Satisfiction

Sid Angie Night

 

 
(стихи)




Меня неконтролируемо штырит
От твоего дыхания за спиной.
Я никому не верю в этом мире
За то, что он бывает груб со мной.
Вокруг меня весь день толпятся тени,
Оттенки, размывающие день.
Они напоминают привидений,
И я для них – такая точно тень.
А ты для них свободен и беспечен,
Всегда готов и ко всему привык,
По-моему, изо рта торчала печень,
А может, просто собственный язык.
Я таю в окровавленных закатах
И ночь не сплю, хоть это и попса,
Меня, не выпадая из формата,
Уносят в ледяные небеса
Святые мертвецы шестидесятых,
Далёкие родные голоса.
12.09.2007.

Сыпать солью на стигматы
Отвратительного цвета,
Получая автоматы
За отличные ответы.
Без сомнений и без веры
В предначертанность судьбы,
Получая револьверы,
Как подарки от стрельбы.
Разбиваясь зеркалами
В брызги радужного яда,
Резать острыми углами
Затуманенные взгляды.
Разводить мосты руками
Сновидения,
Наблюдать за облаками
В миг падения.
24.10.2007.

Дай тебе Бог умереть красивым,
Как на иконе,
Прячась от глаз,
Налитых пивом,
В спальном районе.
Чтобы случайно вглубь височка
Чмокнул кастет,
Чтобы к нему прилипли кусочки
Лобных костей.
Или споткнись на краю крыши,
Скользкой, отвесной…
Только не вздумай стареть, слышишь,
Это бесчестно!
24.10.2007.

В моей башке не только ветер,
И я сумею отличить,
Кто навсегда за тех в ответе,
Кого ручались приручить.
12.11.2007.

Не разбрасывайтесь одеждой,
Будет трудно потом согреться.
Если общество где-то между,
Ему больше некуда деться.
Не разбрасывайтесь любовью,
В ней так много лечебной грязи.
Берегите своё здоровье
От любой неслучайной связи.
И не выйдет уже, как прежде,
Эти стены шагами мерить.
Не разбрасывайтесь надеждой,
Будет трудно потом поверить.
13.11.2007.

Пред лицом Господним каюсь,
Что я сплю, не раздеваясь,
И постель не убираю,
Но ложусь обычно с краю,
Чтобы рядом не теснились
Сны мои, а просто снились.
14.11.2007.

Вынесли трупы хиппи.
Музыку, голоса
Не различить в скрипе
Чёртова колеса.
Лето любви – это
Типа как Райский сад.
Всё это было где-то
Тысячу лет назад.
Да и осталась вроде
Только понюшка праха.
Бог заснул на работе,
Мир поспешил на ***.
14.11.2007.

Знаешь, меня греет
Капля еврейской крови.
Дилан и Болан – евреи,
Лучшие в своём слове.
И, что всего дороже,
Дядька Иисус тоже.
Бог быть не мог добрее
Даже к своему сыну.
Философы – все евреи
Хотя бы наполовину.
Вот я хожу гордый,
И никакого толку
Тем, кто жидовской мордой
Звал меня очень долго.
14.11.2007.

Я могу выпить одна и писать SMSки,
Которые вскоре безжалостно будут затёрты.
Стали случайны слова, словно бисер на леске,
Встречи, улыбки и сны, так какого же чёрта?!
15.11.2007.

Снег, порхая и кружась,
Падает на щёки,
Я качаюсь, не держась,
Четверть века в роке.
Темнота и тишина,
Снежные дороги.
Я хочу стакан вина –
Четверть века в роке!
15.11.2007.

Не отдавая себе отчёт
В том, что становишься пошлым,
Когда в наших венах море течёт,
Большое количество водки в прошлом.
Когда тяжёлый, как гиря, взгляд,
Приклеенный неотрывно,
Когда твои слёзы смертельный яд,
Само ощущение воды противно.
О чём ты плачешь, сливной бачок?
О тех, кто умер, блюя во сне?
Каждый из нас в чём-то торчок,
А тот, кто любит – торчок вдвойне.
15.11.2007.

