Реанимация тени

Вместо предисловия

Народы, как и их культуры, а, равно как и все мирозданье явились из пустоты...
Как ящерица растит отрубленный в схватках хвост, так и истории, возможно, свойственно регенерировать утраченные цивилизации. Правда, сейчас они кажутся мертвыми. Скорее не мертвыми, а засушенными. Они подобны бабочке, попавшей в плен страниц Библии или Корана. Так клоп выдает в состояние анабиоза и высыхает до одной кожицы. Но придет время и уж он-то напьется кровушки хозяев достопочтенного Дивана.
Субстраты, живущие в организмах новых и успешных государств, ждут часа своего пробуждения. Так великий и ужасный Ктулху дремлет до поры под толщей мирового океана забвения. Очертания Ацтекской конфедерации, империи инков и этрусского двенадцатиградья уже проступают в повадках Мексики, Италии и Перу.
Юнг сказал, что архетипы подобны высохшим рекам. Стих шум древних городов, но где то во глубине еще сочится кровь почивших мегаполисов глубокой архаики.
Фантомная болезнь цивилизаций – это когда навсегда потерянная часть организма, ноет будто живая. Сразу почему-то вспоминается фотография, сделанная супругами Кирлиан, которые открыли новый метод фотографирования в токах высокой частоты. На снимках все живое излучает свечение особого рода, напоминающее огни святого Эльма. Удивительное дело, – древесный лист, от которого отрезана часть, повторяет своими светящимися контурами навсегда утраченный компонент... Несуществующее существует?

 

* * *
Ислам – это черный квадрат,
Ни зеркало, ни базальт.
Глядись ты в него, не глядись –
В котел со смолой окунись.

Кубическая темнота:
Та она или не та?
Каабы четыре двери;
Войди в них или умри.

       

* * *
Пьет Солнце кровь
Луна снедает мозг
Пчела гигантская и вновь, и вновь, и вновь
Сосет нектар, отрыгивая воск.

Змеиный голос у цветка
И чешуя холодных перьев.
Латынь, как пластилин мягка
В тени дремучих суеверий.

В забытых руслах бьют потоки
Опять как тьму веков назад
Перу и Мексика жестоки,
Европу угоняя в Ад.

 

* * *
Сон Инки – пирамида облаков
И тень от них упала на Перу.
Империю опять я соберу
И вновь проснусь под лязг златых оков.

       

* * *
А в Нуристане теплится изъян.
Готовы к бою боги темных лет
И шлет угрозы воин Обезьян
И со слона взирает на Тибет.

 

 * * *
Мэнская кошка – Дублин и Корк.
Арфа, огам и усы;
Нити судьбы рвет потерянный полк –
Афроорг;н и юсы.

 

 * * *
О, Турция, ты – византийский грех,
Анатолийская могила,
Где похоронен мурый грек.
Сбылось пророчество, Сивилла!

Ислама зелень, злые чары,
Покрылась пурпурным хитоном;
Здесь среди новых янычаров
Спят эллинов и хеттов эмбрионы.

 

 * * *
Нубия – черная оса
Сидит на теле африканском.
Течет медвяная роса
Потоком Нила сине-красным.

Пустыней скрытая страна
И мощной сенью баобаба.
Нектар Египта пьет она
И жалеет грозного араба.

Сейчас дворцы ее пусты
За Асуанскою плотиной.
Креститься разучилась ты,
Внимая песням муэдзина.

 

 * * *
Багдад грозит нам Вавилоном.
Когда злосчастный янычар
Мечом пройдет по горным склонам,
Возникнет мистики угар.

Забыли страны и народа
Шумера шелест тростниковый.
И Кадингирры след на глине
Как хищной птицы вновь застынет.

 

 * * *
Дракон бамбуковый – Китай.
Ты в мягких тапках скор и прыток,
Но тайну смерти уж узнай,
Судьбы капризный пережиток.

Когда ты Будду приютил
В своих загадочных пещерах
Вдруг император загрустил
И тушь на кисти загустела.

О, гуттаперчивый Китай, –
Смолы застывший иероглиф,
На Север, поздно, не кивай:
Тебя с Востока ваджра колет.

 

 * * *
Токио любит хризантемы:
Их стебли – тонкие антенны
И цветы круглы, как Солнце –
Разбитое сердце японца.

Изогнутый меч самурая –
Империя... умирает
От судорог харакири...
Последняя самая в мире.