Памяти Андерсена

Ганс Христиан Андерсен.
Место рождения.
На острове Фиония
Оденсе – городок,
Там не растёт бегония,
Но есть фиорд и док.

Там древними гробницами
Известен храм – собор.
Река с большими птицами,
Вдали - сосновый бор.

Там мощи Кунта битого
Покоятся в гробу.
У алтаря разбитого
Он плюнул кровь в толпу.

Сады, дворы и дворики
Преданьями полны,
И чертит омут нолики,
Спасаясь от волны.

Весёлые традиции
Имел работный люд:
Гулять, так до кондиции,
Уж если пьют, то пьют.

Милы народу праздники,
И не мила тоска.
Оденские проказники
Сдували грусть с носка.

Датчане – племя мирное,
От г;тов род ведут.
Едят жаркое жирное,
И плюс – чеснок кладут.

Цветёт и пахнет Дания,
Дай Бог ей дни продлить!
От неба ждёт задания –
Философа родить!

Но не зануду скучного -
Поэта, мудреца
И сказочника лучшего,
Для вечности – отца.
       *
В хижине башмачника
Двести лет назад
Ожидали мальчика,
В небо вперив взгляд.

В хижине башмачника
Шум и суета,
Ожидают мальчика,
Злятся на кота.

Шикают воробушкам –
Тише, глупыши.
Были рады зёрнышкам
Птички – малыши.

Не богата золотом
Дружная семья,
Есть верстак не сколотый,
Столик и скамья.

Лук в косе, на гвоздике,
В ящике – укроп.
Бузина во дворике,
И сосед – не строг.

В доме - полка с книгами,
Книги – это честь!
Так приятно, мигами,
В отдыхе – прочесть!

Чистыми окошками
Комната светла.
На полу – с дорожками,
Любит труд метла.

Маленькая кухонька –
Низкий потолок.
Печь чадит, тихохонько -
Тёплый уголок.

Пусть не часто с хлебушком
Ужин и обед,
Счастья всё же – рядышком,
Солнце светит вслед!
       *
Башмачник с душою поэта
И с сердцем Шекспира в груди,
Он сына зачал прошлым летом,
Не зная, что ждёт впереди.

Мать – прачка, любовью согрета,
Носила под сердцем его.
От солнышка прошлого лета
Хранила тепло, для него.

Второе апреля, на славу,
Явилось в их домик с утра,
И счастьем искрилось, по праву –
Сыночек родился – ура!

Назвали мальчишечку Гансом,
И в честь короля – Христиан,
Баюкали ямбовым стансом
И псалмами всех христиан.

Отец – книгочей и мечтатель,
И сына любовью привил,
Он время на чтение тратил,
И гнёзда для мудрости вил.

И Гансик читать научился,
И Гансик запоем читал,
И стих у него получился,
О творчестве Гансик мечтал.

Он рос в нищете и в убытке,
И новой одежды не знал,
Но счастья понятия зыбки,
Особенно, если ты – мал.

Природа не даст заблудиться
В трущобах забот бытовых,
Так красками будет искриться,
Что выкрасит даже седых.

И Ганс, как объёмная губка,
Природы дары поглощал,
Природа согреет, как шубка,
Природа – вместительный зал.

В траве копошатся улитки,
Скрывают жуков лопухи,
Кувшинки – плавучие плитки
Хранят карася от ухи.

А лебеди, аисты, цапли
Обходят владенья свои,
И с перьев – слезливые капли
Сбегают, как в дом муравьи.

Природа и друг, и учитель,
До края наполнит собой.
Природа взрастит - попечитель,
И станет душой и судьбой.
 
       *
Над рекой не пожар, а горячий рассвет,
Полыхает заря многоцветием утра,
Проливает на мир счастья солнечный свет,
Забывая о том, что померкнет, как – будто.

На деревьях, кустах оживают листы,
Просыпаясь от грёз, мягко тянутся к небу,
Подставляют себя каплям свежей росы,
Словно рады судьбе, как воробушки хлебу.

От цветов и травы упоительный дух,
Терпкой влагой земля и пьянит, и дурманит.
За нектаром спешат стайки маленьких мух,
Всех бесплатный обед притягательно манит.

Серебрится полынь, без нужды – высока,
И крапиву – сестру, как обычно, не прячет.
И кузнечик – ловкач, проскрипев в облака,
Испугается вдруг - торопливо ускачет.

Сердобольная пыль заметает следы
Суетных голубей и ворон – одиночек.
Оставляет толпа много разной еды
Возле маленьких ям и задиристых кочек.

Не кончается жизнь, даже если увял
Молодой лепесток, погребённый под снеги.
Этот старенький мир не такое знавал,
Но всегда восставал, в удивительной неге.
       *
Путь.
Война постучалась в закрытые двери,
В окно заглянула, дохнула свинцом,
Пока ты в кровати – не снятся потери,
Но время прощаться, мальчишка, с отцом!

Проклятая бедность горька и наивна,
И гордый башмачник, с котомкой - во двор.
Проклятая бедность в разлуке повинна,
Явился в Европу из Корсики вор.

Он двинул народы на подлое действо,
Он кровь миллионов в ладошке смешал.
И смерть миллионов уже не злодейство,
Наверно, сам д…л им в спину дышал!

Отец согласился постричься в солдаты,
Не выйдет под пули богатый сосед.
Семье будут деньги, отцу будут латы,
И вот уже машут башмачнику вслед.

Достаточно года кровавой похлёбки,
Чтоб тело насытить и душу убить.
Башмачник томился в такой нервотрёпке,
Но, вынужден чашу, до донышка, пить.

