***

       
Покрылось сердце древнею корой - ревнивцы нынче в мире не в цене.
Болею я зимою и тобой. И ты - не обесцененный во мне.
Снега не дремлют. Землю занесло. Душа теплится в проблесках надежд.
Мне на любовь доселе не везло. Суровей нет её скупых одежд.
Холщёвые свисают рукава, подол в заплатах - грешные дела -
Перелицованная сторона зияет, будто чёрная дыра.
Обиды облепили горстью мух и требуют расплаты - как урок -
Несу свой крест, тем укрепляя дух, не думая, что вздёрнутый курок
Сработает на славу. Страха нет. По будням растекается молва
О том, что всё - любовь. И этот свет переплавляется в пречистые слова.
       _____________________________
К волне припала беглая волна - соитие недолго продолжалось.
Она от чувств приподнятых вольна. На то она волна, что бы казалось,
Что весь простор в чешуйчатой воде подарен небом под благословенье.
Скользил кораблик по нагой слюде и таял в волнах, словно в омовенье.
Палило жаром. Чайки свысока на мир смотрели мутными глазами.
И время обесточилось пока, застыв солнцестояньем перед нами.
И мы застыли - телом и душой, крылатой от нахлынувшего счастья.
Бежали облака над головой. Не верилось, что где-то есть ненастье,
Где предают и путают следы, тиранят близких, носятся с дождями,
Уходят от погони до звезды, сияющей несметными лучами,
Жуют усталость, плавятся в долги, играют без прощения с любовью,
И лгут в лицо с настойчивым: не лги - запёкшимся, как выпитою кровью
Вкушают хлеб, пьют горькую в ночи, судьбу за обездоленность ругают,
И небо кроют матом на почин, когда его сквозь мутность различают.
Так и живём. Растим чужих детей. Любви хотим - а кто её не хочет?
Не примечаем быстротечных дней. А ночи нам распутицу пророчат.
И вызревая в беспробудной тьме,- с глазами, опалёнными слезами,
Вздыхаем о несбывшемся, а мне - строкою забываться между снами…
       ____________________________

Створки раковины ожидают песчинку.
Они уже готовы рождать красоту.
Бог оплавился на дне моря в моллюске,
Творя жемчуг на той половинке,
Какая осмелилась на наготу -
Обширней материи в створках узких.
       ______________________

Ты прятался в свечение ночей. Ты бредил её бёдрами и шеей.
Её соски - как пламя двух свечей тревожили тебя. Вздохнуть не смея,
Ты прикасался к нежности волос. Ты впитывал пространство её кожи -
И чувственность готовил под покос - всё эросом признания итожил.
Ты был слепым. Ты был глухонемым. Ты выучил отчаянно и метко
Всю влагу плоти, опуская дым рассветных обольщений, будто в сетку,
В её судьбу. Она была твоей, не знающая власти отчужденья,
Без хитростных, заведомых затей внезапного и горького прозренья.
Она была, как все, кого любил. О ком мечтал. Кого в душе лелеял.
В ком состоялся, когда просто жил. И ветер безутешно с неба веял.
Звезда пыталась долго уцелеть, но падала от августа и крика.
А так хотелось плакать и лететь, застыв перед пришествием великим -
Блаженных чувств - до дрожи и потерь сознания, до вечного молчанья
Перед отчётливым: любви поверь!- под тишину душевного признанья.
       ____________________________________
Глаза закрыла. Сонная трава легла у изголовья покрывалом.
Пришла цветения нелёгкая пора. Я загрустила о большом и малом.
О том, что всё проходит, как река, отмеченная небом и землёю.
Прелюдия, застывшая пока, преобразится скоро вышиною
Гармонии, что ноты берегла, готовя мир к цветению ночному,
Как маттиолу, что войти смогла флюидами по почерку простому
Небесного свечения ко мне - как ёмко обретение пространства! -
Меня снесло на чувственной волне по морю-океану дивных странствий.
Звенят цикады. Эльфы разошлись - терзают опалённые рассветы.
Во мне благоуханьем разлились полынь-травы вопросы без ответов,
И сон-травы ночные голоса, поющие задорными сверчками.
Но неба розовеет полоса - всё шире отчужденье между нами.
Сама любовь, разлитая в полях, туманом обволакивает землю.
Я тишину вкушаю на устах. И каждому дыханью слова внемлю.
       _______________________________

Рождение разглаживает сновидения,
Что б они перестали распускаться цветами
У твоего изголовья на гильйотине.
Носители повадок привидения
Рвутся спазмированными устами
Прикоснуться к твоей - ещё не обсохшей - пуповине.