Поленов и Ге. Образ Христа

Это - еще одно эссе из будущей книги
В.К.


Многие художники оставили нам свое понимание Бога. Но очень немногие приводят меня, безбожника, в состояние, похожее на религиозное.
Мне очень близок Поленов, я всегда наслаждаюсь его пейзажами над Окой, написанными с одного и того же места на берегу, но с настолько разным настроением, что это передается мне, зрителю, почти материально, как настроение, сформулированное природой. Я нашел это место над Окой. Была поздняя осень. Я видел все глазами Поленова. Когда мне тихо грустно, я вижу «Больную» Поленова. Постель, милое женское лицо - она болеет, ничего сексуального, лампа под зеленым абажуром, тихо, минорно, книжка рядом, грустно, но не трагично - болезнь пройдет, жизнь вернется. Такой любовью окружено это милое существо, что ХОЧЕТСЯ жить.
Я люблю библейские картины Поленова. Христос, интеллигентный, с аккуратно подстриженной бородкой, шагает по берегу Генисаретского озера. Или останавливает разъяренную толпу, готовую побить камнями грешницу... «Кто из вас без греха?..» Мне близок этот Христос. Интеллектуально. Эмоционально – нет! Наверное, именно поэтому, я всегда любил Христа от Поленова, но «второй любовью». Первых было много – от Моссарта до Тициана и Дали ... Слишком рассудочен, слишком интеллигентен, слишком благополучен Христос Поленова. Мой Христос многолик. Мой Христос – еще и страстный, еще и фанатичный, еще и страдающий. Страдающий не столько физически, как у Моссарта, например, (с каплями крови на лбу под терновым венцом) – страдающий душевно, что не менее тяжко, потому что это долгая казнь. «Христос в пустыне» Крамского – человек, пытающийся понять неблагодарный мир. «Динарий Кесаря» Тициана: Христос, высокомерно презирающий непонявших... "Что есть истина?" – (тот же сюжет у Ге) – вопрошает фарисей у человека, который доведен до изнеможения. Классический фарисейский (или иезуитский, или кагебистский) вопрос. И измученный человек отвечает благополучному фарисею затравленно, но несломлено. Я видел этот затравленный и фанатичный и бескомпромиссный взгляд Христа от Ге, когда мне самому, затравленному, нужно было отвечать... Не всегда я находил в себе мужество ответить, как Христос: "Богу богово, Кесарю кесарево". В моих глазах возникала картина Ге «Тайная вечеря», когда я узнавал о предательстве тех, кому доверял. Все апостолы слышали: «Один из вас предаст меня...» Иуда слышал вместе с остальными. Христос спокоен, он ЗНАЛ, что будет. На то он и сын Бога. Я не умел предсказать – и доверял. Предательства всегда были для меня неожиданными.
       Я смотрю на жизнь сквозь розовые очки. Оптимист – это пессимист в розовых очках. Я обнаруживаю реальные краски тогда только, когда суровая реальность разбивает защитные очки – очки, которые защищают от реальности. Эти очки вредны, я знаю, но так хочется, хотя бы на время побыть в иллюзорном мире надежности ближних.
       Всматриваюсь в картину Николая Николаевича Ге. Неужели он уже знал, что его вера и его доверие приведут его к нищете, что никто (за редчайшим исключением) не вспомнит ни о том, что он, Ге, сделал для каждого из них, ни о том, что значит Ге для русской культуры? Думаю, он НЕ ЗНАЛ. Христос, запечатленный Ге – знал, а Ге – не знал. Художник видит больше, чем простой человек, в котором живет художник. Картина прозрения Христа, увиденная Ге, не стала предостережением для Николая Николаевича.
       Синие защитные очки я надеваю, только когда их заботливо оставляет мне очередной мой Иуда. На месте предательства. Вместо разбитых розовых. Все равно я снова закажу розовые! Прости мне и эту ошибку, добрая моя провидица от Рембрандта.