Вечер на Ваганьковском

                / поэма – тетраптих /


                 Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
                       Жизнь и свободу заслужил.
                      ----------------------------------
                       Всё быстротечное –
                Символ, сравненье.
                Цель бесконечная
                Здесь – в достиженье.
                Здесь – заповеданность
                Истины всей.
                       ( И.В.Гёте. ФАУСТ )

                1

Всероссийской памяти квартал,
смерти и бессмертия содружество…
Сколько здесь печали нашей кружится!
Сколько криков ветер расхватал!

Здесь лежат, земля, твои сыны,
без забот, без слёз, без сожаления,
если не навечно от забвения,
так хотя б на время спасены.

Сколько в недрах сущих здесь могил
сгибло недоделанного дела!
И хотя могилам нет предела,
каждый холмик тут кому-то мил.

Около Высоцкого народ
никогда помалу не толпится…
Вещая гитара, вещей птицей
встрепенувшись, больше не поёт.
 
А хозяин, не расставшись с ней,
но решив: мол, больше не играю,
словно бы идёт-таки по краю,
наконец сдержав своих коней!

Вот плита гранитная. Под ней
упокоен клоун Енгибаров –
и вполне обыкновенный парень,
и отменно редкий из парней.

Под смешком грустинки вороша,
он спешил доставить радость людям.
И его мы долго не забудем:
спи спокойно, светлая душа!

Здесь застыло сердце, что жило,
миллион других с экрана грея…
Мир Вам, дорогой Борис Андреев!
Видеть здесь Вас – очень тяжело.

А вон там примолк наш соловей,
уроженец песенной Рязани
с голубыми некогда глазами,
боль и гордость Родины моей.

Обладатель васильковых глаз,
никогда не слывший неулыбой,
встал сегодня белоснежной глыбой
и глядит куда-то мимо нас.

В завтра взор поэта устремлён,
как и было сказано заранее:
он большое зрит на расстоянии,
через призму далей и времён!

Может быть, увидел этот взгляд
ветхий крест и сделанную наспех
надпись, что в Москве войною распят
в госпитале умерший солдат?

Много лет я чту могилу ту.
В ней уснул боец двадцатилетний –
рядовой, ни первый, ни последний,
жил – спешил, и умер – на лету!

                2

А в соседстве, в церкви Воскресения,
поп поёт про вечное спасение.
Не глядит на ближних он, витийствуя
в блеске благолепья византийского.
Фимиам и взоры – только Богу.
Вот, покончив с пеньем понемногу,
как с подножья царственного трона,
он сошёл уверенно с амвона
и, храня на лике слово Богово,
обошёл своё святое логово.
Окропил углы святой водицей –
видно, могут черти расплодиться
даже в богоданном этом храме,
что так пышно блещет перед нами.
Но страшнее всех чертей, наверное, –
ни в Христа, ни в дьявола неверие.

И старушки рьяные, глазастые
чутко бдят, следя за святотатцами.
И глядит на зрелище музейное
молодёжь, которой нет спасения.

                3

Ах, как он наивен, угодник старый,
в ковчег зовущий, как добрый Ной!!
Никто не боится небесной кары,
а все трепещут перед земной.

А кару земную – священной песней
смягчи-ка, попробуй: уж слишком груба!
И многие знают, что тут полезней –
смиренье, предательство…
Или – борьба!
       
На индульгенции нет покупателей:
все продавцы мы. Двадцатый век!
Мы всем человечеством всё же не спятили:
спятить может один человек.

И если, спасенью в ущерб, иногда
он выберет – сдуру! – вдруг вечную память,
глядь –
       «в небе висит, пропадает звезда»,
и на земле ей – «некуда падать».

На земле:
«Вяжите его! Вяжите!
 Бейте! Бейте прямо саблей в морду!»
Земные жители – не небожители.
Им очень несложно вскрыть аорту.

Свяжут по рукам и ногам, а он им
в хари прохрипит, ненормальный псих:
«Обещаю вам град Инонию,
где живёт божество живых».

И, как тот молодой солдатик,
чья фамилия на истлевшем кресте,
примет смерть на заре в медсанбате,
«весь в бинтах» –
              и в святой простоте.

                4

А в соседстве, в церкви Воскресения,
поп поёт про вечное спасение.
Поп поёт про вечное спасение –
рядом с тем солдатом!..
И с Есениным!..
И с Высоцким!..
И, согласно с пением,
предстоит всегда гореть в геенне им,
как при жизни выпало гореть.
Но, живые, духом вы не падайте:
кто корпел на всенародной пажити –
тот спасён! Тот будет по стопам идти
нашей с вами благодарной памяти,
а она – не может умереть.
Всероссийской памяти квартал,
смерти и бессмертия содружество…
Сколько здесь печали нашей кружится,
проясняясь в камень и в металл!
После смерти – где б мы с вами ни были:
превратимся в баобаб ли, в рыбу ли,
в ад ли, в рай пошлют нас за тоской,
или станем просто кучей небыли –
лишь бы наши памятники не были
долговечней памяти людской.