У меня на руках умирают следы
От укусов приспособлений,
Ты мне часто снишься в виде еды
И других природных явлений.
Что мне сделать, чтобы исчез сушняк
И в башке не летали пташки?
Как ужасны люди при свете дня,
Только спьяну они – милашки…
15.11.2007.

Если каждый, кто вдруг дотронется,
Уходил с синяком под глазом,
SMS, стихи и бессонница –
Три тревожных сигнала сразу.

Пусть не спится, но очень пишется,
Ни на солнце не видно пятен,
Ни на сердце, и легче дышится,
И диагноз почти понятен.
16.11.2007.

Стол залит лунными лучами
И снежным пеплом заметён.
Жизнь измеряется ночами
Из полутени в полутон
И в полночь, с чёрными ногтями
Опять сидящую в углу,
Танцуют ангелы с чертями,
Добро подмигивает злу.
Всё неустойчиво, основа –
Огромный осквернённый храм,
Случайно брошенное слово,
Башка, открытая ветрам.
Кто побывал в кровавом фарше
Любви, сжимающей в тиски,
Тот никогда не станет старше,
Хотя бы просто вопреки…
17.11.2007.

Какие-то нелепые события
Порвали жизнь на ленты и отрезки.
А где-то всё как прежде: общежитие,
Спички, подоконник, занавески…
17.11.2007.

И этот чёртов снегопад!..
Смертельно остобрыдло,
Когда едва видать закат,
Похожий на повидло…
В сырых паршивых небесах
Рассыпчатая пудра,
И серый снег, и белый прах.
Приходит злое утро,
Бликует зайцем от витрин
Какая-то косая,
А слёзы, будто глицерин,
Ползут не замерзая.
Я снова начала курить,
Хотя не пью ни капли.
Откуда бы такая прыть,
Ведь снова те же грабли?..
Как будто где-то вдалеке
Ночь угольками тлеет,
Зажгли фонарь на маяке,
Становится светлее.
19.11.2007.

А я отдаю всё, чем дорожила
Тем, кто от кумара дошёл до кумира.
На горле струна натянулась, как жила,
Я болью своей накормила полмира.
Не тем, кто свой путь измерял головами,
Хоть это и страшно, но всё же несложно.
А тем, кто терзает бумагу словами,
Какие ни сжечь, ни стереть невозможно.
Для тех, кем дышала, как марихуаной,
Для тех, кого знала, хотела, любила,
Для тех, кому боль обернётся нирваной,
Для сердца, случайно ставшего раной,
Зияющей, чёрной, сияющей, рваной,
Для будущего, которое было…
19.11.2007.

Ребята, деньги у кого есть?
Я уже месяц без лекарства,
И жизнь проходит, словно поезд –
Какое низкое коварство!
Не все, распятые на раме,
Становятся картинами…
Все любят управлять мирами,
А я рулю руинами.
Скоро опять кровища брызнет…
Не ковыряйся в ране-то…
И все разбросаны по жизни,
И все по жизни заняты.
Куда деваются подруги,
Когда на сердце грязно?
Чужие собственные руки
В своём же теле – вязнут…
8.12.2007.

Кусок потресканного льда –
В него стянулись все сосуды.
Всё будет так же, как всегда,
И ты уйдёшь, а я забуду.
История, съехавшая с крыш,
Дана в удачно снятом виде.
Я жду, когда ты позвонишь,
Себя за это ненавидя.
Слова свернулись в ране рта,
Руке в руке ужасно липко,
Распущенная красота
И непристойная улыбка…
А снег, идущий в голове,
Уже не тает на ресницах.
Моих ошибок только две:
Добро и зло. Крыло и птица…
А я напоминаю всем
Хлыст и Кармен одновременно.
И ночь. И капать кровью в крем.
И небо, синее, как вена.
9.12.2007.

