Так утомляет шум пространства...

От этой бестолочи шумной,
От зуда в сутолке крови
Я устаю бежать неумно,
Прикрывшись ветхим «селяви».

И «тет-а-тет»-ы – надоели…
«Шерше ля фам»-ы мне – зачем?..
Я кое-как и еле-еле
Души выравниваю крен.

А в закромах – всего довольно:
Есть «фифти-фифти» – часть греха.
Вторая часть – звучит прикольно:
Нежна, застенчива, тиха...

Я устаю от одиночеств,
И от случайности знакомств,
От ворожбы, и от пророчеств,
Что липнут, словно снег на ком.

В чужих теченьях лажу броды,
Свою растягивая снасть,
Чужие пожинаю всходы,
Чужую ощущаю власть...

И подчиняясь, допускаю
Единоверцев-инородцев...
В каких-то пригородах с краю
Пью из отравленных колодцев...

И так меняемся местами:
В миру – захватчики друг друга,
Обороняясь небесами,
Ветрами севера и юга...

Так утомляет шум пространства,
Назойливые голоса,
Чужих юдолей постоянство...
И хочется закрыть глаза...

Так девственно-чиста страница,
Так целомудренно-строптива...
А что-то тонко вьется, длится –
Неутомимо и игриво.

Уж за полночь… Молю: исчезни,
Лукавый признак дорогой!..
Мне так спокойно в этой бездне
И упоительно – одной.

И не пугает тьма ущелья,
Где мхи – лохмотьями с дерев
Свисают. Огненное зелье
Приготовляю, нараспев

Колдуя над костром веселым
Под тихий клекот родника.
Я скоро стану – невесомой...
Вот прогорит моя строка

В том костерке, что скрыт надежно
От всех влияний и дождей.
Тогда-то снова будет можно
Собою быть среди людей.

5 октября 2008 г.