Сибазон

Вечный Сон

Ты ответь мне, милый доктор, на один простой вопрос:
Сколько нужно в миллиграммах… ну короче сколько доз,
Чтоб уснуть – и не проснуться, чтоб уснуть – и навсегда?
Ты ответь-ка, и не надо санитаров звать сюда.

Слушай, доктор, я нормальный, на меня ты не смотри,
Я в порядке, только что-то… что-то сдохло там внутри,
Что-то вдребезги разбилось, на куски разовралось,
Пополам переломилось и обратно не срослось.

Говорят, что это – сердце, значит, видимо, оно,
Но об этом не читал я в умной книжке ни одной –
Этих книжек медицинских в моём доме целый воз,
Но никто в них почему-то тех симптомов не занёс.

Но зато читал у Блока, у Есенина читал,
У Бодлера, у Верлена, и ещё в других местах,
Что когда внутри такое, что от боли стынет кровь,
Значит, в жизни есть моей неразделённая любовь.

Да, любовь, и я признаюсь: я и, правда, так влюблён,
Что спасеньем может стать один лишь только вечный сон.
Ты не парь мне, милый доктор, типа мол: забудь, забей,
Лучше спирта по стакану нам с тобой сейчас налей.

И тогда тебе скажу я, всё как есть, я расскажу,
Отчего я с головою вот уж месяц не дружу.
Я люблю – меня не любят. Арифметика проста.
И не надо мне тут парить, типа: с чистого листа…

Не забыть и не забыться, не забить, не разлюбить.
Я не знаю, доктор, правда, как мне с этим дальше жить.
Смысл у жизни был – и вот он нахуй с треском полетел.
А ты знаешь, милый доктор, как любил я, как хотел?

Да, хотел, а что такого, если телом и душой,
Если сердцем и рассудком, я любви хотел большой?
Но любовь меня послала, так, без лишних ****ежей,
Так и так, ты мне не пара, да и шёл бы ты ваще.

И пошёл я по наклонной, до тебя уже дошёл,
А ещё стоял на крыше, поднимал тяжёлый ствол,
А ещё я пил колёса, чистым спиртом запивал,
На стене своею кровью её имя рисовал.

Её имя в моём сердце – не сотрёшь уж, как тату.
И не надо мне ****еть тут, будто я любил не ту.
Ту, что надо, лучше нету, лучше будет не найти.
Но она мне не ответит на последнее «прости».

Все оборваны контакты, все затёрты номера.
Мы сидим с тобою, доктор, тут до самого утра.
Говоришь мне, типа знаешь, как тату сводить с сердец.
Я и сам, приятель, в курсе, только это ведь ****ец.

И не надо, доктор, парить, бля, научным ****ежом.
Эти фишки, верно, сводят, только разве что ножом.
По живому если срезать её имя, её лик,
Кровь из раны, боль до дури, сердце в мясо и ****ык.

Нет уж, доктор, я не знаю, как ты сам там забывал.
Забывать я не умею – сей науки не познал.
Я умею только помнить, всё в деталях, каждый миг.
Её образ, её голос, её имя, её лик.

И забыть я не сумею, ты уж, доктор, не проси.
Лучше, доктор, сибазону мне побольше принеси.
Ладно, хватит, надоело, надо бы базар свернуть.
И побольше сибазона со всей дури въебануть.

Чтоб уснуть – и не проснуться, чтоб уснуть – и навсегда.
Доктор смотрит с сожаленьем, доктор тихо шепчет «да».
Древний воин меч заносит. Фашик поднимает ствол.
Яд слуга царю приносит. Доктор делает укол.

Много доз. Сибазон.
Передоз. Вечный сон.
Я усну, и со мной
Пусть уснёт эта боль.

Верная доза. Разумный подход.
Умница, доктор, отлично, зачОт.
Раненый в сердце и так обречен.
Лучшая помощь ему – Вечный Сон.

(2008)