Руки трескаются чем попало,
Даже просто мыслями о том,
Кто теперь не больше, чем фантом.
Предопределение заебало.
Выгораю. Изнутри, на солнце, быстро.
Потеряла тапку после бала.
В вязких глазках ни зрачка, ни искры.
Предопределение заебало.
Пусто, больно, одиноко, душно.
Крепче нет небьющихся сердец.
Нет, не нужно. Мимо, равнодушно.
Предопределение ****ец.
7.01.2008.

У ангелов – больничные халаты,
Ангелы давно не удивляются.
Я – на твоих руках. Прости, крылатый…
Обычно всё же черти появляются…
Верно, это сказочное ****ство –
Столько ангелов в халатах белых
Говорят умейте расслабляться,
Но не говорят, в каких пределах…
И не важно, как ты расслабляешься,
Только главное нельзя забыть:
Ты совсем не тот, кем ты являешься,
А тот, кем ты боишься быть или не быть.
7.01.2008.

Если выйти на улицу голым,
Во все щели фонит одиночеством
Неотвязно, как циклодолом.
- Вы Ничтожество, Ваше Высочество!
- От милорда слышу, скотина!
И слышать чертовски рад.
И падает из рук маркиз де Сад –
Так и не дочитанная «Жюстина»…
Я люблю Вас, и это звучит глупо.
Попытка любви под контролем воли,
Попытка любви под контролем лупы,
Вполне удачная без контроля,
Вполне безумная, если всё же…
Вся перевинченная, как мумия.
Простите, вам всё равно дороже
Своё спокойствие, чем моё безумие…
12.02.2008.

Я ненавижу Валентинов день
И долбанные красные сердечки.
Моя любовь, корявая, как пень
И грустная, как тающие свечки.
Недели не было, но было много лет.
Ни разу не вела себя прилично.
Пожалуйста, купите мне билет
И хоть на поезд, хоть под поезд – безразлично.
14.02.08.

Посмотри мне в глаза – ты увидишь там бездну,
Затопленную чернилами.
Ты говорил, что это не честно –
Так расставаться с милыми.
Но прости, любовь сильнее морали.
Мораль – прибежище слабоумных.
Мы с тобой постоянно друг другу врали
Легко, приятно, совершенно бездумно.
На игле, у обрыва, с краю
Под ногами ползут облака.
Мне казалось, что я умираю,
Поскользнувшись в липкой и красной луже,
Прости, мой друг, но ты мне нужен,
Я нашла своего двойника.
14.02.07.

Умеешь обижаться –
Умеешь обижать,
Сложнее облажаться,
Когда решил лажать.
Спасение мира – круто!
(Ему оно не надо)
Такие вот минуты,
Как плитка шоколада,
Шуршат, хрустят и липнут
К рукам идущих к чёрту,
И многие погибнут
За эти три аккорда
И за любовь втроём.
Через четыре юги
Здесь будет буги-вуги,
Но мы не доживём.
14.02.08.

       Satisfiction.
Не одна – одинока,
Как венок на воде.
Под ударами тока
У судьбы на суде,
Мне всегда будет плохо,
Вам всегда будет похуй,
Будет день – будет пижже,
Будет ночь – будут раны,
И дешёвым винищем
Горло сжечь до сопрано,
Если петь только пьяной,
Если всё несерьезно,
Он ушёл слишком рано,
Я пришла слишком поздно.
Я могу быть капризней
От удовлетворений,
Сатисфикция жизни
Иллюзорных творений.
17.02.2008.

О Боже, как же всё бессмысленно!
И безнадёжно, как влюблённость.
Количество друзей так малочисленно,
Что начинаешь верить в отдалённость.
Любимые – и вовсе срут на голову,
Уверенные в том, что им простят.
Наверно, это просто по приколу вам –
Смотреть на слёзы, как они блестят.
- Ну что опять не так? – конечно, спросите,
 - И кто же вам на голову насрал?
И перед тем, как вы меня, конечно, бросите,
 Отвечу:
- Всё не так, бля, чёрт бы вас побрал!!!
17.02.2008.

