Аматэрасу

О синто, снизошедшие в преодоление снов,
Шелк вышивая марева восхода,
Не попадающим в обыденного моду,
Велением небесных скакунов.
Полей раскинутых проторенного входа,
Распахано слащенным травником,
Тростник на лона рисового рода,
Зацвел шептавшийся с Сакурой о былом.
Залитая обмытая росой мезги,
Оплавленные веки возложила,
Она вдруг шепотом мне робко предложила,
И в водопады грез слились стихи.
Себя на статный тон не вознеси,
Обмывшей Идзанаги своим илом,
Плескается тараща взгляд луны,
Светило выцветшего спаянный восторг.
Архипелаг, соткали стены спицы,
Залазит шелкопряд к себе в кокон,
Чтоб после для нарядов пригодится,
Здесь шелковицы преет терпкий вкус,
Сентябрьского настоянного чая,
Легенд омоет глянцевый сосуд,
И спустится по лестницам печали,
Туда, от куда не кому, не ведом путь.
Пегой скакун прорежется мычаньем,
Наполнив исполина пылом грудь,
Копытом выломает смальту состраданья,
И вдруг на дыбу у исходного прильнув.
Служанки бросятся в изнеженность небес,
Угаснет зарево, и вспыхнет тьмой изгнанья,
Но ты светить останешься заранее,
На облаках раскинув стан чудес,
Сорвешь ища минуты расставанья.
Возлюбленной оплакивая тело,
О нет, здесь больше нет упоминанья,
И ты паришь разрушивши приделы,
О этот стон, убежищем желанья?
Послужит моему мирскому делу,
Как лаконично инка сочетание,
Гармонией сочится бытия.
Кто сам терпел, тот крепок в пребыванье,
Лишь понемногу обретает вновь себя.