Мигель...

Мигель и Алонзо. Сервантес и Кихано.
Мигель Сервантес, дядя Миша,
Дон Сааведра. Что ещё?
Ваш Дон Кихот, как дом без крыши!
Нет, это, кажется - общё!
Начну опять – Михаэль, Миша,
Он от крещенья Богу люб.
Есть в Алкале и дом, и крыша,
Фонтан и ангелы поют!
В семье элитной, благородной -
Cervantes – очень древний род –
Родился мальчик, всем дородный,
Возможно – ножками вперёд!
Сентябрь, дождь сорок седьмого,
Двадцать девятое число.
Весам не надобно иного,
Плевать, что солнце не взошло!
Они итак – источник света,
Душа для жизни – мир вместить.
Не чтят советов и завета,
Но не пойдут, от злобы, мстить!
Все неуёмны по природе,
И неприкаянны порой.
Всегда одеты по погоде,
И не выносят пир горой!
Простите, чуточку отвлёкся,
Ведь сам по "зодику" - Весы.
Михалыч – кличут, вот – увлёкся,
Хоть пятки до сих пор босы!
Град Алкала, река Генарес,
Арабский термин – крепостца.
Здесь древний Рим оставил завязь,
В равнине хлеба и винца.
Снаружи – прочен, крепко жилист,
На перекрестье двух дорог.
Внутри – чуть мрачен и извилист,
И многослоен, как пирог.
Дворец Толедского прелата,
И гроб Хименеса внутри.
"Универ" – мудрости палата,
Сорбонны больше раза в три.
Библиотека – царство книжек,
Там фолиант и манускрипт –
Хранитель знаний и подвижек,
От древних греков, первых крипт.
Папаша – лекарь, мэтр Родриго,
Хирург, не знахарь – корифей.
Днесь побеждал болезней иго,
Орфей по жизни, не Морфей!
Мать – Леонора де Кортинос,
Святая женщина, душа.
Писала сына, как картину,
В любви небрежной, не спеша.
От слишком частых переездов,
Мигель на знанья не запал.
Ещё сторонка у медали –
По градам - весям кочевать-
Так привыкать ему не дали,
На лаврах жизни почивать.
Проходит год, и всё сначала –
Друзья, интриги и враги,
На новом месте, у причала,
Меняй сюртук и сапоги.
Яви закалку и сноровку,
И в психологию вникай.
Не поддавайся на уловку,
И в тайны жизни проникай.
Подвижный ум, любовь, свобода,
Сыграли в Мишке свою роль.
Он не задержится у входа,
Познает поприще – юдоль!
Возможно, в городе Мадриде,
В пенатах школы городской,
Сей юный ум взойдёт на книге,
Что станет левою рукой.
Хуана Лопеса де Ойос
Сервантес в школе повстречал.
Тот не водил студентов за нос,
А к гуманизму приучал.
Учеником отца Эразма
Учитель школьный, верно, был.
Он слыл поклонником сарказма,
Здоровый юмор тож любил.
Преподавал предмет искусно
По книжке – ода дуракам.
«Stultitiae laus» - это вкусно,
И всё – ударим по рукам!
-------------------------------------------
Чуть в сторону.
Ах, юность, юность, где ты, где ты!?!
Но – не жалею ни о чём!
Я – то в студенты, то – в кадеты,
Но – не встречался с палачом!

Ах, юность, юность, кто ты, что ты!?!
Любое дело – ни почём!
Ел – то конфеты, то – галеты,
И не гнушался кирпичом!

Ах, юность, юность, с кем ты, с кем ты!?!
Порою – раб, но - не холуй!
Я не давал судьбе обеты,
Но – отвечал на поцелуй!


Ах, юность, юность, как ты, как ты!?!
Не все отсчитаны года!
Я позабыл глаза и факты,
Но вкус свободы – никогда!

