Трыночка-травка

Адамия Грандиознейшего Завтра –
прекрасная страна.
На газонах – изумрудная травка.
Армия – присяге верна.
Климат отличный –
солнце светит круглый год.
Флора разнообразна – и фиговое дерево, и земляничное.
Трудолюбивый, терпеливый народ.
Семи пядей во лбу государства Правитель.
Сказал он: «Мы – нация высоконравственная!», – и газеты вторят: «Можете не сомневаться!»
И повсеместно появляются лозунги: «Наш Лидер – всех судеб Вершитель!»
Сказал он: «Мы – люди богатые!», – и телевидение подхватывает: «Уже лет пятнадцать!»
Некогда Указом было изъято из обращения множество слов, в том числе "мерзавец" и "давка".
Население с тех пор и стало "блаженным", известный девиз читая по-своему: «Незнание – сила!»
Обиходное название этого "райского" края – Адгразав, а граждан – адгразавец и адгразавка.
Незнание – массам, плакатное счастье – им же, а реальная сила – у тех, кто у кормушки или власти кормила.
Здесь так оно будет, есть и было...

Летнее утро. Имеющие работу едут в свои конторы и заведенья.
Из неимеющих – часть еще дома, а другая – уже на стихийных биржах труда подсобного.
Люди в огромных толпах ждут любую работу: поднять, опустить, поставить, свалить, – не имеет значенья.
Состав "биржевиков" панорамный: от деревенщины до бомжа, от бича до старца, еще трудоспособного.
В привилегированно-дружном (официальная категория, но читай: переполненном, душном) автобусе,
сидя на скамеечке второго ряда, едет в редакцию газетчик возраста зрелого весьма.
На коленях держит полиэтиленовую папочку со свежим – в номер! – опусом, –
из тех, что им за годы верной службы написана тьма.
К автобусу, съехавшему с остановки, с другого берега улицы, с малюткой на руках,
лавируя между несущимися автомобилями, бросилась женщина, – нормальная, вовсе не истеричная.
Одни машины ее пропускали, другие – объезжали, и никто не сказал даже "вах!" –
картина, в общем-то, для Адгразава рядовая и привычная.
Мамашу в автобусе заметили. Ропот побудил юношу подняться, и она, продравшись сквозь "сельву" людей,
приземлилась на сиденье, оказавшись с газетчиком лицом к лицу.
У ней такие глаза, что с исходом бывших "колонизаторов" стали редкостью, – неба ясного голубей.
А у мальчика – карие, свойственные коренным жителям, в данном случае, видимо, отцу.
Симпатичному, знать, молодцу...

Газетчик, все еще переживая внутренне прорыв адгразавки, думал о том, что многое из того,
что воспринимается его согражданами обычным, банальным, – крикнуть неймется! –
есть не что иное, как... Нет, в открытую нельзя даже в мыслях... Как "баловство"...
Скажем, обыкновение в спальных районах столицы бросать бытовой мусор, сколько хочешь и где придется...
Или "барский" жест – оставлять бутылки там, где было осушено их содержимое...
Возле скамеек и заборов, на пустырях, бульварах и скверах, у подъездов, ларьков и базаров...
Не успеют стеклотару перехватить побирушки, так пацаны, зудом разрушительства одержимые...
Идешь по пустырю навстречу солнцу как по сказочным, сверкающим, неисчерпаемым россыпям алмазов...
Особенно, если не обращать вниманья... Тут журналист заметил, что голубоглазая мадонна
кареокого сыночка с росинками пота на головке русой, коротковолосой
от прямых солнечных лучей – из раскрытой форточки – пытается оградить одной ладонью,
а тот улыбается ужимкам золотого "зайчика" на белой ножке своей, босой.
В сердечном порыве простёр наш мыслитель над малышкой "крышу" посредством своей папочки.
Подумал: «Пусть народ не читает наших газет! Но эта статья – защита мальчонке! Писана недаром!»
И, улыбнувшись, сказал: «Держите!» – естественно, мамочке...
Прекрасная страна – Адамия Грандиознейшего Завтра...
Трыночка-травка... Трыночка-травка...

26.08.2006