поэтическая зарисовка

суббота,
золотистые фантики.
пахнет кофе, палыми листьями, хлебом, позавчера
прошедшим дождем.
спичка горит свежим огнем.
у местного идиота,
как медные крантики
лоснятся лацканы желтого пиджака.
карман отвис под тяжестью браунинга,
вылепленного из черной смородины.
голое тело под пиджаком ледяная земля
усыпана желтым и красным, осенью
обостряется чувство родины,
в данном случае это россия."все как вчера",-
гаснет вода докоснувшись до спички, раздраженье Погодина
(так зовут идиота)
в осенней реке отраженье лица.
"Зеркало осталось в моей квартире...
Почему же я здесь продолжаю видеть себя?
Зеркало треснуло... И это течет зазеркалье...
оно не боится спичечного огня.

Падают листья, каксолдатики в тире.
Пар идет изо рта, зима - игра у Кинга,
кто останется теплым в его замороженном мире,
тот получит горячую кружку maggiи синего льда.

Зазеркалье полно до краев обнаженной натурой,
детским кривляньем достаточно взрослых лиц.
И мужчину и женщину здесь называют Шурой,
а принц крови - игла, перед нею все падают ниц.

Соль на ранке, роса на траве...
Тишина бледным утром.
Одиноко звенит колокольчик в туманной дали.
Там поверхность блестящего зеркала светится мутно.
Кто-то шепчет другому:"Смотри в отраженье, смотри"!

Мы внутри зазеркалья, на нас направлены взоры.
Домашних зверей, детей, пойманных рыб.
Голые ветви деревьев сплетают узоры.
Кровеносной системы мира слышится скрип.

Поезда уезжают. Исчезают люди с перронов.
И вновь появляются, проверяя часы.
В ванных комнатах прячутся от друзей и случайных знакомых,
и зачем-то украдкой приклеивают усы.

Отклеивают, и выходят, как ни в чем не бывало.
Никто ведь не видел,а зеркало не кричит.
В зазеркалье есть что-то решительно от кинозала.
Герой смотрит в нас, а мы напряженно молчим..."

Фокстроты, поздняя осень, черные зонтики.
Пахнет фруктовой гнилью, небом, идущим дождем.
У местного идиота душевные фронтики,
рука дрожит под тяжестью браунинга рядом с виском.
тело мое из клубники, пистолет из смородины
осень летит из дула желто-красным огнем