памяти Е. Летова
И дна не достичь, обречённые падать…
От чёрного пламени воздух дрожит,
И страшные песни просты, как лопата,
И дразните смерть, обречённые жить…
И ветер застыл в волосах перекисленных,
Бессчётные тысячи лет молодой…
Ты понял: бессмертие тоже бессмысленно,
И сердце сквозь пальцы скользнуло водой.
22.02.2008.

Ничего, кроме выпитой до капли воли, ничего, кроме бесконечной завораживающей боли, кроме боли, замораживающей сознание, в бездну через дым – бесполезное начинание, марш проклятых богов по костям страдания, по кирпичным клыкам полуразрушенного здания, горячечный бред сразу вслед за мучительным насухо выпитым горячительным глотком, наглухо выбитым прочь из головы прямиком в рану, перевязанную платком, перекрученную, прикрученную к незакрученному кухонному крану, до истерики, до крика, до предопределения, от преодолённого тления, от жеста к символу, от символа к жесту, железная выдержка в черном теле невесты, так и не ставшей женой на самом деле, адская боль в жгутах перекручивающих, что же ты, что же ты, что ж ты меня так мучаешь?... Боль обезличенных крови потоком, боль моя чистая бьётся под током под душем, в смерти не легче выпитым душам, таинство смерти грязища кровавая, рана кривая, как сабля, корявая вязкая капля с ладони срывается, переливается жизнь в венах, так ты скажи мне, как называется боязнь пятен на стенах?...
26.02.2008.

Любить больно, и всякий знает,
Что сердце вырезать – как побег
Тогда нельзя, когда начинает
Таять последний весенний снег.
Любить больно, но ведь все же
За верность ревность твою приняв,
Я запускаю себе под кожу
Вечность, в которой ты будешь прав.
Вечность, в которой ты будешь счастлив,
Даже не важно, когда и с кем.
Зеркало неба в машинном масле,
В луже бензина радужный крем…
Просто всей кровью вросли друг в друга
И обменялись всем, чем смогли…
Перебинтованы слишком туго
Талые раны рваной земли.
3.03.2008.

Со всех сторон окруженная криками, я закрываю глаза, чтобы хотя бы не видеть их, одетая в джинсы, вытертые до белизны и майку с плохо пропечатанными ликами, замученная снегом, бегом, сыростью, нанюханная гнилостным дыханием весны, являюсь типичным представителем плоти падения… в твоём возрасте уже нельзя так выглядеть, детка, ты ведь была такая красивая… С днём рождения! Он у тебя так редко… А когда у тебя восьмое марта? Чёрная метка, чёрная карта… Дома – клетка и бесконечное разочарование фальстарта и беспрестанно рвущиеся, рвущиеся бисерные браслетики… Ты ведь не будешь ходить за мной и подбирать перья? Так куда же пойду теперь я? На что я гожусь, кроме постельной тяжёлой атлетики и заклинаний, вскрывающих старые раны и заставляющих болеть старые шрамы?! И хватит ли моих знаний, или я слишком рано ломаю оконные рамы?... Слишком резко… Хлопнула дверью. Хорошо хлопнула, с треском. Да забудь об этом! Я давно не рулю парадом. Но ты ведь один фиг не будешь идти следом и подбирать перья? Так может, ты будешь идти рядом?...
4.03.2008.

Мы оба могли бы, но не хотим жить без этого… Друг без друга? Без драгов? Без врагов? И жаль перепёртого, но так и не перепетого. Каменные глыбы, кубы, клубы… Город нависает сырыми панелями. Граница грязнится разницей между разрезанием круга и нарезанием кругов… То, что так и не спели мы… Все нами невзятые ноты, неразомкнутые губы и свернутые трубочкой банкноты… Не пропасть бы в пропасть между расширять и ширяться… Само это слово – drug. Одновременно и друг, и враг… Стоило ли за это браться, если теперь не верить и проверять?.. Они прекрасны, понапрасну прекрасны, и я всё глубже и глубже вязну… Мы ищем руки друг друга и вязнем друг в друге… Я люблю тебя, я пропадаю в тебе, я таю – и вновь обретаю себя, тебя и боль бесконечную… Прикосновение к тебе растворяет меня до основания, до забвения, до полётов во сне… А итогом опять – рисование собственной кровью на твоей спине…
5.03.2008.

