***

       
Звенящее, с отливом, лето вплавлялось мякотью в рассвет
Лилового, в разводах, света, которого в помине нет
В закатном обжиге желаний всё завершать, всё истощать,
Лишая формы, очертаний - под слабый повод обождать
Любви, застывшей отрешённо на самом дне благого дня,
Зевающего негой сонной, влекущего в свой мир меня
Для растворенья. Жизнь ослепла, впиталась в похоть бытия
Волнистых трав - и стала пеплом. Дорожной пылью стала я,
Чтобы ожить, глотая спазмы дыхания пречистым днём -
Таким возвышенно прекрасным, оплавленным насквозь огнём
Блаженного солнцестоянья, впечатанного надо мной
Ударом нежного желанья - забраться очертя в сей зной.
       ________________________
Напоминала мгла ночной тоски, что утро не оставит и следа
От нежных слов. В пульсации виски стучали молоточками. Вода
По каплям отдавала всю себя, втекая в неизвестность за судьбой.
Печаль пронзала насквозь, чтобы я не замечала страха пред собой,
Возникшего внезапно, будто он припал к ногам, что б что-то изменить
Под выверенный страстью лунный стон, опрысканный изнанкой ночи. Жить -
Не так-то просто, если тяги нет ни в мелкой дрожи, ни в слепых глазах,
 Ни в памяти, разбуженной на свет, зевающей и вечно на газах,
Не помнящей оплаканных имён, затерянных в разводах бытия
Орнаментом поблекшим, чтобы он удерживал собой одну меня,
Открытую, как Книгу не о чём. Ветхозаветность слижет разум мой,
Зажатый тьмою, чтобы бедный он реанимировался в выдохе:« Бог мой!»
       _____________________
Мы будем, благодарствуя судьбе,
Жить в мире к небу и к самим себе -
Что, в принципе, одно и тоже -
Самодостаточность похожа
С гармонией: звук на одной струне!
И будем помнить о других - не только,
Когда их путь навечно завершён
И в холм над бренным телом превращён,-
Переплавляться в них настолько,
Насколько сможет их душа обнять,
Готовая на жертвенность собою.
       ________________________
       
Мы все уже на берегу дождя, отмытого Вселенной голубой
У океана боли. Знаю я, какою боль даётся нам ценой.
Тираним близких, верим голосам, бредём полупустынной синевой
Ночных прохлад, где бьётся полоса рассветной птицы. Я больна тобой
Уже давно. Две тыщи прошлых лет. А может, больше. Кто считал любовь? -
Несу в груди её пречистый свет, заполонивший душу, дух и кровь.
Учу иных, учась у них сама, как уберечь не меркнущим огонь.
Меня знобит - бесчинствует луна - и просится гадалкою в ладонь.
А вдруг впущу? И сделаюсь ручной? Всё размотаю, боль не сберегу.
И побреду со смутной головой по лабиринтам страха. Набегу
Ударюсь в страсть, в её нагую плоть, что б выудить изнанку из себя.
Пускай луна оплакивает хоть, с чем распрощалась, больше не любя.
       ____________________________
Всё снится сон, в котором я живу, брожу облезлой кошкой взад-вперёд
По заготовкам ночи наяву, а может, в миражах, разинув рот.
Шепчу слова, пытаясь говорить со звёздами, улавливая речь,
И пробуя восьмую жизнь прожить, к девятой пробираясь, что б залечь
Куда-нибудь на спячку - мир велик: впускает беспросветную меня
В свои владения, мой отличая лик от гибких кошек прожитого дня.
Кого люблю, тем выдаю судьбу, делясь собой на долгие лета.
Живите в мире, плюньте на пальбу, рожайте в муках! Войны - суета,
Закончатся на дальнем берегу глубокой заводи, в чистилище огня,
Когда я встретиться с тобой смогу, любимый мой, незнающий меня!
       ______________________________

Белой копотью снежок обволакивает путь.
Он, как маленький божок, захлебнётся кем-нибудь -
Кто поверит в тишину не расчерченных дорог,
И прорвётся в вышину, где её наметил Бог
Для скитания души - и начнёт ходьбу любить.
Обновленья хороши, если множат жажду жить!
Хоть кому-нибудь ещё путник верит в теплоту -
Снег кладёт себе на счёт погруженье в немоту -
Когда шаг рождает шаг, когда ритм уносит в бег,
Тает нежность на щеках в начертанье снежных вех.
       _______________________

Нестойкой змейкой - будем жить - прохлада стелется у стен.
Что будет, так тому и быть по воле Божьей. Перемен
Опальная душа не ждёт: ведь главное уже внутри! -
Снаружи мелкий дождик льёт, не загасили фонари.
Хоть утро затянулось в день - и мягкость неба глубока.
И облакам поститься лень - молитва не пришла пока,
Что б тихий колокольный звон в раскатном бое нарастал,
И глубже боли был бы он, и час раскаянья настал!
Когда душа стремится вверх - так одарённо, налегке,
Где ангелов звенящий смех в небесно голубой строке, -
Где слышен сердца вечный зов под ощущенье: всюду Бог -
И ты душой уже готов идти на зов сквозь боль дорог.
       _______________________
Старели. Не прощаясь, уходили. Любили, ненавидели, могли.
Заученное наскоро бубнили, мосты неразводные страстно жгли.
Потом терзались, путались в понятьях, все истины - не в спорах, а в вине! -
Обзаводились полукровной знатью, что б угодить родителям, жене.
Брели впотьмах рельефом силуэтным, оповещали в полузабытье,
Отчаливали сдуру в кругосветное, не помня близких, полюбив портье.
На чай давали, требовали сдачу, хотелось вспомнить, что нельзя забыть,
Так верилось: прожил бы жизнь иначе - не выходило, выходило: выть! -
Ночами от назойливого стука - под дых, в висок, под левое ребро,
Твердя: « Родная - или тише - сука» - туда проваливаясь, где ещё оно
Могло бы быть. Но нет ребра - и точка. Чернеет нелюбовью пустота.
У смерти есть, наверное, отсрочка. У Бога - всем известно: никогда!
       ___________________________
Я прилетаю птицею к тебе - за стёклами оконными молчу.
Что эта птица в каторжной судьбе? Глотаю боль и сквозь неё звучу.
Пишу стихи, тираню небосвод, люблю весь мир, вмещающий тебя.
Не знаю не затёртых, новых нот: звучу молчанием, отколотым с себя.
Там часть души - божественная часть. И без неё мне просто не взлететь.
Так хочется Икаром не упасть, которому светила Солнца месть.
Я не молчу - стихи пишу в ночи. Без голоса мне - ясно: грош-цена!
Откаркались вороны и грачи, проклюнулась ущербная луна.
Я прилетаю птицею к тебе, сажусь на подоконник и молчу -
При солнце или каторжной луне - ущербно, но отчётливо звучу.