Отцу

Устин Акимыч Иванов,
Природный мастер, плотник слова,
Ах, отыщу ли этих слов,
Тебя чтоб петь легко и ново?

Я помню над горой рассвет,
Гудки и лязг, и гул завода,
Я помню пламенный привет
К тебе рабочего народа.

Как ты в редакцию идёшь
Родной живой многотиражки,
Чтоб описать чугун и рожь
И танков ход, и зуд букашки.

Ты со страной шагаешь вдаль
Железной поступью эпохи,
Тебе неведома печаль,
Сомненья, колебанья, вздохи.

И я, восторженный юнец,
Голубоглазый, босоногий,
Гляжу на наш Череповец,
И на тебя, и на дороги.

Дороги! Белы, широки,
Прямы, – и выбирай любую:
В колхозы, кузницы, полки;
Но я сказал: «Идите к бую!»

Меня манили города,
И никаких политзанятий,
И позабыл я навсегда
Про бодрый рокот предприятий…

И вот, на склоне лет стою
Опустошённый, седовласый,
И, как обычно, – не в струю,
И, как всегда, – помимо кассы.

Поэт, как лунь седой, стоит
У кромки жизни, воздыхая,
Непопулярен и небрит;
Над ним вопит воронья стая.

Устин Акимыч Иванов!
Прости заблудшего пиита,
Ты был талантлив и суров,
Я – у разбитого корыта.

Но знаю, сверху смотришь ты
(Ну, или снизу, как уж вышло.)
На строки, строфы и листы
И говоришь: «Коровье дышло!

Ты там вот это, как его,
Того и, понимаешь, так-то!
Ничё, парняга, ничего!
Пускай другие водят трактор.

Мы, Ивановы, всё могИм:
Стихи слагать и править тризну,
И чудных виршей сладкий дым
Ещё да потрясёт Отчизну!

Валяй, сынок, в горе говна
Отыщешь слиток лучезарный,
И ждёт твоих громов страна,
Стальных, весомых и ударных!»

…Я верю, час мой настаёт!
Дрожи, зоил косноязычный;
Грядёт Поэт Земли, грядёт,
Уж раздаётся голос зычный!