Полночь. Я нагружаюсь дринчем.
Мир заметён снегом и словно обвинчен,
С его просветлённостью и спокойствием точки,
Поставленной в конце многоточия.
Я переломала свою жизнь на кусочки
И всё такое прочее.
Замирают тысячи острий,
И ныряет под кожу вена.
Я помню, как мои ноздри
Соприкасались с раскалёнными проводками фена.
Не знаю, зачем я здесь ночую –
В долях секунды каких-то сотых…
Куда с утра, и кого лечу я
Своими сказками о полётах…
Начало первого. Темнота съела город.
Алкоголь больше не действует как алкоголь.
Я своей рукой отогнула ворот
И выдавила бессмертие на мозоль.
На левой руке пальцы не столь чувствительны,
Всё равно гитарой навек ободраны,
Всё-таки бессонница удивительна,
Делая нас чуть более бодрыми…
Пошёл отсчёт растраченного впустую
Времени. Я поплелась на кухню дознуться.
Легче было бы стрелять вхолостую,
Чем так надеяться не проснуться…
На кухне я громыхнула рамой
Точь-в-точь так же, если честно,
Как вчера грохнула дверью подъездной,
В очередной раз разругавшись с мамой.
Я устала от её обвинений сраных,
Они для меня ничего не значат.
Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах,
Потому что он тоже не может иначе…
Сколько тепла впустую растрачивается,
Поняла в одну из таких ночей.
Я чувствую, как жизнь укорачивается.
Время жить, нечего терять,
Он уже устал мне повторять:
«Ну я же не связка ключей…»
Поморщилась от случайной жестокости,
Захлопнула форточку – ветер.
То, насколько я в пропасти,
Лучше держать в секрете.
17.03.2008.

Город во всём своём безобразии
Швырялся горстями слепоты.
Я встретил её возле 9-й гимназии,
И почему-то решил, что она – это ты.
Мы пять лет не виделись, спорно
И смешно здороваться, подумайте сами.
Она была как всегда вся в чёрном,
С прозрачной кожей и белыми волосами.
Она улыбалась, светясь прощением.
Небо плевалось снежной крупой.
Я говорил себе с отвращением:
«Какой же ты всё-таки стал тупой…»
Она прошла, совершенно не отражая,
По самые уши уйдя в себя,
Такая прекрасная, такая чужая,
Такая похожая на тебя.
Мой крик на ветру превратился в шёпот,
К тому же, было довольно людно,
И ладно, как показывает опыт,
Такие встречи бессмысленны абсолютно.
18.03.2008.

Дни кровоточат потерянными друзьями,
Апельсиновым соком и коньяком.
Ощущение, будто живу в яме,
В которую заглядывают тайком.
Гоняю весь день как электровеник,
Но знаю сама – это бег на месте.
Мой вечный квест это поиск денег.
Поставить крест бы на этом квесте!
Мне негде жить и срывает крышу,
С деньгами вовсе полная задница,
Но я знаю, что снова тебя увижу,
Как только закончится эта пятница.
Я эксплуатирую этот имидж.
У меня нет других вариантов.
Так вышло, что маску уже не снимешь,
Её приклеили слишком прочно
Люди, попавшие в треугольник порочный
Вина, травы, антидепрессантов.
Снег на ладонях густой и грязный,
Тающий, слёз своих не таящий.
Эта реальность бывает разной.
Какая их них была настоящей?
18.03.2008.

