МОЙ ДЯДЯ

Мой дядя – самых честных правил –
и в шутку воровать не мог.
Напротив, сторожем служил какой-то срок,
общественных садов живой замок,
к которому ключа не подобрали.

Moй дядя если кем-нибудь и правил,
то только лошадью, когда в игре за право
иметь профессию по сердцу – ход конем
он сделал – и служил на почте ямщиком.

Хотя уже губернская трава
на химии сидела, но нормально –
не ладаном дышала, а туманом.
Шумел камыш и гнулись дерева.
Мой дядя был, что полевой цветок.
А запах табака и хлебной водки
в растительную гамму нужной ноткой
входил и от недуга был далек.
Входил в дугу, где колокольчик пел,
а также в стельку, в доску и в умат,
в дрезину, в положенье риз и дел,
раскусывая всякий сопромат.

Однако на дворе крепчал мороз.
Видать, хотел стать вечной мерзлотою,
чтоб наступил всеобщий беломор
и не очухалась весна с травою.
Он для начала отминусовал
4 пальца на руках у дяди.
Но на санях примятый сеновал
покуда грел, сосед туда не гадил
иголками, и конь не баловал.
Но старый хрен – хронический творец
/читай: пощады не видать траве/,
его девиз: ни часа без фигуры!
Нет матерьяла, но полно натуры,
и чем натура вам не матерьял!?
Он заживо скульптуры создавал.

Ещё о дяде я хотел вдогон,
но мой язык застыл, свежеморожен.
В мозгу метет мотив один и тот жe:
ямщик в полях глухих, как полигон…