Ах, юность, юность, как же это!?!
Ты не клялась, но – не ушла!
Тобой душа моя согрета,
В душе прибежище нашла?
---------------------------------------------
Для тех, кто грезил ночью славой,
Война и служба – пьедестал.
И для Мигеля, Боже правый,
Час испытательный настал!
Крестовый туз, малышка – джокер,
Счастливый случай или нет.
Могучий случай, вольный рокер,
Не обходился без клеврет.
Ему в помощниках – удача,
И неудача тоже друг.
Ещё задача – незадача,
Есть треугольник в деле, круг.
Годятся пыл и вдохновенье,
Горячность – юности костыль.
Непримиримость, гонор, рвенье
И дух бродяжий не остыл.
Дворовый случай, драка – стычка,
И чья-то кровь на мостовой.
Срываться с места, что ж - привычка,
Судьба – надёжный вестовой.
Увы, в борьбе случайно раня,
Нарушил Мишенька закон.
Бежал в Италию Мишаня,
И жизнь помчалась … под уклон?
Кто не согласен – голосуем,
К чему напраслину рядить?
Не нам судить о Мише всуе,
Но факты можно обсудить!
Вам двадцать два, и вы – оболтус,
Бродяга - ветер – лучший друг.
Былых поступков – хилый опус,
А впереди – порочный круг.
Достатка нет, в карманах – пусто,
Семейство, брат и две сестры.
И в голове – разброд, капуста,
И все желания – остры!
И честолюбия – в достатке,
И благородства – через край.
Куда не кинь – везде в остатке,
Какою картой не играй!
Хотя, есть мужество и честность,
Великодушие и честь!
И, пусть, пока что – неизвестность,
Но в сердце Бог и вера есть!
Художник – рок мазнул помалу,
И будто нитка порвалась.
Он указал чертою алой –
Пора скитаний началась!
Роскошный Рим, у кардинала,
В роскошной свите Михаэль.
Но, быть слугой – ничтожно мало,
Сравнить токайское и эль!
Скопил деньжат не больше кучки,
В казармы ближние забрёл.
В глазах бои, сраженья, стычки -
Судьбу военную обрёл.
Солдат Сервантес – это круто,
Труба походная зовёт!
Земля волной качнулась, будто,
Вперёд, неведомое ждёт!
--------------------------------------------
В те дни Испания морями,
Владела так же, как людьми.
Пусть не стальными, якорями
Цепляла ил, где дно – костьми.
Морских разбойников галеры
Опустошали берега.
Эскадры христианской веры
Искали – рыскали врага.
На Среднем море – мачты гнутся,
И завывают паруса.
Эскадры шпанские дерутся,
Корсары прячутся в галса.
И кровь морскую красит пену,
И ядра сыплются дождём.
Не поддавайся, небо, крену,
На дно без боя – не пойдём!
Легко смешаем воду с потом,
Они по соли ведь - родня.
Не испугаешь нас потопом,
На суше выдержать – ни дня!
Зовёт нас ветер, дух свободы,
Рука для сабельки – крепка.
А что бывают непогоды,
Так притерпелись, всё - пока!
-------------------------------------------
Турецкий флот, до боли в сердце,
Сжимает зубы гордый рот.
И в трюмах ждут единоверцы,
На вёслах скованный народ.
Лепанто, гавань, сотни лодок,
Галер, простите, рифма врёт.
Стоянка турок, сотни ходок –
Пылает запад и восток.
Хуан Австрийский, он – испанец,
Ведёт уверенно свой флот.
На море – штиль, вода как глянец,
И флот турецкий здесь умрёт!
Октябрь, седьмое, середина,
На небе солнце – острый гвоздь.
Саднит от выстрелов грудина,
И капли пота – жизни гроздь.
Сервантес – воин и трудяга,
Где чуть пожарче, там и он.
То – у борта, то – возле стяга,
Как будто битва – стадион.
С отвагой, воинским талантом
Он был отъявленным бойцом.
Здесь жизнь – подарок, счастье – фантом,
Кто выжил тут – тот молодцом!
Наш дон Мигель - в кровавой гуще,
Мелькает всюду чёрный ус.
Ярится ворог пуще, пуще;
Герой Сервантес, он – не трус!
Обломки мачт срывали снасти,
Скользили ноги по крови.
Вокруг – убийственные страсти,
Попробуй, небо удиви!
Что ж, удивить – ему по силам!
Не ведал удержу – поэт!
В бою являлись будто крыла,
Душа ликует и поёт!
Не ход сражения нарушен -
Предплечье левое – насквозь.
Срединный нерв, увы, разрушен,
Ребро задето, правда – вскользь.
Чуть – чуть бедро, ещё – колено,
Четыре раны – боль, кровит.
Душа жива, хоть тело – тленно,
Мигеле славою увит!
Сам дон Хуан его заметил,
И, как вассала – наградил:
Письмом верительным отметил,
Чем очень Мише угодил.
Поверьте, подвиг то не малый,
В кипящей лаве – победить!
И цел живот, ничто, что впалый,
Судьбе попробуй угодить!
Двенадцать тысяч - не рабами,
Свободу люди обрели.
Галеры плавали гробами,
Горели турок корабли.
Клубился дым, стенанья, крики,
Хлопки и выстрелы – возня.
Рабов галерных – счастья лики,
Как жаль, что не было меня.
Мигель – на берег, хватит прыти,
Теперь себя побереги.
Рука, увы, подобье плети,
На берег! Боже, помоги!
Потом – всю зиму на кровати,
В мессинском госпитале – жив!
Мигель, вы как? Быть может – хватит?
Ладонь, на сердце, положив?
-------------------------------------------
В госпитале.
Сестра, воды! – Сейчас, сеньоры!
Вы у Мигеля – мы одни.
К чему, сеньоры, эти споры?
Вы у Сервантеса – все дни!

