Давным-давно всё это было...

Давным-давно всё это было,
А что не было – ливнем смыло.
В родной украинской сторонке
"Було село" с названьем звонким.
Диканьки звали то селенье,
Под небом – Богово творенье.
Чудесный люд в Диканьке жил,
Мёд с пивом пил и не грешил.

Ах, мамо, ненько – Украина,
Давно, давно тебя покинул:
Чужая воля, как скала,
Меня из дома увела.
Твои леса, твои луга
Заменят всякие блага.
И пенье птиц, и зелень лета,
Дороже многого на свете.
Но, этим летом, господа,
Даст Бог, поеду я туда!

Чем примечательно "селище" –
Там звёзды в небе ночью блещут.
Но как-то раз, под Рождество
В селе смутилось естество:
На небе месяц был – и нет.
Се принесет немало бед!
Похоже, с умыслом, проблема,
Тут подключился анафема.
Рогатый черт, прости Господь,
Хвостатый хряк, ваш благородь.
К Солохе, к сладкому, хотел,
Искал подарок, весь вспотел.
Ага, под тучи подобрался,
За месяц грязной лапой взялся,
Подул, пофыркал и – стащил,
И вниз, в трубу, что было сил.
К словоохотливой Солохе,
И всё тип-топ, дела неплохи.
Кому – неплохи, а кому-то
Все планы скомканы, погнуты.

Кузнец Вакула – удалец,
Плугов, ножей, картин творец,
Детина хваткий – молодец,
Высокий, статный – красав;ц.
Оксану, кумову дочурку,
Глазами выел, словно шкурку.
Оксану – «сонэчко», любил,
И ей, как кузней, дорожил.
Да что там кузней, и поболе:
Готов платить душой и волей
За томный взгляд девицы той.
Но батько есть, а ну, постой!

У кума твёрдый взгляд на жизнь:
Хоть сколько пей, не в дым, держись,
На землю пьяным не ложись,
Без спросу – дочку сторонись.
Кто куму в ноги поклонится,
Тому позволит он жениться.
Кузнец же спину зря не гнул,
Хоть и таскал большой баул
Проблем, забот и пожеланий,
Крепчал, не падал, от страданий.
Дорожку тайную торил,
Когда отец не сторожил.

Святая радость Рождества.
Остатний день для баловства.
Под вечер кум наш оперился,
К "глыбокой" чарке приложился,
Папаху свежую надел
И на «здыбанки» полетел.
Куда летел, да к ней – к Солохе,
Не помышляя о подвохе:
На небе – дуля, не луна,
Солоха в хате не одна.
На «двори» – темень, выткни очи.
Кому нужны такие ночи?
А тут пурга, свинячий хвост,
Зачем нарушил строгий пост?
Но куме наш не так уж прост,
В макитре крутится вопрос:
«Идти, чи не? Какой маршрут?
К Солохе – ждут, и в шинку – ждут.
Кто даст ответ? Избавь от пут!
Сними с груди сомненья жгут!»
Решил – идти-таки к Солохе,
Его дела не так-то плохи.
Вакулы нет, здоровый пень,
Не видел в ночь, не знать бы в день.
Солоха в домике одна,
Чай, поднесёт стакан вина.
Решил, поплёлся, подбоченясь,
Не кочевряжась и не пенясь.

А в этот час кузнец Вакула
Пришёл к Оксане, после пула.
Моё сердечко, мой цветочек,
Болит от страсти возле почек.
Когда счастливый дашь ответ,
А нет, отправлюсь на тот свет.
Какой любовью сердце ломит,
И по ночам, при свечке, стонет.
Корабль мой без смысла тонет.
Кого такой расклад не тронет?
Смутилась девушка, сказала:
От двух подруг она слыхала,
Что где-то, в северной столице,
Живёт и властвует царица,
Что свет небесный излучает,
Народ свой чтит, не поучает,
На злате ест, на пухе спит,
И ничего, вишь, не болит.
А пуще всех, несут сестрички,
Есть у царицы черевички.
Красы, не можно глаз отвесть,
И, правда, то не злая лесть.
Добудешь мне те черевички,
Сниму с ладоней рукавички,
Дотронусь твоего лица,
Пойдёшь со мною до венца.

Ушёл кузнец, на сердце плохо,
Чего удумала ведь, кроха.
Зимой в столицу, вот задача,
Пыхтел Вакула, чуть не плача.
Нет, не такой он, наш кузнец,
Кузнец по жизни был боец.
За три рубля – не пропадать,
Колёса надо добывать.
Не зря Пацюк ведь есть у нас,
Покажет дядька высший класс.
Пацюк – колдун, но лекарь славный,
И говорят, над бесом главный.
И людям служит он исправно,
И бедным помогает славно.
Иконы зрит, и с ним Господь,
Поможет, ваше благородь!

Зайду домой, возьму манатки,
В дорогу станет и двадцатки.
Дым из трубы идёт патлатый,
Мешок харчей, пожалуй, хватит.
Прощусь с мамонькою и в путь,
Надеюсь, выйдет что-нибудь.
Разбилось сердце об девицу,
Добуду – снимет рукавицу!

За это время в тёплой хате
Успели всуе побывати:
И дьяк, и кум, и Голова,
И бес, свиная голова.
Солохою они прельстились,
Но в доме буде, не крестились.
За то, лукавых, спутал бес,
В мешок один, другой полез.
Теперь сидят и тихо стонут,
Рукой руки не смеют тронуть.
На то урок вам, мужичьё,
Не след хватать незнамо чьё.

Вакула дома не храбрился,
Солохе в ноги поклонился:
Бывайте, мамо, дайте срок,
Авось вернусь, не сгубит рок.
Торю дорогу в Петербург,
Не напугаюсь снежных бурь.
Люблю Оксану и хочу,
Весной вести её к венцу.
Схватил мешок, какой поменьше,
Ногой пихнув "сухе" поленце.
Идёт Вакула к Пацюку,
Внутри – пустыня, ни ку-ку.
Хоть как детинушка был смел,
А всё ж от страху пропотел.
Пацюк обедал в чистой хате,
При этом не вставал с кровати.
Глазами блинчик – в оборот,
Сметаной - шлёп, и прямо в рот.
Позволь вопрос, Пацюк пузатый,
В столицу нужен провожатый,
Решить один простой вопрос,
Чтобы не в лоб, а прямо в нос.
Совет подкинь или колёса,
Чтоб вышел прок, поменьше спроса.
Ты, хлопец, всё видать, простой,
Так, где стоишь, то там и стой.
Рукой за спинкою пошарь,
Ухватишь там рогату тварь.
Прости, Господь, такие речи,
Ты заберись к нему на плечи,
И живо дёрни в Петербург,
Как шестикрылый демиург.
Найдёшь в столице ты царицу,
Целуй не руку, рукавицу,
Такой у них, цариц, закон,
Отвешай низкий ей поклон,
На «ВЫ» учтиво обратись,
И снова в ноги поклонись.
Потом проси свои ботинки,
Разжалобь, выдави слезинки,
Хоть и царица, всё же – жинка,
Все жинки падки на картинки,
Где есть любовь и красота,
Мужик – святая простота.
Получишь лапти – и домой,
Оксане быть твоей женой.

Всё, в общем, так и получилось,
О чём мечталось, славно сбылось.
Пришло святое Рождество,
Вернулось правды естество,
Вакула с жиночкою в хате,
А кум голодный, на кровати.
Та нет, накормлен, даже много!..
Ну, всё, закончим, слава Богу!
2004