ВОЛК

ВОЛК

Упругое, густеющее небо мерцающими шипами оседало на ветви. Я мчался по этому небу, кото-рое с восходом просветлело и превратилось в деревенский выгон. Прямо передо мной прыгало, дразнилось и убегало от меня тяжелое, разрумянившееся от утреннего морозца, февральское солнце. Время от времени светило спотыкалось на бегу и, словно пес, резко нагибалось, чтобы выгрызть набившийся между пальцев снег. Тогда оно ныряло за темные треугольники елей. А потом и вовсе скрылось, продолжая удирать от меня, но где-то там, за деревьями, выдерживая необходимую дистанцию.
Но как только оголтелые невыспавшиеся деревья заметались, замельтешили, заперебегали пе-ред носом, из-за сугроба выскочил и сердито исподтишка ударил по беззащитным ноздрям, словно еловая лапа по морде, недобрый запах: ядовито-кислый смрад бензина, перегорелой водки, псины, табака, лука, отвратительный запах того, чего среди чистоплотных животных не бывает.
Так и есть — обложили! За спиной угадывалась погоня, которая захлебывалась, разливалась по насту и неумолимо настигала меня. Людей я не боялся и обычно легко обходил стороной этих так дурно пахнувших зверей. Другое дело собаки. И пусть умишка всей своры хватает лишь на пуспопорожнюю брехню, но они рвут строго по следу. В нору нельзя, значит, надо отрываться, уводить пого-ню от логова, от волчицы, от волчат-несмышленышей.
Деревья резко расступились, я кубарем скатился в овраг, теперь вниз по ручью, большой прыжок в сторону, еще один и назад в обход собак. Взлетел по откосу и... нос к носу столкнулся с двуногим. Его двустволка погребально прищурилась. Охотника плотно укутало коричневое облако ужаса. Над головой заклубились, дурно запахли ярко-красные, кровавые всполохи гнева и лютой ненависти. Бежать поздно — по убегающему зверю он не промажет. Шерсть на загривке невольно вздыбилась. Зрачки человека ничем не уступали винтовочным: тот же холод, пустота, чернота. Мои говорили ему: "Постой, очнись, подумай... Ведь ты — Человек!"
Он и понимал и не хотел понимать.
...Андрей похолодел, когда матерый зверь выскочил на него. Сказалась охотничья сноровка: секунда — и ружье у плеча.
Но что это? Он провалился в лиловый омут волчьих глаз. Их необузданная животная сила скова-ла опытного охотника. Взгляд волка пытался что-то сказать, светился какой-то верой в честность. В душе Андрея что-то всколыхнулось, защемило под ложечкой, он решил не стрелять...
Однако рука не дрогнула.