Я есть

Я люблю по вечерам сидеть в своей комнате, отражая чужие мысли, пропуская сквозь себя звуки… Я как микрофон – вбираю в себя звуковые волны и возвращаю их более громкими, пронзительными и еще более нелепыми. Эхо, блин. В соседней комнате банально орет телевизор. Хотя нет… Он-то уже не банален… Он стал так привычен, так ежедневен и так всем необходим, что не стоит даже обвинять его в чем-то. Стадию банальности вечерние родительские «Аншлаги» уже давно прошли. Теперь уже говорить, что терпеть не можешь «Аншлаг» банально, потому что где? Где днем с огнем найти человека (младше восьмидесяти лет), который открыто заявит, что в восторге от остроумнейших шуток Дубины Редковицкой? Зато все мы хором, морщась от отвращения и презрения, пучась от избытка уверенности в собственной уникальности и гениальности, приподнимаем верхнюю губу и тя-я-янем: «Я такое не смотрю…» Когда-то я последний раз выжала из себя тянучку этой липкой карамельной уникальности, а потом вдогонку для пущего эффекта вскользь упомянула имя Джона Уинстона Леннона… Помню одиннадцатый класс – голова, как у Страшилы из сказок Волкова, пухла булавками от избытка в ней умных мыслей, направленных на то, как бы казаться еще более необычной, как бы… Как? Я в будущем тогда виделась себе кем-то вроде молодой Ахматовой. Этакая богема – тонкая сигарета, мундштук, мушка и подведенные губы. Что у меня есть сейчас из этого? Сигарета… Да и та без мундштука. Почему нет в печатном языке смайлика «горькая усмешка»? Мне бы он пригодился. Память моя свободно проникает и раньше… Восьмой класс. Март, грязный изрытый таяньем похожий на соль снег… Дача, от деревянных балок веет сыростью и долгим сном. Стучат зубы, краснеют пальцы, иголка весело скользит по черному винилу, а я вся превратившись в одно большое тоже красное от холода ухо, слушаю… Скрип… Треск… Шипение… As I write this letter send my love to you remember that I’ll always be in love with you… Тише! Тише! Ну неужели так плохо слышно? Неужели только эту фразу? Мой вечный битловский постскриптум. Я продолжала искать эту мнимую нестандартность… Искусственные фразы, сигареты и алкоголь, истая совсем не похожая на большинство женщин любовь к пиву, растворимость a la Nescafe classic (30 р. – банка) в Джоне Ленноне, безумная больная любовь © к такому, к которому в полной мере была применима цитата Чехова «Его уши светились электричеством…» И теперь, натыкаясь на него в коридоре родного универа, я независимо улыбаюсь в пустоту, усиленно демонстрируя счастье и самодостаточность. Нет, конечно, уже нет любви (да и была ли вообще?), но осталась некая такая потребность воспоминаний, скрытый мазохизм, так свойственный всему слабому бабскому племени. Я теперь осознаю одну вещь – я делаю все так, как я того хочу. Я такая, какая есть. Я больше не строю из себя ничего (только если Вы не мой работодатель и не мужчина, с которым я мечтаю переспать). Я просто люблю называться Нирваной, хотя так меня не назовет никто кроме ограниченного круга людей, разрозненных как осенние листья, друг друга совсем не знающих. Я просто есть. Я есть. Я.
22.12.2007