О восприятии, читаемости и популярности

О восприятии стихотворения, читаемости и популярности автора

Ко мне обратился молодой автор одного из литературных сайтов. Его я считаю талантливым литератором. А значит, так оно и есть. А посему и дадим ему здесь имя Талит, хотя он и не был склонен скрывать в нижеследующих заметках своего имени. Но я уговорил его на псевдоним.


ВОСПРИЯТИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Это – сложное явление. Две его составляющие: само произведение и читающий человек. В процессе восприятия эти составляющие во многом связаны друг с другом. Чем выше общая и поэтическая культура читающего человека, тем легче он впускает в себя хорошие стихи, а плохие – отметает. Чем стихотворение сильнее: смыслом, композицией, чувствами, слогом, языком, структурой и особой магией, из всего разнообразия текстов больше всего свойственной именно Поэзии, – тем стихотворение легче проникает в читающего человека и тем больше вероятность, что стихотворение будет воспринято достаточно адекватно.
Человек – впускает, стихотворение – проникает. Это – первая, предварительная стадия восприятия поэтического произведения. Вторая стадия – основная – представляется мне игрой на неких необычных струнах. Посему оконтуривание этих стадий будет, так сказать, нагляднее и доходчивее при использовании понятий и фактов из области музыки.
Чтобы струна зазвучала, до нее нужно коснуться каким-либо КС – колебателем струны. В музыке, исходящей от неодушевленных струнных инструментов (горло человеческое или соловьиное тоже инструмент, но живой), – это пальцы, смычок, тангент, плектр, молоточек, палочки. Точно так же: одна из функций стихотворения – быть КС.
«Струны», слаженное звучание которых есть эффект восприятия стихотворения, сидят внутри человека, где-то в общей зоне, контролируемой и умом, и сердцем, и душой. Зона – не открытая, не в свободном доступе для КС, но под неким «замком». КЗ, ключ к «замку», – это вторая из функций стихотворения. Причем, подойдет «ключ» к «замку» или нет, – это процесс мобильный, зависящий как от самого стихотворения, так и от читающего человека.
В современном музыкальном шоу-бизнесе, насыщенном свето- и звукотехникой, стрип- и секс-хореографией, спецэффектами, какой-нибудь шлягер типа «ты мой тазик, я твой унитазик» способен вызвать экстаз и даже массовый психоз целого стадиона молодежной аудитории, но у более притязательных меломанов – от иронической улыбки до презрительной усмешки. То же и в поэзии. Бывает, что немудреное и, в общем-то, средненькое стихотворение довольно легко вскрывает «замок» конкретного человека, проникает к его «струнам» и начинает извлекать из них «мелодию» восприятия, от которой человек испытывает наслаждение. У другого человека то же самое стихотворение не вскрывает «замка»: либо человек находится, скажем так, в неподходящем состоянии духа и настроении, либо «ключ» и «замок» объективно несовместимы, либо культура человека достаточно высока, чтобы отметать серятину. Так или иначе, у таких людей (разных, как мы видим, по «механизму» отторжения) «струны» остаются нетронутыми: они не «играют», молчат, и, соответственно, стихотворение не воспринимается, человек остается к нему безучастным.
В музыке молодой любитель попсы (а чаще – юный) насмешливо улыбается при упоминании серьезной классики. Если же родителю, заботящемуся о культуре своего отпрыска, удается затащить его, скажем, на 3-й концерт Чайковского для фортепьяно с оркестром, или пуще того – оперу «Евгений Онегин», то юноша может даже благополучно соснуть. То же и в поэзии. Бывает, что и прекрасное стихотворение не может вскрыть «замка» у конкретного человека, чаще всего из-за неподготовленности последнего. И если человек еще и безапелляционен (обычное сочетание!), то он, при молчании своих «струн», бракует достойное произведение, образно выражаясь, отправляет его в корзину, нередко демонстративно.
«Замок» самого поэта относительно своего стихотворения, особенно новорожденного (тем более, если «роды» проходили в тяжких муках творчества), всегда открыт. Поэтому автор от своего «дитяти», даже серенького, всегда кайфует. А посему он испытывает изумление, возмущение и оскорбление, если его восторги не разделяются другим читателем.


ЧИТАЕМОСТЬ АВТОРА

Последней каплей в чаше, заставившей излиться представленным выше думам, давно вынашиваемым, и послужило письмо Талита, обеспокоенного невысокой, с его точки зрения, посещаемостью своей авторской страницы. Спрашивает: а как у Вас?
Слово за слово, мы и провели с ним небольшое статистическое исследование. И, признаюсь, были поражены его результатами: у меня читателей в обследованном месяце оказалось почти в 10 раз больше.
Я не раз подчеркивал, публично и приватно, да Талит и сам лучше меня знает: он – поэт и прозаик по-настоящему талантливый. А столь разительную разницу между посещаемостью наших страниц я ему объяснял – и здесь повторяю то же самое! – во-первых, моей постоянной активностью на сайте, каждодневными публикациями; во-вторых – гораздо большим числом произведений в разделе; в-третьих – их упорядочиванием по циклам и группам.
Читаемость зависит и от внешних факторов. Если студент – любимец курса (такие всегда бывают) пишет стихи, то неважно, хороши они или не очень, но его страничка на сайте будет ломиться от посещений сокурсников.


ПОПУЛЯРНОСТЬ АВТОРА

Она, в общем-то, зависит от читаемости произведений автора. Но не совсем, не во всем, не всегда. Здесь немало такого, что нельзя не отнести к области мистики. Иными словами, популярность далеко не всегда есть следствие истинной значимости, весомости, ценности произведений автора. И скажу честно: меня популярность с неких пор не волнует. Пережил. Перерос. Да она мне и не грозит. Но есть люди, которые меня как автора по-настоящему ценят. Их, быть может, не так много, как хотелось бы, но они помогают не сгибаться моему внутреннему стержню. Спасибо им! Хотя поэту в порядке несгибаемости не менее важно, если не более, полагаться на себя...


Ноябрь 2007 г.
Исправления и добавления – 30.10.2009


На снимке (справа налево): М.Швыдкой, О.Борушко, посол ее Величества королевы Великобратинии; прием в британском посольстве в Москве.