***

Умирают в душах птицы,
Не успев и опериться.
Наполняют сердцем клеть,
Обвивают шеей плеть.
Город спит молчащим догом
На обочине дороги
Город спит летящим псом
Обглодав кошмарный сон.
Умирают в душах птицы,
Разбиваясь о границы.
Гибнут сотни, гибнут в муках,
Клеть от мертвых тел разбухла.
Лишь рождаясь – умирают,
Между адом или раем.
Жалко вязнут в жадной пене,
В воспаленной рваной вене.
Город спит, укрывшись смогом,
Притворившись мертвым Богом,
Город спит, в мечтах теряясь,
Растворяясь, окисляясь.
Ночь ползет ворчащей таксой,
Ночь с судьбой играет в прятки
Город повышает таксы.
Словно ошалелый джанки.
Воздух рвется в тесной клетке,
Рвет разреженную душу.
Ставя на запястьях метки,
Проникая в кровь и глубже.
Только тихо видим сны
Мы мы мы.
Умирают только Боги,
В гулком параллельном мире,
На обочине дороги,
В грязной брошенной квартире,
В мире цен и мертвых чисел,
В мире не дошедших писем,
В мире гордых сумасшедших,
 В мире размозженной спешки,
В мире скомканных стандартов,
В мире сыгранных оргазмов,
В мире лжи, PR-а, грязи,
В мире глобалистских истин
В мире феодальных князей,
Там где все решает выстрел.
В мире «вам» и мире «в вас»,
Снятых в профиль и анфас
В тысячи замочных скважин.
Ложью мир обезображен.
 лопаются швы на
наспех скроенной вере.
Мир рвется,
как птица в силках,
В бесплотном, бесплодном теле,
В гнезде нежных клейменых змей.
Бог простил нам сотни измен.
А потом мы изменили себе
И уснули в чужом небе.