Сеньор Мигель – он весь изранен,
В кровавой бойне побывал.
Рука висит, как веник в бане,
И зря, что слева – горевал.

А орден наш – святой Бригитты,
К намёкам вашим – очень строг.
И вы, сеньор, с утра не бриты,
А вам сеньор Мигель помог.

Что есть, то – есть, прости, сестрица.
Сеньор Сервантес – верный друг.
А, если юмором искрится,
То зажигает всё вокруг!
 
Всегда поддержит и ободрит,
И до кровати проводит.
Чужой сонет строфой одобрит,
И мадригалом – удивит!

И перевязки, с болью – терпит,
Лишь кромкой рта жуёт усы.
И костылём, как шпагой, вертит –
Кто трус, в ладошку прячь носы!

Большой шутник, сеньор Мигеле,
Но, кстати, истый христьянин,
Католик истинный, доселе,
И кавалер, и дворянин.

И, вне сомнений, благороден,
Вне всяких – искренен, не лжив.
Живым был Господу угоден,
И потому, конечно – жив!
-------------------------------------------

Земля пустеет, год от года,
Налоги, войны, сапоги.
Одна дорога у народа –
Туда, где кроются враги!
Поля бесплодны и холодны,
Весь день проскачешь – никого.
Крестьяне муторно голодны,
Не производят ничего.
Соседи споры измышляли,
Тянули гордых воевать.
Тихонько дело промышляли,
Не забывая – припевать!
Где производство, там и деньги,
А там, где деньги – скупка, торг.
Скрипят от ветра мачты – стеньги,
Растёт, как хвощ, испанский долг.
Колоний быстрое довольство
От крупных трат не берегло.
Росло колоний недовольство,
Рождались займы и тягло.
Престиж профессии – воитель,
Солдат удачи, чти - «bravo».
Врагов – морисков победитель,
Или ещё невесть кого!
-----------------------------------
То штиль, то шквал, галера мчится,
Вперёд, к Испании, друзья!
Быть может, многое случится,
Но избежать судьбы – нельзя!
Мы бились долго – у Туниса,
И у Алжира шли бои.
Там – не до запаха аниса,
Там – кровь и пот, друзья мои!
Но мы смогли, к тому же – с честью,
Шторма судьбы преодолеть.
Не искушались злобой, местью,
Хотя, пришлось потом – болеть!
Теперь здоровы, не убиты,
На небе солнце – в кружках ром.
Волной и киль, и борт – умыты,
И впереди, надеждой - дом!
-------------------------------------
Мелькнул плавник - ужель акула
Спешит попасть на наш пикник.
Но юнгу вдруг как ветром сдуло,
И капитан, как – будто сник.
Плавник – то чёрный, ясно – парус,
И верно чертит по прямой.
И впереди - бушприт, не нарост,
И шток у якоря – рябой.
Корсары Африки – пираты,
Алжирцы, турки – один ч…рт!
Галера наша им – караты.
И сотни миль - ближайший порт!
Свистать всех наверх, будем драться,
Пищали, пушки – правый борт.
На абордаж похоже, братцы,
За жизнь и волю скорый торг!
Идальго – рыцари без страха,
Удачный выпад – в теле сталь.
В крови замешана рубаха,
И застит пот родную даль!
Господь, вложи двужилье в руку,
Чтоб удержать врагов напор!
Прощу и боль, прощу и скуку -
Не надо выстрела в упор!
Ох, нет секунды на молитву -
Крутись, вертись, как чумовой.
Пустил бы в ход и нож, и бритву,
Но, нужно думать головой!
Горит галера, это плохо,
Я не еретик, чтоб пылать!
Придётся прыгать, без подвоха,
И как-то, сапой, выплывать!
С одной рукой, в такие волны -
Тут шансов мало на успех.
Сгореть в огне – комплект неполный,
Придётся прыгать – дальше всех!
Прощай, галера, здравствуй, море!
Купель солёная кипит.
Пиратский плен, конечно – горе,
Пора терпеть, коль ангел спит!
Враги заметили, подплыли
И сняли, слабого, с бревна.
Сковали, чуточку избили,
И в трюм, как капельку …овна!
Привет, сеньоры, выше спины!
Усы и доблесть - не ронять!
Мы на вершок были от глины,
И нам ли это не понять!
Сырой лепёшкой склеим раны,
А что останется – для крыс.
Они видали, в щели, страны,
И этой жизни знают смысл.
Пока мы живы, мы, как боги -
Есть плоть горячая и дух.
Спина к спине, расслабьте ноги,
Представьте, цепь – лебяжий пух.
Пока мы живы, мы нетленны -
Тунис, Испания, Алжир.
Умерьте дрожь, плотней колени,
Представьте, тухлый хвост - инжир.
Пока мы живы, небо в звёздах,
И плен алжирский нам – не срам!
Храните веру в душах – гнёздах,
Представьте, шхуна эта – храм.
Пока мы живы, есть надежда,
И умирает после нас.
И случай – вовсе не невежда,
Представит время – день и час!
---------------------------------------
Алжирский плен – оса у уха,
Алжирский плен – спешит убить.
Алжирский плен – хватило духа,
Алжирский плен – не позабыть!

