Петрарка

Родина.
В роскошной долине, на склоне холма,
Есть город Ареццо. Народ итальянский
Рождал здесь поэтов большого ума,
Средь них Аретино – потомок дворянский.
Любитель скабрезных комедий и строк,
Горячий поклонник интимного жанра,
Побегал от стражи легатской свой срок,
Комизмом добыв свой веночек из лавра.

Средь них Меценат, Аполлону подобный,
Он радости жизни со страстью любил.
От жадности мерзкой и спеси свободный,
Заступником Рима от Августа был.
Поэзию чтил и великих поэтов
Деньгами, заботой, "крылом" вдохновлял.
И сам, не издав ни стихов, ни декретов,
На творчество избранных крепко влиял.

Здесь Гвидо д`Ареццо, дворянский монах,
Себя посвятил музыкальным законам,
Он ноты назвал, но не "ох", и не "ах",
А ut, re, mi, fa, sol, la - стало каноном.
Себя Бенедиктом святым укрепив,
Он левою кистью учил гексахордам.
И чашу познанья до донца испив,
Покинул сей мир и счастливым, и гордым.

Великий Бруни Леонардо – мудрец,
Историк глубокий, в Ареццо родился.
Он видный учёный и в греческом – спец,
Писать и служить, как герой, умудрился.
Его переводы античных мужей
Доныне в цене, уважаемы, чтимы.
Биограф поэтов, что боле важней,
Тех, чьи имена и поныне хранимы.
 
Франческо Петрарки настала пора,
Двадцатым июля он мир обозначил,
Родился под утро, светило с утра,
Он с тоненьким криком дыхание начал.
Отца звали Пьетро Паренцо ди Гардзо,
Нотариус видный, с добавкою «сер».
В политике, видно, он вёл себя борзо,
Флоренцией изгнан, и скуден, и сер.

В изгнании прочно осел и прижился,
И сына Франческо на землю явил.
Все средства – для сына, он свято божился,
Расти, мой сыночек, и светел, и мил.
Петрарка послушно и рос, и учился,
Азы постигая, взрослел и мужал,
Он к книгам латинским бежал, не влачился,
И в школе науки с любовью стяжал.

Отец настоял, и тропою юриста
Мальчишка Франческо обязан идти.
Профессия кормит, вольна и речиста,
Кому ещё скажут: «Позвольте войти?»
Болонья тучна, и здесь римское право
Шальное студенчество учит сполна.
Но - скучное право! Отстали бы, право,
Ведь жизнь так прекрасна, и счастьем полна!
       *
Студент.
Хмельная пирушка,
Литровая кружка,
Красотка – подружка,
И тоже пьяна.
Кусает за ушко,
Жужжит, словно мушка.
Ладошка – подушка,
А в небе – луна.

Здесь тёплые ночи,
Здесь утро хохочет.
Учиться не хочет
Свободный студент.
Цикада стрекочет,
Кузнечик подскочит,
Травинка щекочет –
Игривый момент.

Зубрёжка – болото,
Развлечься охота,
Есть деньги – забота,
Куда бы их деть!
Студенты – не жмоты,
К питью – доброхоты.
Достанет работы -
К диплому радеть!

Мы молоды, значит,
Наш путь только начат,
Напрасно судачат –
Пусть лучше молчат!
Профессор замучит,
Примерами учит,
Пусть дома канючит
И нянчит внучат!

Мы молоды, это,
Словами поэта -
Бесценна монета,
Даётся лишь раз!
Все милости света
Не купишь за это,
Но, солнцем согрета,
Так радует нас!

Живи, не сгущайся,
Юлою вращайся,
Шути, не смущайся,
Пусть короток век!
Вином поглощайся,
В вине воплощайся,
С вином не прощайся,
Студент – человек!

