***

       
Тигрица с женской головой, с раскосыми глазами кошки
Прокралась тихою ходой в судьбу, подхватывая крошки.
Была ручною до поры. Инстинкт на кровь в себе гасила.
Как глушат гомон детворы законы школы. Говорила,
Мурлыкая о том, о сём, что укрощённость ей по нраву,
Что славно думать под дождём, уткнувшись головою в раму
Оконную, писать стихи, огонь в камине раздувая.
А речи были так тихи - обезоруживали, лгали.
Дремала кровь до той поры, пока охота не взыграла.
Породы царственной дары тигрица мигом наверстала -
Есть повод двигаться вперёд, где новая мишень маячит.
Оранжевое с чёрным жжёт, притягивая падких, значит!
       ___________________________________
Не спалось. На слуху звон трамвая, что грохочет в судьбе невпопад.
Я опять неизбежно теряю что-то главное. То-то ты рад,
Что привычки уйдут вслед за мною. Не надейся, строкой оживу!
Может быть, виноградной лозою. Может, тихо проклюнусь в траву.
Все об этом писали когда-то. Когда жизнь ускользала в песок.
Когда горло на вдох туго сжато, сделан выстрел в обритый висок.
       ______________________________________
Уже не интересно полотно житейских сцен провинциальной пьесы.
Чем пахнут волосы, поверь мне, всё равно. Как всё равно, куда отчалит кресло,
Скрипящее надрывом на беду - теперь его дорога на помойку.
Мне всё равно: опору не найду уже нигде. Расшатана настройка
На внятный тон, где надо просто жить, как надо наслаждаться каждым вдохом,
Всё сущее до мелочей любить, ежесекундно вспоминая Бога.
На скатерти с кувшином молока сияют пирожки румяным телом.
Мне всё равно, пускай дымят пока. И стол мне безразличен - снежно-белый.
Мне всё равно, что тело не велит забыть про жизнь. И это невозможно.
Оно противоречием болит, ступая незаметно, осторожно,
Что б не встревожить мизансцены дня, где энергичность - всё ещё в почёте,
Где каждый жест рассчитан на меня. И я его беру на верхней ноте!
       _________________________________

С экрана грузит карлик в чёрном, внушая что-то покупать.
Слюною брызжет и неровно бубнит с фальцетом: надо брать!
За потребителей нас держит - мы продолженье кошелька.
Мозги настроены на скрежет, что зубы создают пока.
Зачем мне эти груды хлама? Что я смогу из них создать?
Несостоятельны в нём драмы, и хочется запойно лгать!
Подсовывая подсознанью потребность: больше поиметь,
Цивилизация желаний так быстро приближает смерть.
       __________________________

Висит ковёр, краснея кровью, внося восточный колорит
В отделку интерьера. Вдовье в орнаменте цветном царит
Так обезличенно, неровно - нарциссы пляшут по углам,
Ромб в центре часовым дозором взирает, чтобы прочий хлам
Не прерывал во всём порядок - стабильный, как сама стена.
Предчувствие: грядёт упадок. Тонка, как воздух, пелена
Уютной сцены. И не важно, что вечность стрелки развела.
Ковёр так иллюзорно страшен, когда за ним - сплошная мгла.
       _____________________________
Надкусывал мою судьбу, из блюдца запивая чаем.
Лимон кислил. Я не могу, как сахар, до конца растаять
В тебе, что б навсегда уйти из своего существованья.
Мы жертвы длительной любви. Она приводит к одичанью
От безысходности войны, затеянной, как пить дать, страстью.
Как были помыслы честны, пока не обернулись властью -
Друг друга растворять в себе. Итог любой войны, наверно.
А на войне, как на войне: без пленных - только это верно!
       _____________________________

Бледнеет небо в голубом, а в розовом рассвет рождает
Попытку дня. Я не о том, что всё проходит. Каждый знает,
Что жизнь ухабами бежит, затем за горизонт уходит.
Скорей, о том, что надо жить под небом боли. Солнце всходит.
И будят птичьи голоса распевами причуды сада,
Вздымающего паруса и мачты веток. Я так рада,
Что свет просачивается в росе хрустальною слезою.
Священная голубизна стекает новой полосою,
Перемежаясь сединой бесцветного осадка ночи.
Я становлюсь совсем иной - и просыпаюсь многоточьем…