Проклятый мавр – правитель гнусный,
Проклятый мавр – страшит и злит.
Проклятый мавр – подлец искусный,
Проклятый мавр – душа болит.

Сеньор Мигель – клинок и лира,
Сеньор Мигель – неустрашим.
Сеньор Мигель – как жребий клира,
Сеньор Мигель – непогрешим.

Сеньор Сервантес – это рвенье,
Сеньор Сервантес – вера в жизнь.
Сеньор Сервантес – верх терпенья,
Сеньор Сервантес – к нам вернись!

Один из всех – мудрец и лидер,
Один из всех – авторитет.
Один из всех – свободу видел,
Один из всех – но, паритет.

Ему не раз грозят – галеры,
Ему не раз грозила – смерть.
Ему не раз грозили – меры,
Ему не раз, а он – не сметь!

Мигель Сервантес, сердце верит,
Мигель Сервантес, сердце ждёт.
Мигель Сервантес, близко – берег,
Мигель Сервантес, звезда взойдёт!
-------------------------------------------------
 Мысли дона Мигеля.
Господь, Всевидящее Око,
Святая Дева, веры Плот.
Я не ропщу – бывало плохо,
Но мне Испания – оплот!
Далёкой Родины посылы –
Надежда, вера и любовь!
И кровь доныне не остыла,
Во мне испанца, дона – кровь!
Идальго душу растревожит,
Идальго дух свой теребит.
Тоску проклятую стреножит,
К свободе пыл употребит.
Я не приемлю слово «скука»,
И не согласен на печаль.
Порой судьба, как меч – двурука,
А рок – промокшая пищаль!
Но я сумел, я жил и выжил,
Не отсиделся, не дрожал.
Трусливый пот по капле выжал
От испытаний не бежал.
Я проверял себя и мерил
Серьёзной меркой, видит Бог!
Без страха в бездну око вперив,
Пройти над бездной верно смог.
Пускай срывались часто планы,
Жестокий мавр кривил лицо,
Я поднимался, будто пьяный,
И вновь катился, как яйцо.
Триумф далёк, но свято верю,
Что час спасения придёт!
Я всё стерплю – «сапог», галеру,
Живым судьба меня найдёт!
Со мной друзья, собратья - други,
Святая Дева с нами, Бог!
Сердца и помыслы упруги,
Нас ждёт Испании порог!
________________________________
Тринитарии.
Монашеский орден для выкупа пленных
Иваном де Мафа основан зимой.
Невольников бранных, невольников бренных,
Из рук мусульманских – к свободе, домой!
Иван этот славный родился в Провансе,
В семье богомольной, в дворянской семье.
Легко вдохновлялся в молитвенном трансе,
Когда – на коленях, когда – на скамье.
Виденье Ивану, подобное Ванге,
Он, верно, тогда очищался постом,
Порою ночною представился ангел -
Был в белой одежде и с красным крестом.
Невольники рядом, в оковах, увиты.
Их лица от муки печальны, пусты.
В цепях – кандалах, будто звери – бандиты,
Их два – христианин, язычник, просты.
Видение это, как перст – указатель,
Божественный натиск, и точный намёк.
Монашеский орден потребен, приятель,
Пленённые чахнут – прости за упрёк!
В то время три честных крестовых похода
Уже совершились, свободы лишив
Отважных героев, поборников Гроба,
Но старых вопросов, увы, не решив.
На чашах весов исторических судеб
Европа Христова – Исламский Восток.
Поход за походом спасает и губит,
И кто разберётся, где край, где исток?
То вправо, то влево, то – смерть, то – удача,
Стекает на камни и вера, и кровь.
Кто начал, кто кончит, извечно – задача,
Но рушатся жизни, надежды и кров!
Так в жизни строптивой извечно ведётся:
Тот – выпало строить, а этот – ломать!
Предлог или повод наверно найдётся,
Истории методов не занимать.
Одним – побеждать, а другим – покоряться,
Кому-то – поссорить, кому-то – мирить.
Кому-то оружием истошно бряцать,
Кому-то – страдать и судьбину корить.
Найди своё место, займи свою нишу,
