О прошедшем не жалейте. Былинка

Новая Деревня — название, пошедшее с петровских времен; расположена между Большой Невкой и Черной речкой; здесь место дуэли Пушкина. Старая Деревня начинается чуть дальше – около бывшего кинотеатра «Юность», но это рядом. Я долго не мог понять, почему мне так нравится наша квартирка в четырехэтажном доме в Новой Деревне с окнами на зеленый нешумный двор. Возможно, так и не нашел бы ответа, если бы старший брат не сказал: «Слушай, да это вторая Хорошевка!»

       СТАРАЯ ДЕРЕВНЯ
Вот и Старая Деревня! Крупноблочные дома, запылённые деревья и воронья кутерьма: тут, где люди и машины, птиц пугает неуют. Речка тоже лоб морщинит, думы спать ей не дают. Колесит трамвайчик бойкий в ярко-огненной красе. И автобус мчится тройкой по Приморскому шоссе. «Соколовский хор у «Яра» был когда-то знаменит – захмелевшая гитара в общежитии звенит… Забываю о покое, мысли бродят, как вино. Ощущение такое, будто здесь я жил давно. Но
церквушку, где крестили, Николаем нарекли, я найти уже не в силе в затуманенной дали! На иконах - отблеск моды. Суд к отжившему суров. Где же избы, огороды и цыгане у шатров? Где
же страсти голос древний, блеск мониста, звон монет? Это Старая Деревня, а деревни-то и нет! И дома встают навстречу, а в глазах у них вопрос. Я им с радостью отвечу, что в душе
– цветы принёс. Светлый дождь, сыграй на флейте, лейся музыкой, вода… О прошедшем не жалейте, не жалейте никогда! Николай Евстифеев.



 Хорошевское шоссе, Хорошевка — московский район, начинающийся от Беговой улицы, был

застроен пленными немцами малорослыми домиками из белого кирпича, потому что рядом взлетали с Центрального аэродрома, бывшей Ходынки, лендлизовские американские самолеты. Хорошевка — страна моего детства середины 50-х; от тех домов мало что осталось. Правда, и сейчас стоит 148 школа, где я проучился первый, второй и часть третьего класса, пока родители не увезли меня в Венгрию, потом в Польшу, во Львов, в Питер… Нет больше ни звонкоголосых шпанистых друзей из подвалов соседских домов, ни длиннющих бараков с сараями-голубятнями, а на их месте стоят современные многоэтажные домины с чужими людьми, которые живут уже в другой Москве. Ты живой еще, закадычный друг Серега Чекмарев? Сколько у тебя внуков, моя первая любовь Таня Пшеничникова?… Застроили мое детство, развело друзей-приятелей, и нет в нем теперь места для Саши Ракова. Ну что же, прощай, Хорошевка! Здравствуй, Новая Деревня…

Не торопи пережитого,
Утаивай его из глаз.
Для посторонних глухо слово
И утомителен рассказ.

А ежели назреет очень
И сдерживаться тяжело,
Скажи как будто между прочим,
И не с тобой произошло.

А ночью слушай: дождь лопочет
Под водосточною трубой,
И, как безумная хохочет,
И плачет память над тобой.
Давид Самойлов †1998


Помнится, я писал, что самым нелепым изобретением человечества считаю электрическую зубную щетку. Теперь к ней прила-дили миниатюрные видеокамеры…

Внук торопится в детский сад: «Мама, идем скорее — сегодня у меня дел много».

 Увы, батюшкины увещевания не помогли, и я по-прежнему глотаю на ночь таблетки. Более послушным предлагаю попробовать лекарство духовное, то есть молитву святым семи отрокам во Ефесе: "О, пречуднии святии седмочислении отроцы, Ефеса града похвало и всея вселенныя упование! Воззрите с высоты небесныя славы на нас, любовию память вашу чтущих, наипаче же на младенцы христианския, вашему заступлению от родителей своих препорученныя: низведите на ня благословение Христа Бога, рекшаго: оставите детей приходить ко Мне: болящия убо в них исцелите, скорбящия утешите; сердца их в чистоте соблюдите, кротостию исполните я, и в земли сердец их зерно исповедания Божия насадите и укрепите, во еже от силы в силу им возрастити; и всех нас, святей иконе вашей предстоящих, мощи же ваша с верою лобызающих и тепле вам молящихся, сподобите Царствие Небесное улучити и немолчными гласы радования тамо прославляти велико-лепое имя Пресвятыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь".
Напишите мне, если поможет.

ПРОЗРЕНИЕ
Слово старца задело
Сердце острее бритвы:
Как без воздуха тело,
Так душа без молитвы.

