Именинница

По мотивам рассказа М.Зощенко

Надо мне было в одну деревеньку.
Кое какие дела помаленьку.
Прибыл, короче, на станцию я.
А от нее еще три километра
По бездорожью, еще против ветра.
Ладно хоть взял свою шляпу из фетра –
Холодно было, конец сентября.

Три километра! По бездорожью!
Можно пройти только с помощью божью.
Вижу, мужик у подводы стоит.
- Дяденька, ты не подбросишь до Горок?
Три километра пешком, как все сорок.
Я заплачу даже без отговорок.
Топать по лужам уж больно претит.

- Ну, за рублишко подбросим, конечно.
Но доложу, что поедем неспешно.
Лошадь-то надо, товарищ, беречь.
Можно, конечно, и быстро сподобить,
Да животину не хочется гробить.
Если не будет тебя это злобить,
Что ж, брат, садись да держи свою речь.

Договорились. Я сел, честь по чести.
Только отъехали метров на двести,
Слышу, истошно бабенка кричит:
- Это куда это ты навострился?
Ты там чего, черт поганый, взбесился?
Али неужто, бродяга, напился?
Ну, погоди у меня, паразит!

А мужичок лишь состроил ухмылку
И, понукая вожжами кобылку,
Невозмутимо продолжил путь.
- Что там кричат? Не тебя ли там кто-то?
- Это жена. Что тебе за забота?
Тоже, видать, на телегу охота.
Вот и орет. Вот ведь бабская суть!

- Как это так? Пусть же с нами садится.
Что ж ей по грязи, по лужам тащиться.
Так ведь, пожалуй, с женою нельзя.
- Эко ты, братец, хватил, понимаешь!
По бездорожью! Троих! Представляешь?
Лошадь угробить мне что ли желаешь?
Трудная, видишь, какая стезя.

- Да, но в руках ее сумки, котомки.
Мы тут сидим, мужики, на соломке.
А мужичок мне на это в ответ:
- Знамо, что сумки. А в них уж тканины
Всяческой разной: шелка и сатины.
Это ж подарки ей на именины.
Прямо с утра, почитай, сорок лет!

Вот от того и бежит, поспешает.
Глянь, как за нами смешно нажимает.
Как ни поймет – все равно не догнать!
Мне стало что-то совсем уж неловко.
Мне не понятна такая трактовка.
Это, скорее, простая рисовка.
Но, если нет, вообще не понять.

Слез я с телеги, подал с чаевыми,
Хоть не проехал и трети. Бог с ними.
- Пусть, - говорю, - лучше сядет она.
Деньги он взял и, пожавши плечами,
Дескать, желаете, топайте сами,
Дальше поехал. Простыми словами
Не передать, что кричала жена.

Я, за телегу держась, топал рядом
Под совершенно пустым его взглядом.
- Что ж не посадишь жену-то теперь?
- Надо до дому тянуть, пока тянешь.
Как остановишься, сразу застрянешь.
Грязи-то сколько! В грязи и завянешь.
Остановиться никак, уж поверь.

А за жену-то мою, брат, не бойся.
Точно дойдет, даже не беспокойся.
Что с ней случится-то? Сам погляди.
Я оглянулся, конечно, украдкой.
Прет по грязищи походкою шаткой.
И матерится, орет психопаткой.
Ох, и замаялась баба, поди.

Вижу, уже впереди деревенька.
Если по правде, устал я маленько.
Снова запрыгнул. А что? Заплатил!
Коли поперся за коим-то лядом,
Так и поехал с опущенным взглядом.
Чувствовал я себя этаким гадом.
Из-за меня муж жену оскорбил.

Только приехав, ему говорю я:
- Мы вот добрались сюда, не горюя.
Надо бы было уважить ее.
- Дома уважу, никак именины.
Видишь, привез тут кусок буженины
Да на горжетку немного пушнины,
Пряники, сладости. Все для нее!

Лошадь была бы казенной – не жалко.
Хоть пятерых! Мне ни шатко, ни валко.
А на своей я троих не могу.
Плюс еще ты тут со мной увязался.
Кто бы за деньги везти отказался.
Так что молчи, а то ишь разрыдался.
Просто лошадку свою берегу.

И вообще, если мыслями двинуть,
Надо бы, братец, в два раза накинуть.
Из-за тебя и жену я не взял.
И, понимаешь, дорога плохая.
Глянь, вон как водит боками гнедая.
Да и опять же растрата какая!
Видишь, подарков-то сколько набрал.

- Это, конечно. Я все понимаю.
Против доплаты я не возражаю.
И заплатил, сколько он попросил.
Тут подошла его баба тихонько.
- Что-то ты, Маня, сегодня долгонько.
Та отвечает: «И гад же ты, Пронька!
Вижу, уже без меня покатил».

И подошла сразу, значит, к подводе.
Нервно ему говорит так, на взводе:
- Это чего? Прям сейчас разгружать?
- Ясное дело! Когда же еще-то?
Тут разгрузить-то, пожалуй, в два счета.
Тут уж несложная, Маня, работа.
Не до утра же товару лежать.

Он закурил, сев на корточки рядом.
Манька таскала под мужниным взглядом.
Я удрученно в сторонке стоял.
Вдруг подошел к ней, сказал: «Извините.
Вы меня правильно только поймите.
Чистосердечно в подарок примите…»
Десять рублей ей смущенно подал.

Та лишь кивнула в ответ утомленно
И посмотрела слегка удивленно.
Молча червонец в карман убрала.
Не попрощавшись, пошла себе к дому.
Пронька махнул мне рукой по-простому
И, отряхнув с полушубка солому,
Следом пошел. Вот такие дела.
       2007