Студенту за счастье
Подружки участье,
Забыв про несчастье,
За кружкою спеть!
И даже в ненастье,
Бежит от напасти,
Забыв свои снасти,
Беззубая смерть!
       *
Лаура.
Есть Авиньон у речки Роны,
Французский город, готик – стиль.
Здесь Папы церкви держат троны,
И узких улиц десять миль.
Здесь храмов множество старинных,
Колоколов, монастырей,
Три кабачка доходных, винных,
И больше сотни фонарей.
Апрель, шестое. Возле храма -
В честь Клары церковь ту зовут –
Шум, суета, но там – не драма,
К молебну публику зовут.
Петрарка там, он модный денди,
Хотя имел духовный сан.
Но сан лишь - почести и деньги;
Пока не видел дальних стран.
Он от церковной синекуры
Имел не маленький доход,
Был на балах, творил фигуры,
В дома патрициев – проход.
Красавец, лирик и повеса,
В столице папской – не жених.
Ему что дама, то принцесса,
Он любит каждую из них.
Но не душой, всего лишь телом,
Не мог сдержать темперам;нт,
Писал сонеты между делом,
Не тратил попусту монет.
Бродил задумчиво по склонам,
Слегка кивая вслед дворцам.
Вошёл в доверие Колоннам
Могучим, города отцам.
Она звалась де Сад Лаура,
Девичий срок – пятнадцать лет.
Глаза, лицо, о, стан! фигура!..
Откуда чудо – дай ответ?!
Или весна тому виною,
Или гармонии черты,
До встречи мир, как за стеною,
А после встречи, с ним – на «ты».
Петрарка вспыхнул, словно хворост,
Достало искорки одной.
В груди любви пробилась поросль,
Могучим чувством смыт покой!
Он темпераментен, как море,
Что в бурю треплет паруса,
Что на волнах приносит горе,
И будоражит небеса!
Он темпераментен, как небо,
Что разливается дождём,
Что размывает пашни с хлебом
И ливнем страшным рушит дом!
Он темпераментен, как солнце,
Что заставляет живность пить,
Что прожигает жизнь до донца,
И позволяет богом льстить.
Он темпераментен, как ветер,
Что даже скалы ниц кладёт,
Что знает все места на свете
И что утратит, то найдёт!
Таков Петрарка, итальянец,
Священник, лирик и поэт.
Любовью смыт фривольный глянец,
Он первый раз увидел свет!
Он плакал, маялся, метался,
От страсти дерзкой изнывал.
Один под окнами скитался,
Порой друзей не узнавал.
При каждой встрече восторгался,
А при прощанье - горевал,
Как демон, в пропасть низвергался,
Как феникс, в пепле, восставал.
А по ночам, в сырой постели,
Он тихо бредил, волком выл,
И в этот час сонеты стелет -
На лист бумаги – жар и пыл.
Он – одержим, диагноз ясен,
И страсть разбужена – вулкан.
Его Лауры лик прекрасен,
И он попал в любви капкан.
Увы, Лаура недоступна,
Ведь он священник, целибат.
Она, к тому же – неприступна,
Харизматичен – виноват.
О ратных подвигах легенды
Народ слагает тут и там.
И те легенды непотребны,
Чернят и ходят по пятам!



 
Годы странствий.

Воклюз. Vallis Clausa

Путь в Падую.

Она пришла.
Июльская ночь. Одинокая вилла.
Окраина Падую, речка, мосток.
Под крышею ласточка гнёздышко свила,
Шелковица сбросила первый листок.

В окошке горит одинокая свечка,
На свет залетел, как всегда, мотылёк.
В углу примостилась остылая печка,
Есть стол деревянный, в горшке - василёк.

Чернильница. Перья - везде и повсюду,
Как - будто гостила здесь стая гусей.
В шкафу, за колонной, содержат посуду,
На случай нежданных желанных гостей.

Со скрипом слова не спешат по бумаге,
Им вторит за печкой строптивый сверчок.
Старик одинокий, хитон, как на маге,
Склонился и пишет. И ветер - молчок!

Свеча догорает, он пишет и пишет,
Сгущается сумрак, нечёткая тень.
Старик плохо видит, но всё ещё дышит,
Он часто встречает работою день.

В глазах – будто вспышки, неясные блики,
Как словно бы свечи плывут над водой.
Ему улыбаются юные лики,
Хоть сам он согбенный, больной и седой.

Знакомые рифмы звучат где – то рядом,
Живая Лаура смеётся, зовёт.
Он водит туманным, от нежности, взглядом,
Он знал, и уверен – она его ждёт!

Рука удивлённо над текстом застыла,
Упали ресницы, закрыты глаза.
Рука незаметно, но верно – остыла,
В глубоких морщинах уснула слеза.

И дух одинокий, живой и свободный
Покинул планету и тело забыл.
Скончался Петрарка, мудрец благородный,
Который Лауру и правду любил.

Не плачь, он не умер, а только лишь вышел,
И дверь за собою, в мечту, не закрыл.
И голос гуманный нам всё ещё слышен,
Летящий, как ветер, и сильный, от крыл.

А солнце проснулось, и – новое утро,
Шумливый слуга сон водой сполоснул.
Хозяин, Петрарка, трудился, как - будто,
Над толстой тетрадью тихонько уснул.
Конец. 2005