Гораций. Carminum I. IV

Зимнюю стужу весна и Фавоний, ликуя, заменяют,
       по брёвнам тянут высохшие лодки,
скот уже стойлам не рад, у огня не сидится землепашцу,
       долины не белеют прежним снегом.

Водит Венера киферская пляски под низкою луною,
       пленительные Грации и Нимфы
топают ножками поочерёдно, пока большие печи
       Циклопов раскаляются Вулканом.

Светлую голову ныне прилично обвить зелёным миртом
       или цветком земель раскрепощённых,
ныне пожертвовать Фавну пристало в тенистых перелесках
       ягнёнка ли, козлёнка – что попросит.

Бледная Смерть беспристрастной стучится ногой в лачуги нищих
       и во дворцы царей. Счастливый Сестий,
краткая жизнь запрещает нам взращивать долгую надежду,
       тебя теснят уж ночь и тени мёртвых

в скудный плутонов покой. Как только туда прибудешь, больше
       по жребию тебе не править пиром,
Ликидом нежным не восхищаться: всех юношей пленил он,
       и скоро девушки его полюбят.


(4-я архилохова строфа, перевод с латинского)


Solvitur acris hiems grata vice veris et Favoni,
       trahuntque siccas machinae carinas,
ac neque iam stabulis gaudet pecus aut arator igni,
       nec prata canis albicant pruinis.

Iam Cytherea choros ducit Venus imminente luna,
       iunctaeque Nymphis Gratiae decentes
alterno terram quatiunt pede, dum graves Cyclopum
       Volcanus ardens visit officinas.

Nunc decet aut viridi nitidum caput impedire myrto
       aut flore, terrae quem ferunt solutae;
nunc et in umbrosis Fauno decet immolare lucis,
       seu poscat agna sive malit haedo.

Pallida Mors aequo pulsat pede pauperum tabernas
       regumque turres. O beate Sesti,
vitae summa brevis spem nos vetat incohare longam.
       iam te premet nox fabulaeque Manes

et domus exilis Plutonia; quo simul mearis,
       nec regna vini sortiere talis,
nec tenerum Lycidan mirabere, quo calet iuventus
       nunc omnis et mox virgines tepebunt.