Понял тогда впервые
Я, что живя греховно,
Хоть телами живые,
Все мы мертвы духовно!
Евгений Санин, Набережные Челны

       "И ТОЛЬКО МАТЕРИ РОДНОЙ..."
Искусство делать подарки. Знакомая женщина делится обидой: «На день рождения муж подарил мне сковородку с непригарным покрытием; на следующий год — микроволновую печь. Он что, хочет сказать, что я плохая хозяйка и мало времени провожу на любимой кухне?» — сквозь слезы жалуется она.

Коллекционеру пишущих ручек подарили на юбилей восемнадцать совершенно одинаковых подарков — любимых самописок, конечно.

А дома у меня уже много лет идут настольные часы погибшей подруги — и не дают забывать…

А вдова недавно умершего друга дала на память его очки, и я ума не приложу, как с ними быть: держать под стеклом в шкафу — глупо, носить самому — еще глупее…

А жена на день рождения подарила мне обручальное кольцо вместо потерянного, и лучшего подарка трудно придумать.

Давайте не только на словах любить своих ближних, давайте хотя бы в праздник озарим их жизнь вниманием, улыбкой и пусть крохотной, но вещицей, которая будет приятна и дорога их серд-цу: «Кого люблю, того дарю, люблю сердечно, дарю вовечно».

Великой площади Руси,
Речному сонному причалу,
случайной женщине в такси,
своей супруге — поначалу,
вершине снежно-ледяной,
Алешке-другу — скалолазу…

И только матери родной
Я не дарил цветов ни разу.
Иван Стремяков, СПб

"ТОТ ДЕНЬ ЖИВЁТ ВО МНЕ, КАК ОКРИК..."
Каждой животинке жить хочется. Когда наша кошка Мартюня вдруг поскучнела на даче, перестала резвиться и только лежала, вытянув шейку, мы напугались. Стремглав привезли ее в лечебницу, а ей там страшно, дрожит, запах болезней всяких, и люди в белом тискают, прикладывают холодное, делают больные уколы и капельницы: думали, что воспаление легких. Даже на рентген возили бедную кошку. Но, удивительное дело, она не рвалась, не царапалась, а по-женски терпеливо сносила подобное отношение: понимала, что помогают. Дома я помазал ее пушистый животик святой крещенской водой. Утром возвращаемся с процедуры, и жена говорит испуганно: «Смотри, у Мартюни из носа торчит что-то!» Бросились к врачу — и вытащил он из ноздри длинную, да еще сложенную пополам травинку с зазубринами.

И Мартюня поправилась, и залезла в дорожную корзинку: мол, хозяева, пора возвращаться, пока погода хорошая. И мы втроем отправились на дачу: каждой животинке хочется жить…

Тот день живет во мне, как окрик
Воспоминанья о беде,
Слепит глаза и снегом мокрым
В промозглой плавится воде.

Переворачивает душу,
Тревогой серой полоня;
Там всей бездонностью наружу
Глядит в Фонтанке полынья.

А в полынье, в наплыве мрака,
В воде, густеющей, как мед,
Живая плавает собака,
Стараясь выбраться на лед.

Когда и как она попала
В безвыходную западню, —
Не знаю. В городе немало,
Наверно, гибнет их на дню.

И этой — одолеть теченье,
Как видно, больше силы нет.
И глаз нездешнее свеченье
Хватается за серый цвет.

И прежде чем уйти под воду,
Последний взгляд, как смертный грех,
Как бы за всю свою породу
О чем-то сразу просит всех.

И происходит в жизни вычет.
И исчезает жизни след.
Молчит толпа. Мальчишка хнычет.
Клубится снег. Тускнеет свет.

И все расходятся по делу.
И я неведомо куда.
И липким холодом по телу
Сквозит преступная вода.

И жизнь от знака и до знака
Спешит в мельканье разных дней.
А та ничейная собака
Все тонет в памяти моей.
Михаил Дудин, СПб

"ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ОСЕНЬ"
Долго глядеть в осеннее окно… Нет-нет, не редкие прохожие интересуют взгляд; он притянулся к колышащимся ветвям деревьев, щедро бросающим ветру золотые монеты листвы, и эти однообразно-неповторимые движения завораживают, и мысли текут несуетные, с грустинкой об ушедшем; и острее чувствуешь близость вечности и смерти… А на земле уже соткан огромный ковер из желтых листьев и зеленой травы; и мелкий осенний дождь превращает черные стволы деревьев в блестящий клубок змей, ползущих по противоположной стене туда, к небу… Плывет по луже кленовый листок-кораблик… Томно…

