***

Друг друга жгли, кромсали сны на части, тиранили, бросали навсегда.
Любовь косила смертью или страстью и корчилась от боли вся тогда.
Не верила ни слухам, ни приметам - и предавала, чтобы умереть,
И воскрешались - то весной, то летом, то осенью, предвидя снова смерть
Слова учили новые на память, хотя в слова не верили всерьёз -
Бескожих нас - могли слова изранить или убить шипами алых роз.
Не верили в грядущее нисколько. И в прошлом не оставили свой след.
Сейчас - существовало в мире только лучом богоявления, как свет.
Мы были боги. Что-то в этом роде. Нам было трудно эту правду знать.
Звезда крестом зажглась на небосводе. Весь мир затих. Уже не долго ждать,
Когда любовью будет всё согрето, когда уйдёт последний из рабов,
Поверивший заоблачным приметам, как верим мы пророчествам из снов.
       ____________________________
Снега сошли на нет, с ума сойдя к разлуке
До новых зимних дней и свежих холодов.
Я научилась жить в промёрзшей насквозь скуке,
Затерянной во льдах. И в мой стеклянный кров
Никто не забредёт. Все носятся по кругу -
Чего-то там хотят от близких и себя.
Все близкие - враги, убитые друг другом,
Хоть жертвенны, порой! За это их любя,
Зима берёт своё. Сдирая с тонких кожу.
А грубым - трын-трава - так издревле пришлось.
Они всегда правы, всё прибыли итожат.
И цену знают нам. Ненастье улеглось.
Весна бурлит в душе - весне всегда дорогу!
Гарцует неспросясь - ей, милой, невдомёк -
Эмоции, как дым. Так призрачны, ей-Богу.
И так, порой, точны, не ведая про срок!
       _______________________
Время богоявлений отмеряно свыше:
Чувств не надо бояться. Они осени тише.
Их никто не увидит. Они только с тобою -
Бьются тучей о крышу, овладев высотою.
Их никто не окликнет - нету зова в молчанье.
Их другой не осилит - они стали призваньем.
И назвать их не смогут - нет имён ощущений
Неожиданной боли у истоков творений



       __________________________
В тональность боли всхлипывала ночь. И выла беззащитная луна.
Пытаясь суть прозренья превозмочь, но боль была давным-давно сама
Сильнее всех. Так списывают нас - то со счетов, то с будущего дня,
Вскрывая настежь раны без прикрас, оставив в прошлом прошлую меня.
Я уходила, чтобы уберечь тебя в ладонях ночи навсегда,
Оттачивая паузы под речь, расплющенную светом. Так вода.
Закованная памятью во льды, лелеет мысль, что ей - не умирать.
Редеют айсбергов нестройные ряды. Они умеют холода держать.
Когда крепчает проза. А стихи, забытые в оттенках тишины,
Всё тают и кончины их - легки - они лишь отголосок вышины.
Словам не верю. Вера улеглась зверьком в сугробах рыхлых, надувных.
И тьма ночною сагой нареклась, забыв о строчках этих, чуть живых.
       ______________________________
Пречистая явилась высота обмылком тучи с белою каймой.
Я овдовела. Я уже не та - болею, друг мой милый, не тобой.
И не другим - ремиссия пошла - как затяжное действо за двоих,
Забывших о бессмертии. Взошла бесцветная луна и вышел стих -
Полуживой, без хлорофилльных жил, без повода собой строку прикрыть
Нежизнестойкостью. Наверно, отлюбил и он своё. А значит, снова быть
Зиме беззубой с хрипами грачей, чернеющих на блеклом и немом,
Как негативы пляшущих врачей над трупом, обезличенным под ком,
Что станет прахом. Вновь душе лететь в пречистую, благую высоту.
И догрешить уже мне не успеть - зима зажала жилы на лету.
В капкане проще верить тишине под невесомость медленных причуд,
Творящих в отсыревшей вышине пародию на собственный свой суд.
       _____________________________
Испуг Лолиты в бегающем взгляде.
Всё в этом взгляде - больше ничего -
Осталось малое - не думать о пощаде,
И пить до дна незрелое вино.
Не слышать страха, с плотью раствориться,
И не жалеть - и это всё пройдёт -
Вуалью серою дрожат её ресницы -
О, Господи, неистовство несёт!
Рука прозрачной бабочкой взлетела -
И пальцы сжались - больше ничего.
И женщина в чужом - знакомом теле
Впервые ощутила неба дно…