Поэма о любви, поиске и одиночестве Глава 2

Герой наш, герцог, словно бог
Был окружен толпою слуг,
Они с рожденья там и тут
Везде его оберегали
И слова молвить не давали.
Безмолвен был его приказ,
Все исполнялось тот же час.
Обед был подан, песни спеты,
И разлетались прочь кареты
Искать по свету сто утех.

Забыты имена уж тех,
Кто в детстве окружал заботой
Золотокудрое дитя.
Он поступал везде шутя.
Смеялся всласть над одиноким
Больным калекой-стариком,
Смеялся всласть, когда в погони,
Чуть уши только навострив,
Пугаясь будущей неволи,
Зайчонок, путь свой запетляв,
Под стрелы лука попадает,
И не бежит уж, а лежит,
И только морду воротит.
Смеялся всласть, когда бродяги-
Актеры позднюю пророй
Спектакли в поле затевали,
И веселился словно тролль,
Когда красавица неловко
Сползала с грубого седла
И падал луч на лик ребенка
И превращал его в ежа.
И смеху вторили все слуги
И веселились все кругом,
Но стоило лишь, чтобы други
О нем речь завели самом,
Как он смолкал, и уж веселья
Нет на лице, лишь грусть на нем.
Он не смеялся и тогда,
Когда сиротское дитя
Замерзнув, поджимая ноги,
Лежало тихо на дороге.
Не засмеялся он однажды,
Когда его прекрасный конь
Споткнулся и попал в огонь.
Он не смеялся и тогда,
Когда ватага удалая
Тащила девку в сад затем,
Чтоб всласть поразвлекаться с ней.
Когда секли купца лихого,
Кто умудрился на торгах,
Не долго споря обмануть
И гадкий свой товар ввернуть,
Он хохотал уж до упаду.
Когда ж по прихоти церковной
Епископ разложил костер и ведьму взвел,
Лица его не увидал уже никто,
Он в плащ закутался поспешно
И прочь ушел, а за столом
В тот день буянил, веселился,
Да взял и вдруг совсем напился,
И говорил тогда слуга:
"Хозяин в горе - вот беда!"

Его смешил наряд, лохмотья нищих,
Он издевался как умел над ними.
Впрочем, не один такой он был.
Вся эта лень, истома
Наполнила его тоскующий рассудок,
И вот уже безо всяких шуток
Он на войне и он - герой,
Поклонниц вьется длинный рой,
Но он на них совсем не смотрит
И изредка на пять минут
Он голову иной морочит
И вновь бежит от этих пут.
Друзей любил он собирать на маскарады.
Их поил, и наряжался, и шутил,
За что в почете был огромном
И первым среди заводил
И благородных из кутил.
В стране ходили эпиграммы,
Состряпаны его рукой,
Они вносили смех, и саны
Летели к черту в низший слой.
Одна такая эпиграмма
Была на принца самого:
"Упрямец гордый, в сердце рана,
Кто это - царь или герой?
Любовь питает он ко свету
И деньги, чистую монету,
Кладет в подвалы он порой
И думает, кто он такой:
Скупец иль дельные прожигатель
Добра и счастья иль поэт,
Искатель лучшего призванья,
Любовник иль простой скопец".

Но принц прощал любые шутки,
Любил их, сам их разбирал,
А герцога за ум и юмор
К себе на праздник приглашал.
Любил сей царственный вельможа
Героев, что не только кровь,
Но стих излить могли
И больно кололи и язвили вновь.

Наш герцог был богат и знатен,
Отец добра не растерял,
Но слишком рано мир оставил
И сыну сердца не отдал.


***

В деревне чуть дымятся трубы,
И настает обычный день.
В лесу грохочут лесорубы,
И зеленеет старый пень.
В тумане проступает город,
Вдали река, там мир большой.
И солнце красит неба своды
И золотит весь шар земной.

И чуда ждет, сидя на ветке,
Мой серый друг, любви певец,
Волшебной музыке покорный
Мой соловей, судьбы творец.
Меня чаруют переливы,
И льется в небо сильный звук,
Его чудесные разливы
Несет нам эхо - леса дух.

Судьба, прошу, пусть я не в силах
Все в мире сем предугадать,
Прошу тебя мои молитвы
На небо тотчас передать.
Пусть слышит он, владыка мира,
Что здесь, на маленькой Земле,
Сам человек творит кумира
И поклоняется звезде,
Пусть слышит он, что наши стоны
Сильнее всех его ветров,
И разлетаются вороны
От треска зажженных костров.
Костры любви, горите ярче,
Пусть сердцу не видны они,
Пусть люди понимают чаще,
Что без любви не снятся сны.
Пусть день и ночь в тумане город,
И мрак за каменной стеной,
Но нипочем не страшен голод,
Когда мечта стоит со мной.