Освободительная осень —
Прекрасный вечер всех страстей —
Меня уносит и уносит
По волнам памяти моей.
Не с горькой целью отреченья,
И не с надеждой все понять —
Но как свободное круженье
Листа, дерзнувшего летать.
Пускай другие сводят счеты
И не спускают должникам,
А мне открыт восторг полета,
Я все давно простила вам…
Марина Петрова

"ЗАСОСЁТ ЖИТЕЙСКОЕ БОЛОТО"
Собрался с духом, чтобы праздник Покрова Божией Матери провести в Пюхтицком Свято-Успенском женском монастыре. Движемся рейсовым автобусом, паломников 16 человек. Водитель «Евролайна» включает видеомагнитофон с дурацким — по-другому не скажешь — американским фильмом. Конечно, это искушение: ни уши заткнуть, ни отвернуть глаза. Остается только молиться про себя. Но это искушение внешнее, которое можно и нужно перетерпеть.

Второе искушение другого рода. Переезжаем русско-эстонскую границу; времени, чтобы в городке Йыхви пересесть на пюхтицкий автобус, в обрез. Но «Евролайн» останавливается перед радушно распахнутыми дверьми “DUTY FREE SHOP” — магазином безпошлинной торговли, и мало кто из паломников удержался не купить подешевле бутылку знаменитого ликера “Vana Tallinn”. Когда тронулись, стало ясно, что на пюхтицкий автобус не успеваем и надо полтора часа ждать под проливным дождем. Конечно, мы опоздали бы и на вечернюю службу. Но Матерь Божия задержала автобус, и в монастырь мы попали вовремя. Теперь я спрашиваю себя: можно ли было избежать помрачения умов из-за грошовой экономии? Ответ очевиден: конечно, если не разбрасываться между ликером и молитвой.
 
Первое искушение преодолевается терпением, второе — нерассеянием и усилием воли…

ОСТРОВКИ СВЕТА
Засосет житейское болото,
завлекут компании не те,
постучишь в церковные ворота:
«Приютите, братья во Христе!»

Приютят, дадут и кров, и пищу,
распахнут окошко в мир большой.
Все в святой обители отыщешь,
исцелишься телом и душой.

Будет жизнь осмысленной, иною,
расцветет молитвой и трудом.
А за монастырскою стеною,
на Руси Гоморра и Содом.

Кто тебя излечит, мир обманный,
исцелит от горя и тоски?
На земле, окутанной туманом,
храмы — словно света островки.
Иван Стремяков, СПб

В другом паломничестве к о.Николаю Гурьянову: после благодатной встречи со старцем нас повели купаться…

Даже поклоняясь святым местам, посещая старцев, мы смешиваем мирское с духовным — ликер и молитву, прикосновение к святости и желание освежиться. Но ведь паломничество — это пост, который ты налагаешь на себя добровольно, отсекая мiрское, лишнее. А если ты продолжаешь вести домашние разговоры, бегаешь за покупками, безпрерывно звонишь по мобильнику — это уже не паломничество, а автобусная прогулка под названием «религиозный туризм» и зря потраченные деньги. Я где-то читал, что Ангел считает каждый шаг, сделанный паломником — раньше к святыням шли только пешком и босыми. Будет ли что на наших весах?…

"ЖИЗНЬ ПРОЖИТА БОЛЬШАЯ"
Попросили, и я сделал запись в книге гостей Пюхтицкого монастыря: «Мне довелось побывать во многих монастырях России и зарубежья, но Пюхтица — место особое. Сюда тянется подуст-вавшее сердце и больная душа, здесь они под ласковым Покровом Божией Матери находят упокоение от безконечных забот. Любовь Божией Матери к людям чудесным образом передается насельницам, которые с неподдельной любовью и приязнью служат пришельцам из суетного мiра. Желаю процветания нашей Обители, которая, по преданию, будет незыблемо стоять до конца времен. Желаю здравия и долголетия Матушке Игумении Варваре и всем насельницам монастыря. Что может быть ценнее для Бога, чем врачевание любовью?.. 14 октября, праздник Покрова Божией Матери».

ПЮХТИЦКИЙ МОНАСТЫРЬ
Благочестивого монастыря
Гостеприимство радостно вкушая,
Я говорю: Жизнь прожита большая,
Неповторяемая на земле!

Все находимое порастерял,
И вот, слезами взоры орошая,
Я говорю: Жизнь прожита большая…
Проговорил — и сердцем обомлел:

Большая жизнь, но сколького не знал!
Мелькают страны, возникают лица
Тех, о которых некому молиться,
Кто без молитвы жил и постарел…

Чем дольше жизнь, тем явственней сигнал…
С кем из безвестных суждено мне слиться?
О всех, о ком здесь некому молиться,
Я помолюсь теперь в монастыре…
Игорь Северянин †1941, Тойла, Эстония