Любовный многоугольник

По мотивам рассказа М.Зощенко

Этот случай без сомнений можно было озаглавить
Как «Клубок хитросплетений», но не стал названье править.
Что нам собственно названье? Тут совсем другое дело.
А конкретно – содержанье, как закручен был умело

Кем-то свыше этот случай, что запутаться возможно.
Оттого без злополучий и начать довольно сложно.
Ну, да ладно. Так случилось, что супруга моториста
Как-то по уши влюбилась в театрального артиста.

Ну, оно-то и понятно. Он со вкусом утонченным.
Пахнет, может быть, приятно. Да и с профилем точеным.
И сама Людмила тоже симпатичная довольно.
И актер, хотя моложе, полюбил ее невольно.

Но он тоже был женатый и жены своей боялся.
Нрав ее был крутоватый, в чем не раз он убеждался.
А он нервен был и тонок. Вообще боялся крика.
Для его-то перепонок это было слишком дико.

И крутить роман, конечно, приходилось очень трудно.
Где-нибудь утайкой, спешно. С опасением подспудно,
Чтоб на мужа не нарваться. Николай мужчина грозный.
Вдруг в лицо полезет драться, а лицо – вопрос серьезный.
 
И Людмила предложила им встречаться у подружки.
У нее, мол, очень мило и в соседях две старушки
И мужик. Она их знает. Каждый – божий одуванчик.
И никто не помешает. Был бы угол да диванчик.

Решено. И в тот же вечер попорол он на свиданье.
Ехать было недалече, но томился ожиданьем.
И вот едет он в трамвае. В мыслях разное рисует.
Да еще и дело в мае – сердце по любви тоскует.

Вдруг какой-то тип нахальный отпихнул актера грубо.
А актер-то театральный, он обидчивый сугубо.
И обидою пылая, отомстил он челядину.
Когда тот сходил с трамвая, взял ему и плюнул в спину.

Тот плевок его заметил и слегка был ошарашен,
Что какой-то хмырь ответил, но потом стал просто страшен.
Благо, что закрылись двери, и трамвай себе поехал.
Он бы так хмырю втетерил, ох, уж было б не до смеха.

Но сейчас актер смеялся, строил фиги, корчил рожи.
Тот догнать его пытался так, что прямо лез из кожи.
Обошлось без потасовки. И актер, в любви сгорая,
Через две-три остановки вышел бодро из трамвая.

Вот они уже с Людмилой, значит, в комнате подружки.
Тишина, уютно, мило. Он ей что-то шепчет в ушки.
«Ты, мол, дескать, совершенство. Разведусь, мол, в крайней мере…»
Вдруг средь этого блаженства постучался кто-то в двери.

У актера сердце в пятки. «Вот и все. Как в некрологе».
Убежать бы без оглядки, да не слушаются ноги.
И Людмила еле дышит, обомлела, побледнела.
И вдруг что-то, она слышит, у двери зашелестело.

Кто-то в щелочку толкает телеграмму ли, письмо ли.
И Людмила поднимает и читает вся в юдоли:
«Соня! Сонечка родная! Без тебя на сердце стужа…»
Что за фикция такая? Это ж почерк ее мужа!

Николая. Моториста. Это что еще за дело!
Приютила афериста! Да и Сонька обнаглела!
И читает, значит дальше: «Без тебя, ты моя рыбка,
Жизнь полна вранья и фальши. Жизнь с Людмилою – ошибка.

Приходил к тебе, лапуля. Не застал. Приду позднее.
Без тебя – так лучше пуля, или вздернуться на рее.
В общем, жди. Я скоро буду. Забегу домой для виду,
Навещу свою зануду, коль попал в сию планиду».

- Ах, подлец какой неверный! Это ж просто нонсенс, право.
Был всегда такой примерный. Ай, да Коля! Браво, браво!
Тут актер с надменной миной говорит, спокойный снова:
- Что ж ты хочешь с цеховщиной. Моторист! Одно тут слово.