Хоть выбор прижимист, хоть выбор не прост;
Для утлого домика – крепкую крышу,
И цель благородная – жизни прирост.
Итак, у Ивана случилось виденье -
Нужда и потреба. Пустынник Фел;кс,
Он де Валуа, будет смерть – промедленье,
Проект подготовили верный, не кикс.
Проект этот принят не кем-то, а Папой,
Тогда – Иннокентий Посредником был.
Он с цифрою ;;;, пол – Европы, как лапой,
Монархией Рима вселенски накрыл.
И орден родился, как братство монахов,
От Троицы имя, «Triniti», обрёл.
Не ведал он мяса, не ведал и страхов,
С ослами по жизни уверенно брёл.
Три сотни обителей в Старой Европе,
Четыреста лет, жизни пленных – приход.
Их – тысяч под тридцать, и в крови, и в плоти,
Такой вот монашеский, крепкий доход.
Но нам, без сомненья, и нужно, и важно,
Напомнить – Сервантес был выкуплен тож.
Все пленные годы держался отважно,
Как истинный рыцарь, патриций и дож!
Пять лет – и свобода, он снова на воле,
Испания, небо, любимый Мадрид!
Оливы, лоза и маисово поле,
Какой удивительный, радостный вид!
За этим последуют годы скитаний,
За хлебом насущным и тёплым жильём.
Достанет мучений, потерь и страданий,
Но не зарастёт для Мигеля быльём.
Душа всё впитает, приметит, не бросит,
Просеет от плевел событий зерно.
Настанет черёд – обязательно спросит:
«Писать, не пора ли, Мигеле, давно?»
----------------------------------------------------
Кордова, селение Кастро дель Рио,
Он – спец по закупкам, ему – сорок пять.
Где честно и прямо, где честно и криво,
Пытается Миша здесь выжить, опять.
Неточности в цифрах, расходы, приходы,
Спросили с Мигеля, раз он интендант.
Глухие селенья, глухие походы -
Испанскому флоту добыть провиант
Его непрактичность – нелицеприятность,
Порою – наивность, порою – обман.
И в счётных вопросах, увы – неопрятность,
И кто-то упрятал «копейку» в карман.
И денежки в банке, нежданно, уплыли,
Да, лопают банки – теперь и тогда!
Остались от податей крошечки пыли,
А время торопит, как щепку вода.
Шутить с государством – его не обманешь,
Как Цербер трёглавый, и бдит, и не спит.
Медовой лепёшкой его не заманишь,
Почувствует хитрость – пасть пеной вскипит.
Побудьте в темнице, коль деньги растратил,
Казенных домов есть с избытком у нас!
Раз бдительность, нюх, беспросветно утратил,
Питайся баландой и пей тёплый квас!
Священное право под небом – свобода,
Свобода не стоит ни недр, ни глубин.
Свободу теряют лишь только у гроба,
Сражаясь геройски, дожив до седин.
Любые оковы, души или тела –
Стеснение жизни, свободы тупик.
Живот за свободу пожертвуешь смело,
И с честью погибнешь на скопище пик!
И тёмною ночью в холодной темнице
Явился Мигелю и образ, и лик.
Щиток, копьецо в худосочной деснице,
На медном тазу – ослепительный блик.
Унылого быта украденный рыцарь,
Простые слова высоко говорит.
Он словно больная, но гордая птица,
Над миром застывшим печально парит.
Совсем не щадит своё бренное тело,
Играет с судьбою, как мальчик с мячом.
Житейскую прозу блюдёт неумело,
Кат;тся по весям сухим калачом.
И старые книги – предлог или повод,
Чтоб новые струпья собою взломать.
Седое посмешище – искренний довод,
Ума и безумства в нём - не занимать!
Возможность любить, даже если не слышат,
Возможность свободы в оковах молвы.
Он, кажется – жив, он отчаянно дышит,
Хоть рыцарский подвиг не слаще халвы.
Писательский труд – и судьба, и кормёжка,
Писательский труд - и порыв, и надрыв.
Строптивая муза, как сороконожка,
Бежать – не догонишь, граница – обрыв!

