё не ставшую твоим итогом.
       ___________________________________
Ты держишься - откуда столько сил? -
За форму бытия родства людского,
Опоры непреступные забил,
Огородившись от себя такого,
Какого разглядела я в тебе -
На волоске, на нерве, чуть живого,
В прострации подлунной - или в сне? -
Сон был тебе провиденьем дарован.
Я видела все чувства, их глаза,
Я знала не прикрытый почерк боли.
Созрел рассвет и выпала роса.
 А на губах - вкус горечи и соли.
И неба голубого полотно
Легло к ногам. Безумство ночи тает.
Уже растаяло - не стойкое оно.
Как жаль, но всё на свете угасает.
 _________________________________________

Квадрат Малевича чернеет пустотою,
Как выход в никуда, но навсегда.
Для Бога я, наверно, что-то стою -
Никак не попаду судьбой туда.
Уже всосал он души динозавров,
Боль Атлантиды, греческих божков,
Пегасов беспризорных, минотавров,
И многоточия - без половодья слов!
В нём растворились буйные сраженья
Побитых армий, свергнутых царей.
Чернеет равномерно наважденье
Его неосязаемых цепей.
Как символ апокалипсиса, дышит
Могильным холодом пустое полотно -
Оно не видит ближнего, не слышит,
Не любит никого. Давным-давно
Все просчитались. Веет завершеньем
Мазок на белом фоне пустоты.
Круг разомкнул бы квадратуры звенья -
Гармонией дыханья высоты?
 ____________________________________
Идёшь на звук, что тише тишины
Пульсирует - то в сердце, то в сознанье,
Ниспосланный толчками вышины,
Что б не пригрелось в душах одичанье.
Шуршит листва, а ночи топчут прах.
Следит луна за каждою спиною,
Где крылья проросли. Их первый взмах -
Пугливый, детский, дёрганный такой -
В парении над собственной душой,
Где небо в звёздах, будто решето,
И царственный незыблемый покой -
Над тем, что прежде было всё не то,
Под голоса ушедших в никуда,
Под ветра шум из чёрной пустоты.
Как ночь нежна. И ты идёшь туда,
Где нет тебя. Вернее, ты - не ты,
А только - Бог, проснувшийся в тебе,
И высота - и больше ничего.
Луна несёт страданья на себе -
За то, что не любила никого.