Слёзы Сомали

В самом начале перестройки, то есть в начале 90-х годов, я собралась поехать зимой в дом отдыха, чтобы покататься на лыжах. В советское время у московской интеллигенции существовал такой обычай: очередной годовой отпуск делили на две части, одну большую часть использовали летом для отдыха на море, вторую – зимой для катания на лыжах в Подмосковье. У меня, как старшего научного сотрудника, общая продолжительность отпуска за год вместе с выходными днями оставляла почти полтора месяца, что давало возможность хорошо отдохнуть и восстановить силы для успешной работы в течение всего года. Сейчас о таких продолжительных отпусках можно только мечтать. Многие позволяют себе только одну-две недели полноценного отдыха в год.

Зимой в Подмосковье очень комфортная обстановка для катания на лыжах – обширные лесные массивы, поляны, небольшие горки, хорошо проложенная лыжня. Путёвки в местные дома отдыха и пансионаты были дешёвыми, как правило, выделялись за счёт профсоюзов. Вот только до нового года снега могло быть недостаточно, а сразу после нового года наступают школьные каникулы, когда на базах отдыха бывает много детей с родителями или бабушками, а после 25 января - студенческие каникулы, когда в дома отдыха тоже лучше не ездить. Однажды мы приехали в пансионат на другой день после окончания студенческих каникул и застали такую картину: везде беспорядок, мебель поломана, окна расклеены, палаты все выстужены, персонал в состоянии шока. Такое впечатление, будто над пансионатом тайфун прошёл.
Поэтому лучшее время для любителей покататься на лыжах под Москвой – это февраль и первая половина марта. И снега много, и морозец хороший, бывает до 25-30 градусов. Некоторые фанаты зимнего спорта настолько любят этот период, что берут по две путёвки подряд. Распорядок дня во время этого отдыха бывает таким: после завтрака все отправляются кататься на лыжах, возвращаются довольные, раскрасневшиеся, перед обедом принимают душ, после обеда отдыхают, вечером после ужина – кино, танцы и т.д. Более здоровый и приятный отдых и придумать трудно.

 В ту зиму я поехала отдыхать в первой декаде февраля, мне удалось достать путевку в новый пансионат, где раньше я не была. Как мне рассказали, этот пансионат построили для себя и своих сотрудников власти Узбекистана, но с началом перестройки и распада Советского Союза они не смогли его содержать и передали на баланс профсоюзов. Пансионат оказался действительно новым, в хорошем состоянии и очень привлекательным в смысле архитектуры. Он был построен из красного кирпича, одноэтажный административный корпус располагался в виде полукруга, с ним соединялись закрытыми переходами три спальных трёхэтажных корпуса. Палаты двухместные и трёхместные, хорошее постельное бельё, имелась лыжная база, где мы смогли взять напрокат лыжи и ботинки.

Единственным, что огорчило нас при знакомстве с пансионатом, оказался тот факт, что один из спальных корпусов был занят беженцами из Сомали. Когда мы покупали путёвки, нас об этом не предупредили, а когда уже оформили отпуск и приехали на место, были поставлены перед выбором – остаться и отдыхать в заданных условиях или уехать и потерять отпуск, и отдых. Мы, конечно, выбрали второе. В начале перестройки многие дома отдыха и пансионаты в Подмосковье попали в тяжёлое финансовое положение, некоторые были просто закрыты, другие проданы частным лицам и не функционировали, третьи влачили жалкое существование. Директор нашего пансионата, мужчина среднего возраста, в это трудное время сумел сориентироваться в обстановке и заключил договор с Международным Красным Крестом на пребывание беженцев из Сомали, содержание которых обеспечивала эта международная организация. К этому времени Россия была включена в число третьих стран, где беженцы проживали некоторое время, пока будут оформлены для них документы для въезда в ту страну, где они хотели бы жить.
Мы выросли в многонациональном Советском Союзе и против граждан из Сомали, собственно, ничего не имели, но в этот период в мире стал широко распространяться СПИД и чаще всего им болели жители африканских стран. Поэтому мы опасались пребывания с ними в одном пансионате. Я, как врач по профессии, понимала это лучше других и спросила директора пансионата о том, обследованы ли беженцы на ВИЧ-инфекцию и есть ли среди них больные СПИДом. Он ничего об этом не знал и удивился, что такое обследование вообще нужно. В то время информации о ВИЧ-инфекции было мало. Я посоветовала ему через Красный Крест заказать обследование беженцев (организовать взятие крови на анализ) и он обещал об этом подумать.

