За Славика

       Микроволновка зависала, эта мысль постигла Славика в самый неподходящий момент. Тот момент, когда он в очередной раз, жмурясь в лучах удовольствия, излучаемых им самим, пережёвывал в воображении последние секунды прощания с товарищами, а также сопровождающие их слова: " Прощайте, но поклянитесь мне, что если суждено мне погибнуть в дороге от виртуальных рук злокозненного глюка, вы, мои верные боевые друзья, отомстите за меня отказом от употребления наркотиксодержащих веществ и прочих реактивов и суррогатов непонятного мне состава и принципа действия, а то ишь..."
 Слова несказанные, пришедшие шагов через десять после развилки, разделившей пути наших героев. Почти сразу же после этого и незаметно, будто рассосавшись в лёгком ветерке, он оказался на кухне, пристально вглядываясь в тонированное лобовое стекло микроволновой печи. "Зависает сука" - тут же отметил про себя Славик. Не разобравшись ни в одном из двух возникших перед ним вопросов: о внезапно проявившихся способностях к телепортации, и как это связано с печкой, он незамедлительно перешёл к третьему: "Что в микроволновке ?" Не заставляя себя ждать последовал ответ: "Да хорошо всё!". Неправда- подумал Славик. Прозрение подтвердила боль и хруст шейных позвонков. В памяти всплыло скопление розеток. Полный бред- очередная мысль была ознаменована ещё одной вспышкой боли, на этот раз в левой икре. Организм разрешил небольшую передышку самому себе- шесть часов беспокойного сна, не более того. Предшествовавшие им тридцать восемь запомнятся надолго, в этом он был уверен, достойно восхищения! Теперь он расплачивался, цена воспринималась с пониманием и спокойствием. Тяжело, хорошо ещё удалось избежать депресняка, разуму итак доставалась обработка пугающих его данных о действиях и выводах из них следующих, ужас перед разложением рассудка на доли, или потеря его вообще, предтечи сумасшествия в восхищении и страхе. Ещё три дня, тяжесть усталости преобразилась в желеобразную скованность слежавшейся варёной говядины в тех местах, где должны находиться мышцы, если верить учебнику анатомии для восьмых- девятых классов средней школы. Мозг вяло переливался, уподобившись ягодному киселю, раскаивался, снова восхищался, раскаивался с большей уверенностью в своей правоте, но тайком от самого себя предполагал, что это был далеко не последний шаг в сторону посвистывания рассудком. Переливчатые трели, едва слышное постукивание шарика по внутренним стенкам, слегка влажным от попадающих вместе со струёй воздуха мелких брызг, моментально выпадающих в осадок, вылетая во внешний мир более крупными, объединяясь с подобными себе всем весом, влекомые парами углекислого газа. День четвёртый, восьмое марта- день подонков и лицемеров! С праздником дорогие дамы! В этот знаменательный день мы будем улыбаться только для вас, носить на руках, выполнять всю ВАШУ работу и все ВАШИ прихоти. Холить и лелеять...
       Слёзы и звёзды - каждой по горсти
       Сыпать на волосы - признаки радости,
       Пепла добавить для горя и злости,
       Дёготь украсив улыбками сладостей...
Тосты, сказки для взрослых, девятого будет похмелье, а всё остальное вернётся на свои законные места. Особенно мысли, желания и грубая действительность тех самых подонков, которые вчера доставали с неба звёзды, самым магическим образом переплюнув всех космонавтов и даже теоретиков- маньяков фантасмагории. Ну наконец- то, вот оно, пришло, девятое марта. Вернее ночь на десятое, полная луна, раскрасневшаяся от язвительно- мучительных гонений мыслями влюблённых и пошлыми стихами нескончаемого потока романтиков, к утру ниспадающего водопадом сокрушённости к похмельным синдромам и булыжной мостовой отчаянья. Луна всё это отлично осознаёт и особо не мучается подобными размышлениями и уж тем более ни с кем ими не делится. Такими вот мыслями и тешился Славик, не переживая, что луна вдруг может услышать его, да ещё и обидеться вдруг ни с того ни с сего. Последняя хапка, пятку сжечь и затем полировка лёгких никотином поверх серых дымных нитей тетра чего- то там гидра, травки короче... Опа!
       Ноги отказывались слушаться, а сознание настоятельно( и нельзя сказать что безуспешно) требовало у мышц достичь напряжения для предельно тихой осторожной поступи. Около сорока минут Славик просидел на корточках, лишь переваливаясь время от времени с ноги на ногу. И то тело занималось этим бессознательно, побуждаемое какими- то своими первобытными инстинктами. По истечении минут десяти или двенадцати оно перестало просить и об этом. Когда первые попытки встать и вернуть конечностям нормальный ток крови не увенчались успехом Славик запаниковал. Он всем нутром явственно ощутил измену. Какого хрена? Мысли резали мозг, носясь на запредельных скоростях из одного конца черепно- мозговой коробки в другой. Перевалило уже за полночь, середина рабочей недели, сон сковал миниатюрный провинциальный городок- тишь, гладь, да божья благодать. И какого хрена? По подъезду разнёсся щелчок, с одинаковой скоростью прожужжали открываясь и тут же закрывшись двери, чувственный рывок натуги и ощутимой силы, будто бы неведомый атлант сбросил небеса на плечи кому- то другому, и принялся крутить столь же огромный, нелепый и невозможный по своим масштабам ворот. Равномерный гул, поднимающегося лифта. Наконец остановившись на последнем этаже он выплюнул из себя двух ментов, принявшихся обходить квартиры в поисках понятых. Славику было глубоко наплевать, кто там шарахается тремя пролётами выше. Скурив добрый косяк "на сон грядущий", и утрамбовав его в лёгкие порцией никотина он просто не хотел ни с кем встречаться сейчас, даже и не думал совсем об этом. Различив слова в голосах, размазанных подъездным эхом, Славик стал думать совершенно о другом, например о неполных двух коробках дури и пачке "Беломора" в кармане шорт, а также о сочном аромате висевшего в воздухе неопровержимого доказательства его причастности к двести двадцать восьмой. Всё же тело не подвело, он шмыгнул в квартиру, и сразу прошёл на кухню. Проглотив пол- стакана абрикосового сока, несколько капель которого оказалось на сером в полоску свитере, он перевёл дыхание. От стука в дверь даже как- будто попустило. Умиротворённо- плывущий приход стал мрачновато- удивлённым. Конечно же можно было и не открывать, но даже тихое шарканье домашних тапочек, приплюсованное к отсутствию глазка на входной двери нашёптывало прямолинейно- банальный интерес к происходящему. В глазах представшего перед Славиком борова в гражданском, но с горящими во лбу стар. лейскими звёздочками, не происходило вообще ничего, ни интереса перед красновато- мутными зенками на фоне сгустившегося запаха, ни подозрений ни блеска наглости, или же теней презрения. Одно тупое безразличие, одно желание скорей прильнуть к подушке. Славик в этих начинаниях мента совсем не поддерживал, и против тоже не был. Кой чёрт дёрнул согласиться побывать понятым несмотря на поздний час, неудовство сложившегося положения, и знание того, что участковый, которого Славик сразу же определил в жирной, самодовольной роже, его Славика не знает. Пообещав спуститься через пару минут он спустился на первый этаж, в квартиру тридцать девять через пять минут. С таким попутчиком как мент, в тесной кабинке лифта путешествовать, мягко говоря, не хотелось. Войдя в квартиру, здоровье Славы стало слабже лет на пяток его скудной, скучной, бездарной жизнишки....