***

       
Помню серые глаза - как темнели в жерле ночи.
Помню - их брала слеза, когда речи заморочат
И берут над нами власть - неприкрытую и злую -
Я готова в стон упасть, в беспросветность голубую,
Чуть сереющую днём, чуть светящуюся ночью,
С яростным цветком - огнём, разрывающим на клочья
Перепонки у души, обескровленной тобою.
Что-нибудь в ответ скажи. Захочу, сама накрою
Магмой чёрно-карих глаз, уводящих за собою
Пилигримов, что б хоть раз быть объятыми звездою,
Зеленеющей в ночи и зовущей неприметно,
Но настойчиво. Звучи, сероглазый друг мой бедный,
Потерявший свой покой - даже проблески покоя -
С забубённой головой, без отчётливого кроя.
Расслоилась тишина под семнадцатью ветрами,
У подножья сонных гор над застывшими морями.

       ______________________________________

Мерцания небесных тел стекали с августовских блюзов.
Твой облик был пречисто бел - без перемычек или шлюзов,
Без рамок - вспоротая грудь - и сердце до конца живое,
Без многоточий - позабудь, без повода, что бы такое -
Ещё сказать, что б отрезвить, что бы загладить всё, исправить,
Пустить по правилам, забыть, забить крест на крест и оставить
Такой, как есть. Что б без затей. Без свиста пролетевшей пули,
Без скованных моих речей, без музыки. Её надули,
Когда давали нотам власть над небом, осветлённым болью,
Зовущею стремглав упасть в преображение любовью,
Распахнутою под дождём в мерцаниях небесных бликов -
Так звёзды покидают дом, сгорая до конца в великом
Свечении огромных тел, рождающих ночные блюзы.
Творящий их - крылат и смел. Он с вечностью в семейных узах.
Он не сговорчив, часто груб, веками никому не понят,
Уходит он на новый круг, куда его томленье гонит.

       _________________________________________

Зима неслась кругами воронья - залётная и злая, как теперь.
Мы затерялись в ней. Скорее, я. И не зови. Потерянной не верь.
Всё пробовали выжить - не пришлось, твердила глупость о добре и зле.
Состариться нам вместе довелось. И снег припорошил вороний след.
Кричала молча, вспарывая сны, глушила километры тишины,
Хотелось откровения весны и проблесков гортанной вышины.
Нас не было. Мы были в небесах - учили зиму снежной кутерьме.
Крыло просилось на запретный взмах. Врата небесные приближены к тюрьме.
Как трудно притяженье одолеть души, не состоявшейся как боль,
Что бы упасть, разбиться и взлететь, познав богоявление - любовь,
Что бы сойти за светлые огни, парящие по - ангельски во тьме,-
Они, как стон, - печальные они, по- звёздному горящие во сне.
Что бы свершилось всё, чему и быть по Божьей воле строго суждено.
Что бы хотелось в эту зиму жить в пречисто - белом, как заведено!
       _______________________________________

В песочные часы проскальзывала вечность,
Сочилась, как песок, отбитый у пустынь,
Я всматривалась в даль, зализывая Млечность
Обугленным зрачком. Глаз проникал в полынь,
В прогорклость тишины оплавленного неба,
В запёкшуюся кровь отвергнутых стихов.
Ты был моей судьбой. А я - всего лишь небыль,
Невидимая нить богоявлённых слов.
Снега вошли в азарт - пространство обольщают
Пречисто голубым, отточено нагим.
Снежинки неспроста над смертными летают,
Обкатывая жизнь предвиденьем седым.
Порочно в мире то, что тихо и покорно,
Что падает в ладонь, не растворив себя,
По - детски глубоко, по - ангельски покорно,
Задев глубины дна сокрытого тебя.
Ты пробуешь на вкус неведомые судьбы.
К иным влечёт тебя, застигнутым в ночи
Звенящей тишиной - теперь не отвернуть бы
От вдоха тишины, не сбиться б в палачи.
Которые пасут по бездорожью жертву,
Лелеют и растят её прискорбный грех,
Играют, как в лапту, с заведомою смертью,
И опускают в боль под эшафотный смех.