***

       
Ловлю над пропастью, пытающихся скрыться
Из грустной повести, где мне удастся сбыться,
Что б обрести заведомый покой, и отрезветь и с непогодой сжиться,
И стать иной, что бы с толпою слиться, нашёптывая верное: « Бог мой».
Стираются движеньем быстро лица. Но руки помнят детские тела,
Несущиеся к бездне до темна, чтобы успеть в иных не раствориться
До ощущенья - тёмная пора - невиданная доселе вчера,
Сегодня - уже явная, до боли, отвергнутая Богом. Его волей.
       _________________________
Не помню неба. Смытые слова повисли, заслонив голубизну.
Уже я нелюбимая, вдова, - не в силах обозначить новизну
Всесилья разобщений. Льётся дождь потоками на хляби. Тверди нет.
Распутно промотал осенний вождь послания тепла. Грядёт рассвет,
От серости пытаясь уберечь промозглую, глухую тишину.
Я перешла на менторскую речь, приоткрывая боли пелену,
Выплёскивая мелкие слова монетками распоротой груди, -
Где толерантность? Я - твоя вдова. И чую безысходность впереди.
Ты вымок, обесточился, остыл, уйдя в свой мир, на нежности иссяк,
И вены обескровленные вскрыл - на всякий случай. Или просто так.
На память о непонятых дождях, не принятых на веру, как мой стих.
Как бусы, птицы вязнут в проводах. И чернота их отдаёт под дых
Прохладой осени, закованной судьбой долги растить кромешной нелюбви,
Которую подстать зовут вдовой на русском диалекте: се-ля-ви!
       _____________________________
Сиротство не оставило пространства в душе осенней, детской и забытой.
Я сбросила желанное тиранство твоих присутствий - и почти убитой -
Теперь живу. Вернее, выживаю. Неся задатки боли возрожденья,
Заезженная ливнями до края переполненья или наважденья
Переизбытка неги полнолунья, лиловыми испитыми листками
В порочных лужах, - осень, как вещунья, - накаркала отшельничество снами,
Затянутых, как реквием, надолго - все чувства из клубка мотая прямо
Минорного, в котором мало толку,- картинка стёрта плавными дождями.
       ____________________________________


Ты любишь, как умеешь, - по-детски и с надрывом,
От чувственности млеешь, трепещешь сиротливо
Над жадными глотками осенней, тихой ночи.
Ты жалуешь глазами, растаскивая в клочья
По линиям, дрожаньям, прелюдиям, мотивам
Телесные касанья. Мы в них порочно лживы.
Так долго, как придётся. Пока зима не грянет.
И холод посмеётся мертвящими устами
Над плотью сиротливой - так любишь, как умеешь,-
Несовершенство лживо. Хотя ты мне не веришь.
А веришь горькой ночи, телам, что уцелели
В касаньях - слишком точных - порывистых на деле,
Осмысленно желанных, отравленных всезнайством
О спазмах долгожданных в грехопаденье райском.
Моя любовь не видит. Уже почти не слышит.
Ладони мне не лижет. Порывисто не дышит.
А ждёт звезду над домом - зелёную, нагую,
С ущербленным изломом, пречисто золотую.
       _____________________________
Есть радость отдавать, а не иметь.
Есть благо быть свободным и счастливым.
Есть смелость выживать и даже сметь -
Быть бесподобно вечно неумелым!
Когда кругом мертвеющая зыбь
Болота, зазывающего сбыться
В таком, как все. Опять меня знобит,
В пустыне мракобесья не сидится.
Всё хочется взлететь, перенестись
В пространство, незапятнанное мглою.
Как откровенна обольщеньем высь,
Распоротая звёздами, порою.
У ангелов парение легко -
Нагими мыслями о безмятежной жизни -
Голубоглазо и навзрыд светло
В незамутнённой прибылями выси.
Есть радость отдавать, а не иметь.
Есть счастье в дураках не оставаться
В незыблемом - лететь, а не владеть,
И тишины молчанием касаться!
       ______________________________

Волнообразно, будто это сон, дошедший сотворением начала
До Слова, до всего. Когда лишь Он. А всё вокруг Его Любовь зачала.
Когда все звёзды разбежались прочь, как врассыпную, будто нету дела
Висеть на месте, - воцарилась ночь, дав свету право пробиваться смело
Сквозь жадность мглы. До нас дошли слова о том, что сотворённое -прекрасно! -
И каждого, кто жил, судьба свела хоть раз с любовью.Значит, не напрасно
Весь божий мир стремится уцелеть в последнем - или первом? - дне накала.
Как здорово любить, прощать, лететь и достоверно знать, что всё -начало
       _______________________________
Зачавкало пороком. Время спит. Терзает неприкаянные души.
И совесть утомлённая вопит: кто ритуал бессмертия разрушит?
Кто подойдёт к последней глубине, пестреющей из бездны откровеньем
Ночных метаморфоз? По чьей вине никак не разомкнутся пастью звенья,
Кармически стирающие род? Отдайте мне свободу на поступки!
Её вкусивший - трепетный урод - иного не желает, только жутко
Выуживает капли с пресных дыр - то очевидно, что давно забыто.
Бесплатный в мышеловке зреет сыр, трещит по швам старухино корыто,
Желаньями поведав о себе - знак пресыщенья: толи ещё будет?
Мир расшатался, он готов к войне. Она его, сердешного, не судит.
Война живёт своим календарём, не вспоминая прошлые страницы.
Пожары очищенья жгут огнём, испепеляя память, её лица.
       _____________________________________
На выдохе - ночное мастерство! Непонятое, друг мой, самый милый, -
Тобою, будто это - воровство. Или убийство светлого порыва.
Актёрство в женщине до рода рождено - людского, до зачатия и боли -
Иллюзию любить, сглотнув вино, отравленное змием, его волей, -
Всё искажать, соблазны вознося. Как искушенья вкрадчиво красивы!
Перевирая, путая, кося налево и направо нерадивых.
Чтобы потом - по клеточкам собрать на новые терзания из плоти
Людские судьбы. Чтобы снова врать повадно было на высокой ноте.
Что фарс, трагикомедия берёт, перекликаясь в чём-то с водевилем.
Театр полон. Кто его поймёт? Да и зачем? Мы явно не осилим.