Трещина между миром и мной
Заполняется чёрной влагой.
Нелегко умирать весной,
Даже зная, что это – благо.
Заглянул в бессознанке сон –
Был забыт, как финал застолья.
Трудно верить, что ты спасён
В перерыве между болью и болью.
Эти игры очень жестоки,
Жизнь – кровавый харчок в платочке.
Я транслирую болевые токи,
Стимулируя болевые точки.
У всех кругом странные рожи
И вертикальные зрачки.
Они цепляют прямо за кожу
Свои многочисленные значки.
Между ними и мной – секрета
Окончательная черта.
Я застрелилась, не вынув сигареты
Из перекошенного рта.
19.03.2008.

       Рукописи не горят.
В подъезде я рву тетради.
Говорю себе: «Не реви!»
Мои пальцы в губной помаде,
Сигаретный фильтр – в крови.
Очень холодно. Тошнотворно.
Я устала общаться с быдлом.
Это будто бы смотришь порно:
Пять минут – и уже обрыдло.
И хоть плачь, хоть ты до блевоты вой,
Всё равно никто не поможет.
У меня разрядился сотовый,
И какая-то сыпь на коже.
Город очень ко мне привязан,
Но помочь мне никто не может,
Да особо и не обязан.
Если стремишься к благу,
Знай: этот путь закрыт.
В подъезде я жгу бумагу,
Которая не горит.
20.03.2008.

Весна накатывает волнами
И разбивается о ветер.
Стаканы снова будут полными –
Опять бухаем на рассвете.
Надежды нет. Есть только вера,
Боль мира и любовь к свободе.
Я не дойду до универа –
Опять бухаем на работе.
Я чувствую своё падение
Сквозь плотно сомкнутые веки.
Что ночью глюк, то днём видение
Учения о сверхчеловеке.
И столько копится годами,
Что радость выплакаться всласть –
Она кровавыми цветами
Перед глазами расплылась.
26.03.2008.

Полусонное полусолнце в пелёнках,
Облаков стая
В туманных плёнках
До лучей тонких
Тает.
Улицы стали почти готическими,
Грязью наполнены до краёв.
По ночам я не сплю практически,
Разливая по рюмкам кровь.
Манящая жизнь на грани
Разрезанных облаков,
Которая только ранит
Не насмерть, но глубоко.
26.03.2008.

Знай и молчи, потому что словом
Может всегда поставить печать
Тот, кто окажется не готовым
К предназначению замолчать.
Мои друзья и твои подружки,
Мама, чьи мысли всегда чисты,
Алые пятна по краю кружки,
Губы без всякой помадной узды.
Не говори никому об этом,
Даже о том, что со мной знаком,
Это не будет нашим секретом,
Просто прикушенным языком.
Я стал практически незаметен
Сквозь пелену молчаливых дней.
Все мы и так в паутине сплетен,
Не добавляя своих слюней.
8.04.2008.

Мы всегда между жизнью и смертью, впрочем,
Ты это знаешь лучше меня.
Жизни боимся, над смертью дрочим,
Тайно желая Судного дня.
Не просыпаясь в дыру кармана,
Мы застреваем в своей завязке.
Все художники пьют из одного стакана
Разведенной портвейном красной краски.
Липнет к рукам солёный от клея
Грязный пакет с пустотой внутри.
Я с каждым днем становилась злее…
Номер сотри, не смотри, как тлею…
8.04.2008.

Один час – для человечества,
Два часа – для туалета.
Ночи станут обесцвечиваться
Как всегда, в начале лета.
День борьбы с циррозом печени.
В черном небе крошки мела.
Если крылья обесцвечены,
Значит, небо побелело.
Три часа – для одиночества,
У кого больные руки.
Начинают обесточиваться
Электрические звуки.
Только лезвием отточенным
На руках перчатки в сетку.
Если пальцы обесточены,
Можно сунуть их в розетку.
Полчаса – на покаяние.
Пять секунд на заклинания
В измененном состоянии
Полустертого сознания.
8.04.2008.
…И тянуло глаза,
И ломило виски
От хватающей за
Всё, чем были близки,
Лакримозной тоски.
Было страшно смотреть,
Было нечем дышать.
Кто хотел умереть,
Тот хотел убежать.
Я курила взасос,
Целовалась взатяг,
И на всякий вопрос
Отвечала: «Ништяк!»
По щеке кровосток
Замирал на губе.
Нож чуть криво и вбок,
Прямо в сердце. Себе.
8.04.2008.