***

"Прости, мой друг, что загрустил, -
Сказал в ответ с улыбкой герцог
На другом заданный вопрос. -
Я позабыл, что мир суров,
Что в нем не только лишь забавы
И песни бойкие шутов.
Что жизнь одна, ей нет замены,
И ждут нас горькие измены,
И память наша там и тут находит горе..."

"Не стоит герцог забывать,
Не мы творцы сей чудной жизни.
Судьба ведет, куда не знаю,
Она нас выведет с тобой.
Но ведь не чуждо ж нам земное,
Не плохо мы играем роль!
Тебе, мой друг, отвлечься надо
От тягостных ненужных дум,
И не печалься ты напрасно,
От этого мутнеет ум!"
"Что ж, впрямь, все это чепуха,
Как будто муха укусила.
Что говорил я тут вчера,
Когда вся братия кутила?
Я пьян был, видно, все забыл,
Я клялся в чем-то?"
"О, мой милый,
Ты в шутку бросил, что готов
Из отчих выпрыгнуть оков
И в путь по свету вмиг пуститься.
Да, дернул черт тебя напиться!"
"В путь? По свету? Чепуха!
В веселье смысла суть легка.
Так хотел бродягой стать
И мир воочию увидать?
Благие мысли. Все, что ново
В наш ум впитать не суждено,
Нам мало одного уж слова,
Нам надо подвигов....
Вино язык мне развязало...
И все же странно,
Я в дальний путь пуститься
Спьяну пытался,
И сейчас тоска.
Уж не случилась бы беда,
Как вот с отцом однажды было.
Вот так же точно средь гостей
Он молвил, что не худо б было
Раздать все деньги и забыть
Все способы, как их копить,
И нищим быть, питаться пылью,
Скитаться, ноги волочить,
Природу вечную любить,
Добро творить без сожаленья
И не испытывать сомненья
Во всех трудах на всех стезях...
Тогда все гости рассмеялись,
Отец был пьян, и этот бред
Подстать был в праздничный обед,
Но через месяц он ослаб и слег
И мог лишь стоном подзывать
И взглядом слуг долою гнать.
Меня призвал он, и тогда,
Приникнув тихо к изголовью,
Услышал я его слова,
С такою силой, томной болью
Они мне в душу залегли...
И не горят уже огни,
И в склепе мрачный гроб стоит.
Отец там спит....."
Он замолчал, и сердце друга
Вдруг застучало очень глухо,
И он в порыве, чуть дыша,
Ту руку, что всегда врага
Готова класть на поле брани,
Кладет на голову его,
Младого друга своего.
"Мой герцог, ты сейчас не в духе,
Очнись, взгляни же на меня.
Не место в юном сердце муке.
Скажи, что тяготит тебя?
Что твой отец ушел? Не скрою
Любили все его, и я вдруг вспоминаю,
Как в тобой мы загоняли лучших... Стой!
Самых лучших скакунов.
И он всегда тебя журил,
Хотя в душе боготворил."
"Спасибо, друг, спасибо, впрочем,
Пора развлечься! Слуги! Эй!
Подать немедленно коней!
Трубить, что герцог едет в горы,
Он хочет получить все сборы
И справедливый суд вести.
Пусть все готовят кошельки
И ждут, когда явлюсь со свитой!
Ну что, отправишься со мной?
Не гарантирую покой,
Но гарантирую пирушку,
Лихую, черт меня возьми!
Мы погуляем, и назад ты не захочешь!"
"Что?! Вернуться в этот ад!
К заботам, мелочным обидам!
Ты мой спаситель, и я рад
Поехать хоть до царских врат
Разврата - пасти Вавилона!"
"Ну вот и слава богу, едем,
И пусть на всем на белом свете
Не будет лучше молодцов!
Прощай, мой город, жди гонцов
С известьем о скитаньях наших.
Прощай, судьбу мы торопим..."

"Мой герцог, ты сказать забыл..."
"Забыл? О чем же разговор?"
"О чем отец тебя просил,
Когда, приникнув к изголовью,
Свое ты сердце затаил?"
"Он?... Ничего он не просил,
Он лишь сказал: "Живи, мой сын.
Живи, живи как человек." -
Вот как закончил он свой век..."
"Живи?! А что все это значит?
Не наставленья, не сомненья,
Не просьбы и не сожаленья,
А лишь одно простое слово!"
"Дороже мне напутствия любого."

Улыбка на уста легла,
И герцог вышел, не сказав,
В чем же отец его был прав,
И что для нас понятье жизни,
И что же значит слово - "жизнь".