Но теперь уж твоя совесть и чиста, спокойна будет.
Раз такая вышла повесть, нас никто уж не осудит.
Тут, так скажем, смена акта: забегает эта Сонька
И без всякого антракта намекает им легонько:

- Вы бы, мол, освободили, так уж вышло, помещенье.
Тут ко мне, де, заходили. Я прошу у вас прощенья,
Но ко мне, как тут сказали, подойти должон мужчина.
Не хочу, чтоб вы страдали, но на то своя причина.

Тут актер, как роль играя, чересчур уж тривиально,
С равнодушием зевая, заявляет театрально:
- Да уж знаем мы причину. Боже мой, какая тайна!
Знаем даже и мужчину. Не Людмилин муж случайно?

И Людмила горячится: «Вот ты, Сонечка, какая!
Вот ты, значит, что за птица. Охмурила Николая».
- Да, такая. Ну и что же? Обвинения швыряешь,
А сама, смотрю я, тоже даром время не теряешь.

Вот дождемся Николая, пусть посмотрит на супругу,
Кто она, как есть, такая. Вот позор на всю округу!
Тут актера осенило – надо ж вовремя смотаться.
Как бы этот шебутило не полез по морде драться.

Только Сонечка сначала запротивилась уж было
И его не выпускала. Да взмолилась тут Людмила:
- Ты про нас ведь, дескать, знала. Только Коле почему-то
Ничего не рассказала. И тебе, мол, будет круто.

Да, действительно. Сюжетик завернулся слишком лихо.
Николай-то не эстетик. Он с наклонностями психа.
Тут-то в дверь и постучали. У актера тик случился.
Руки, ноги задрожали. Глаз чего-то заслезился.

Он хотел уж притвориться умирающим – улегся
На диван. Орет: « Сестрица! Умираю!» Вот увлекся!
Но его схватила Сонька, тащит в комнату соседа.
- Вот, давай сюда тихонько. Да сиди тут, непоседа.

У нее был ключ там что ли или как, не в этом дело.
Только надо бы до Коли быстро спрятать это тело.
Там актер весьма довольный развалился на кровати.
Отпустив звучок фривольный, задремал он в благодати.

А в двух метрах за стеною Николай о чем-то спорил
То ли с Сонькой, то ль с женою. Женский голос ему вторил.
Но актер их и не слушал. Ему нечего бояться.
Николай да Сонька-клуша пусть с Людмилой объяснятся.

Так лежал он в полудреме, в потолок беспечно глядя,
Пока вдруг в дверном проеме не возник какой-то дядя
С полной сумкою пирожных да с бутылочкой ликера.
И в глазах его тревожных злость означилась матеро.

- Это что еще такое? Почему в моей кровати,
Прихожу, мурло чужое? И с какой бы это стати?
Если я и жду кого-то среди этого бедламу,
То никак не идиота, а хорошенькую даму.

- Ах, пардон. Прошу прощенья. Я прилег тут на минутку.
Вмиг покину помещенье. Расцените все как шутку.
Тут их взгляды повстречались. Тот мужик – глаза в два блюдца:
- Это кто же мне попались? Уж ни те ли, что плюются?

Подскочил, схватил за горло: «Ах, ты, рыбий глаз, попался!»
У того дыханье сперло. Ладно, кто-то постучался.
И мужик ослабил хватку: «Повезло тебе, подонку.
Так бы выжал без остатку твою чахлую душонку».

И пошел он, значит, к двери. Открывает, весь сияя.
И актер глазам не верит – там его жена родная.
Замешательство, конечно. Близко к шоку состоянье.
Говорит супруга спешно: «Я ошиблась. До свиданья».

Но мужик, не понимая, хвать ее и вопрошает:
- Что с тобою, дорогая. Этот хмырь не помешает.
Это он, чудак, ошибся. Прихожу, лежит на койке.
Головой, видать, ушибся. Или так, поди, с попойки.