Я замкнута в круге слепой бессердечности,
Пути перепутаны мятым крылом,
Тысячу раз прикасавшимся к вечности,
Чтобы потом провалиться в разлом.
Смерть и любовь – две безумные крайности,
Разум бессилен, все люди – животные.
В магии жизни толпятся случайности,
Непревзойденные, но безысходные.
15.04.2008.

Можно сесть на шею и свесить ляжки
И срать на загривок своей лошадке,
Если есть хоть капля дринча во фляжке
И обрывки обертки от шоколадки.
Можно все решить по чужим системам,
И всей своей кровью слиться в синяк.
Жизнь – это не только пирожные с трэмом,
Жизнь – это болезненный отходняк.
Можно ли курить во время молитвы,
Можно ли молиться во время курения?
Чем отличается бойня от битвы,
А стихуя от стихотворения?
Иду я как-то на кладбище за стаканом,
Сердце моё похоже на решето.
Город как будто вечно под паркопаном,
Да здравствует то, благодаря чему, несмотря ни на что!
Бритва вон там, на бортике, в ванной,
В любви нет равноправных.
Опасно почувствовать себя нежеланной
Именно в том, в чем тебе нет равных!
16.04.2008.

Зима и кровь из спрятанной бутылки –
Тайком и второпях.
Моей надежды жалкие обмылки,
Вечность в цепях.
Весна и вновь горящие дороги,
И хлопья пепла,
Тлетворное дыхание тревоги,
Солнце слепло
Все окончательнее ежедневно,
Светило в спину,
А осень – спящая царевна
Псилоцибина.
21.04.2008.

Дрожат алкогольные слёзы
На хрупком серебряном лезвии,
Беллетристика целлюлозы –
Вещь почти бесполезная.
Вера – моя сестра,
С любовью мы только дружим.
Мой первородный страх
Убит ритуальным оружием.
С надеждой мое родство
Устанавливается по шкуре,
Беспомощное существо:
Не пьет, не торчит, не курит.
Мы умерли с ней вдвоём,
Конечно, в последней версии.
Каждый живет в своем
Таком банальном отверстии.
Сделано все, как велено:
Слёз по щекам не мазать,
Ревность моя расстреляна,
Гордость – избита в мясо.
23.04.2008.

Постепенно выцветают
Краски наших разговоров.
На моем лице не тает
Самый сильный из растворов
Жидкости для снятия лака,
Превращаясь постепенно
В малоградусную влагу
С крепко взбитой шапкой пены.
Постепенно зарастает
Развороченное мясо,
И стекает кровь густая,
В небо полное алмазов.
Перевернутая чаша,
Как расколотая сфера,
Улыбаемся и машем,
Мир – потерянная вера.
26.04.2008.

Сумерки – щель в иное,
Лица встают дождём,
Раны дрожат от гноя,
Знаешь, весь мир – дурдом.
Будь он хоть вовсе проклят,
Но не за эту цену.
Чёрным облезлым ногтем
Я ковыряю вену.
Да, я ужасно одета,
Ну, понимаю хоть,
Всё же клеймо эстета
Вдавлено в эту плоть.
Да, ну а с вашим братом
Вообще разговор короткий,
Я посылаю матом,
Выпив бутылку водки.
Сумерки – щель в иное,
Двери в иное – сны.
Это – не паранойя,
Это – с той стороны.
Мёртвых чего бояться –
Все мы уйдём туда.
Раны у них гноятся –
Вечные, как всегда.
26.05.2008.