Тогда я стала интересоваться причинами, побудившими граждан Сомали покинуть свою страну. Я слышала из новостей, передаваемых по телевизору, что в Сомали идёт гражданская война. Конфликт в этой стране начался с борьбы против диктатора, бывшего тогда президентом страны – Муххамеда Сиада Барре, что привёло к свержению президента, распаду государства на несколько княжеств и межклановой борьбе. К тому времени, о котором идёт речь, гражданская война была уже в разгаре. Борьба развернулась между центральным сомалийским правительством и исламистами. Правительство соседней Эфиопии ввело в Сомали свои войска, исламисты были разгромлены, после чего конфликт перешёл в стадию затяжной партизанской борьбы. В прибрежных морях стали бесчинствовать сомалийские пираты, захватывая корабли и требуя многомиллионные выкупы. Мирное население стало покидать страну в поисках спасения жизни своей и своих детей. Беженцы из Сомали намеревались обосноваться в Финляндии, а Россия была для них временным пристанищем. Пример Сомали лишний раз показывает, что всякая организованная государственная власть, пусть даже диктатура, лучше хаоса и полного безвластия.
Мы стали приглядываться к нашим соседям по пансионату. Сомалийцы выезжали из Сомали большими семьями, с детьми, родственниками, нянями и т.д. Вероятно, это были состоятельные семьи. Внешне сомалийцы были высокими, чаще худощавыми людьми, с правильными чертами лица, похожими на европейскую расу, только цвет кожи у них был как какао с молоком , то есть не очень тёмный. Женщины в Сомали ценились тем больше, чем они были выше ростом, и они были закутаны в тонкие шелка, так как на родине у них был очень жаркий климат. В нашей же полосе, особенно во время морозной и снежной зимы, их наряды выглядели очень странно. Они же с изумлением приглядывались к нам, особенно их удивляла наша любовь к зиме и катанию на лыжах. Постепенно они обзаводились более тёплой одеждой, мужчины покупали куртки, вязаные шерстяные шапки и шапки-ушанки.
Обедали мы все в одной столовой, но сомалийцев кормили чуть раньше, чем всех остальных. Директор пансионата нам объяснил, что за счёт денег, которые платил за них Красный Крест, наше меню также становилось более разнообразным и включало больше фруктов, например бананов и апельсинов. В фойе перед столовой стояли столы для настольного тенниса, и мы нередко играли в теннис и между собой, и с сомалийцами. Одна девушка немного говорила на английском языке, и я тоже объяснялась на нём, и мы с ней часто беседовали. Она с интересом наблюдала, как мы собираемся каждое утро и уходим кататься на лыжах, и, однажды, взяла лыжи напрокат и поехала с нами, мы учили её кататься на лыжах.

Вечером все собирались в фойе посмотреть новости по телевизору, тогда новости из Сомали передавали каждый день. Сомалийцы группами усаживались перед экраном и не сводили с него глаз, хотя русского языка они не понимали, но когда показывали Сомали, по их лицам молча катились слёзы. Трагедия целого народа, разыгрывавшаяся на наших глазах, не могла оставить нас равнодушными. Представьте себе, что люди вынуждены не по своей воли покинуть родную землю и месяцами, а то и годами ожидать оформления документов для выезда в другую страну. При этом взрослые не работают, дети не обучаются в школе, и хотя они сыты, и у них есть пристанище, неопределённость их положения и длительное ожидание становятся невыносимыми. Добавьте ещё тоску по Родине, тревогу за её судьбу и оставшихся там родных и знакомых – и картина становится полной. А сколько таких трагедий разыгрывается в мире постоянно, то в одном, то в другом уголке земли вспыхивают разнообразные конфликты и войны, гибнет мирное население, появляются беженцы, образуется всё то, что сейчас приято называть гуманитарной катастрофой. Трагедия Сомали продолжается до сих пор и слёзы их беженцев продолжают литься.