Писательский труд – и клеймо, и награда,
Писательский труд – и хомут, и ярмо.
При жарких свечах – вековая прохлада,
И вечные штормы в душе, за кормой.

Писательский труд – и звезда, и болото,
Писательский труд – и обет, и завет.
Винить бесполезно себя ли, кого-то,
И равно терпеть и привет, и навет.

Писательский труд – и объедки, и злато,
Писательский труд – и гроза, и тоска.
Но, точка отсчёта, глава – то, что свято,
И сила нужна до финала, броска.

Писательский труд – и конец, и начало,
Писательский труд – или свет, или тьма.
И если дождётся земля у причала,
Сойди осторожно с листа, не с ума!
--------------------------------------------------
Рассыпаны зёрна, а будут ли всходы?
Здесь люди – что почва, а слово – зерно.
Взойдёт ли успех, ведь молва – не погода:
Её предсказать - никому не дано!

Не смоет ли дождь неожиданных сплетен
Бескрылые всходы – вниманья ростки.
Не сдует ли вскользь неприятия ветер
К сердцам человеческим мысли – мостки.

Возможно, затопчет безжалостный критик,
В носу, ковырнув раздраженья «козу».
Ужалит клыком записной аналитик,
Раздавит коленкой младую лозу.

А может, зерно недостаточно зрело:
Фальшивое тело и мякоть горчит.
И точки расставлены так неумело,
Что месяц рогатый на небе мычит!

А может, интрига скучна и пассивна,
Не слышно эмоций натянутых струн.
Природа мелка, а толпа – агрессивна,
И главный герой – фарисей или врун.
Сюжетная линия рвётся, как нитка,
Глубоких сентенций не видно ни зги.
Канва односложна, ничтожна и хлипка,
И юмор глупцов разжижает мозги.

Пора закругляться с таким самоедством,
Кихот из Ламанчи – он гений, не плут!
Любой бы гордился подобным соседством,
Мигеле Сервантес, избавьтесь от пут!




Ирония в частном, спокойствие духа,
Уверенность в вере, идейная суть.
Сознание меры и чуткость у слуха,
Есть твёрдая поступь и истинный путь.

Любовь побеждает, пройдя через муки,
Добро торжествует, и зависти нет.
Заботливо нежные, тёплые руки
Готовят простой, деревенский обед.

Житейская мудрость – предел реализма,
Огонь романтизма – согреет, не жжёт.
Нешуточный смех, как хорошая клизма,
Слезу очищает и, верно – не лжёт!

Есть ослик и кляча, друзья по несчастью;
Есть рыцарь и Санчо, хозяин – слуга.
Их манит дорога к волшебному счастью,
Куда не ступала доселе нога.
---------------------------------------------------------
Ужели – издали? Ужели – читают?
Ужели – смеются! Ужели – успех!
Мне вести такие надежду питают –
Я жил на земле не для плотских утех!

Господь прикоснулся, деснице позволил
Язык кастельяно бумаге явить!
И образ беспечный прижиться изволил,
И в душах людских будет гнёздышки вить!

Он будет будить доброту и участье,
Терпимость и веру в сердцах укрепит.
Эгидою хрупкой укроет в ненастье,
И чистой водою в жару напоит!

Он в годы сомнений уймёт и согреет,
Наполнит любовью иссохший родник.
Пусть флагом свободы доверчиво реет,
Пока человеческий род не поник!

И примет Господь моё бренное тело
С вселенской любовью, в объятья свои.
Я в вечность смотрю непритворно и смело,
И душу вручаю в ладони Твои!
Аминь.