Но актер тут начал злиться. Говорит он гласом зычным:
- Адюльтер, как говорится, налицо. Поймал с поличным!
И супруга заюлила: «Ах, не будь таким уж сложным.
Не скрываю, заскочила вечерком на чай с пирожным.

Он мой, знаешь, сослуживец. Я по делу забежала.
А ты вот какой ревнивец, что мне просто стыдно стало.
Но актер разбушевался. Стал, чем попадя, кидаться.
Тот мужик сначала мялся, но потом решил вмешаться.

Говорит: «Теперь мы квиты. Предлагаю мировую.
И не будьте так сердиты. Дайте я вас поцелую».
Тут актер совсем взбесился и отвесил оплеуху.
И, конечно, напросился. Получил и сам по уху.

И рукой, и табуретом. Даже тазиком из меди.
Шум такой стоял при этом, что сбежались все соседи.
Среди них и эта Сонька, и Людмила с Николаем.
Успокоились легонько и уселись все за чаем.

Разобравшись, что случилось, в вопиющей этой фальши,
Как все это получилось, стали думать, как жить дальше.
И Людмила предлагает: «Я, мол, выйду за артиста.
Сонька – каждый понимает, за Николу-моториста.

Эти двое сослуживцев тоже женятся на пару.
И в итоге – шесть счастливцев. И закончим эту свару.
Но мужик, что хам трамвайный, говорит: «Здорово были.
Вообще я тут случайный. Без меня меня женили!

У нее ж детишек куча. Отыскали идиота.
Вот сдалась мне эта буча. По чужим была б забота».
Тут актер вставляет слово: «Попрошу моей супруге
Не хамить, а то я снова дам в лицо, хоть я в недуге».

И сама супруга тоже говорит: «И я не дура
Выйти замуж, прости, боже, за простого штукатура.
Жить вот в этой комнатушке? С общей кухней, туалетом?
И в соседях две старушки? Да, мечтала я об этом!»

 Тут и Сонька подрядилась: «Тише! Тише, дорогие.
Пара раз не получилась, варианты есть другие.
Пусть артист с своей женою остаются, как и были.
Штукатура, я не скрою, просто женим на Людмиле.

Но последний разозлился: «Я ее впервые вижу.
И в такую б не влюбился, будь она хоть там с Парижу».
А Людмиле и подавно сдался этот хам трамвайный.
У нее квартира, главно. Здесь какой-то вид сарайный.

Сонька даже прослезилась: «Ну, вы, гады, удружили!
Вся идея развалилась. Так бы жили, не тужили.
Ну, вот чем тебе, Людмила, не по нраву коммуналка?
Ну, скажи. Ну, чем немило? Ты ж сама провинциалка!

- Ой, как мы заговорили! Ну, ни дать, ни взять – тирада.
Да тебе квартиру или Николая больше надо?
Сонька сразу покраснела, остальные все смутились.
Хотя им какое дело? Не они ж проговорились.

Сразу как-то настроенье поубавилось, конечно.
Компромиссное решенье не нашли. Кому ж потешно?
Николай, досель молчавший, говорит: «Ах, мы балбесы!
Мы забыли пункт, включавший все взаимоинтересы.

Пусть все будет, как и было. Что уж там мудрить, ругаться.
Пусть моя жена Людмила продолжает уж встречаться
С театральной этой рожей. Я продолжу с Соней встречи.
И жена артиста тоже пусть гуляет. Время лечит.

Разберемся постепенно, кто куда, к кому, откуда.
Без боязни! Вот что ценно! Без суда и пересуда».
Моторист, а с головою! Так на том и порешили.
И отметили гульбою. Соглашенье закрепили.

Только время показало – вседозволенность коварна.
Время их и наказало. Слишком было все бульварно.
Сонька снюхалась с соседом. Что уж их объединило?
Николай с Людмилой следом развелись. Та слезы лила,

Что актер тихонько спился. Ни жене, ни ей не нужен.
А другой не появился, кто смог стать бы ее мужем.
В общем, все они остались у разбитого корыта.
А куда потом подались, то историей сокрыто.
       2007