Избегнув ранений, вернулся в Оденсе,
Семья не узнала былого отца:
Навеки забыто понятие «смейся»,
И злые морщины легли в пол лица.

В глазах, будто тени, а в лёгких – чахотка,
Усталое сердце устало спешить.
Немой искуситель – продажная водка,
Осталось два года кормильцу их жить.

Отца схоронили, и вдовая прачка
Хлопочет за сына – работать пора.
И мальчику в руки не книга, а тачка,
На фабрику Гансик ушёл со двора.

Но вечер свободен, и сальные свечи
Ему освещают простые листы.
Он пишет поэмы, и кудри на плечи
Волнами спадают, как мысли, чисты.

Однажды приехал театр из столицы,
Потреба в статистах, им нужен был паж.
Попав на подмостки, эх, Ганс расхрабрится,
Изведает мальчик артиста кураж.

Кто в юности, верно, бывал на театре,
Вовек не узнает нелёгких дилемм.
Из зала не выйдет и в вечном антракте,
Актёры – кумиры, а сцена – Эдем!

Мечтой окрылённый, он копит монеты,
И скромные пьесы, с надеждой, творит.
Его не изменят чужие советы,
Он выбрал дорогу, и сердце горит!
       *
Ещё тепло, хотя – сентябрь,
Ему почти пятнадцать лет,
С утра светло, пока – сентябрь,
Он в Копенгагене – привет!

Столица датская прекрасна,
Сплошные башни в облаках,
Гулять ночами не опасно,
Гостей здесь носят на руках.

Морской пролив прохладой дышит,
Форт, укреплённый, вдоль гряды,
Седых дворцов резные крыши,
Бульваров стройные ряды.

Чудесный парк, берёза с буком
И толстокожий, крепкий дуб.
Парк вечерами полон звуком,
Подобным грому, но не груб.

Тринадцать талеров в кармане,
В пальто и рваных башмаках,
И если будущность в тумане,
То настоящее – в руках.

Он верил, прошлое – не камень,
Который сдвинуть не дано.
В его душе могучий пламень,
Хотя желание – одно:

Творить до смерти, без остатка,
Писать романы и стихи,
Добиться славы и достатка,
Заполнить сказками штрихи.

В театр юношу не взяли,
Он был простужен, глас пропал,
Но он сидел в просторном зале,
Хотя от холода – икал.

Ганс кое-как перебивался,
Довольно часто голодал,
Не лебезил, не пресмыкался,
Хотя порядочно страдал.

Вернулся голос – взяли в труппу,
Балет «Армида», Гансик – тролль.
Играл со вкусом, жали руку,
Хотя пока без звука роль.

Успех, «брав;», аплодисменты
Пока звучат не для него.
И для других – ангажементы,
Мечты – пристанище его.

Он за перо берётся смело,
Спешит комедии писать.
Выходит, правда, неумело,
Нужда грамматику спасать.

Без подготовки, прочных знаний
Нельзя судьбу поторопить.
Предметы сложностью заданий,
Волной пытались утопить.

Ганс – переросток, но за партой
Всегда прилежный ученик.
Учёба выйдет слишком жаркой,
Терпи, коль пьёшь чужой родник.

И Ганс всё терпит, ночи к ряду
Он математику зубрит,
Стихи и пьесы, как в награду,
За вклад друзей благодарит.

Затем - ученье, Копенгаген,
Он и писатель, и студент,
Уж, коль талант от Бога даден,
Считай, на творчество – патент.

Он приютился в переулке,
Где проживали бедняки,
Не видел маслица на булке,
Зато в ходу – обиняки.

Природа сказками богата,
Сюжеты всюду – дотянись!
Мир внешний красочней агата,
Трудись, писатель, не ленись!

Он пишет сказки и романы,
На сцене ставят пару пьес,
Но долго нет от неба манны,
Не достучаться до небес!

Нужда, как грязь, коль в поры въестся,
Скоблить и драить – много лет.
Но обязательно найдётся
На все вопросы свой ответ.

Придёт признание не скоро,
Но обязательно придёт,
И нищета, как пёсья свора,
На веки вечные уйдёт!

И долгожданная свобода
Его укроет, как крылом,
И будет ясная погода,
И он покинет датский дом.

И мир чудесный и огромный
Пред ним предстанет в полный рост.
И упоительный, и томный,
И удивительно не прост.

Соединив себя с мечтою,
Он сможет мыслить и творить,
И, совладав с судьбы пятою,
Из сказки к людям говорить.
       *
Любовь и преданность, надежда и удача,
Тоска по родине, прискорбие измен,
Безмолвье кроткое и трудная задача,
Костёр погибельный предательству взамен.

Порывы нежные, досрочные признанья,
Следы неясные и замки на песке,
И страны дальние, которым нет названья,
И взгляды томные, и жизнь на волоске.

Стихии грозные и тихие запруды,
Бандиты добрые и злые зеркала,
Леса могучие и льда немого груды,
Средь моря буйного надёжная скала.
 
На сердце нежное чужие притязанья,
Зима холодная в распахнутом окне,
Жестокой завистью влюблённых истязанья,
И смерть горячая в спасительном огне.

Мечты заветные и глупые мечтанья,
Наветы дикие и троллей колдовство,
Из снов и праздников смешные сочетанья,
И вечно юное, живое волшебство.

Всё это сказок добрый светлый мир чудесный,
Всё это Андерсена вечно нужный мир.
Доныне свой и наш, живой и интересный,
От буйства красок и эмоций дивный мир!
 1 – 6. 08.05