Сага о крестоносце

Паруса кораблей отдыхают измученные,
Дорогу пробив к берегам священной земли.
На песке безмолвно струятся тени от башен,
В ночь перед штурмом и звезды глядят с ожиданием.

Жестоким рассветом осадные башни окутаны,
Щиты на стенах ослепляют сквозь прорези шлема.
От бесчисленных стрел, смазанных ядом коварно-змеиным
Спасение только в щитах или же встречном ветре…

Помолись за меня, далекая моя герцогиня—
Твое письмо я ношу в рукаве, за изгибом щита,
О тебе вспоминаю и в самом жестоком сражении
И несокрушимым держусь хоть против сотни врагов.

Иноземное небо мрачно целится в спину,
А под ногами уже выжженный камень стен.
Не предаст никогда освященная сталь клинка
И благословенный размах креста на плаще.

Пусть бросаются на меня с кривыми ухмылками сабель
Каждого—в два удара—перекрещу мечом!
Клинок милосердия многострадально иззубрен
Кольчуга изорвана и потемнела от крови…

Ворота распахиваются словно с протяжным всхлипом,
Лучники, где ваши стрелы—как водится, вихрем в глаза?
Ни предательского удара в незащищенные спины—
Враги разбегаются в ужасе, бросив пустеющий город.

Вязь извилистых улиц пестрее узорных ковров—
Скоро потянутся вереницы паломников и торговцев.
Печален покинутый храм с проломленной крышей,
Но сквозящий осколок неба, как встарь, осенен крестом.

Воин в разбитых доспехах, скалясь совсем по-шакальи,
Схватил иноземную фею в беззащитно-белой парче.
Как он посмел? Злу не место в священном городе!
…Рука разжалась, пронзенная праведно-острым клинком.

Всевидящее солнце едва покачнулось за кромкой неба,
Нахлынуло войско безумнее ревущей песчаной бури.
Стены спокойно-прочны, и силы еще не иссякли,
Но все ж помолись за меня, моя герцогиня…