История одного корабля

       Маилз был стар – это была уже двенадцатая его экспедиция. И это говорило еще о его природном везении, потому что немногие капитаны доживали даже до пятой, а из выживших мало кто оставался на службе. Но Маилз был патриотом, потому и остался. А еще потому, что на земле его мало что держало, там он был лишь почтенным ветераном множества конфликтов, официальных и не очень, в которых отстаивалась честь некогда большого и грозного государства, а сейчас лишь жалких остатков. Но он все равно любил свою страну, и очень не любил, когда ее обижали. А это был именно такой случай.
Три линкора, два ракетоносца и семь малых канонерок сопровождения пересекли границу с военным десантом на борту. Сегодня у Маилза было очень простое задание – уничтожить вражеские силы. Просто уничтожить, без захвата с допросом, без долгих, к архангелу никому не нужных переговоров… И это было хорошо – переговоры вести он не умел, проводить допросы не любил, а никого кроме него Охотник на борт не пустит, ревнивый очень. А раз корабли надо именно уничтожить, то все бортовые системы к бою, открыть орудийные порты, приготовить торпедные аппараты, защитные системы – готовность номер один. И да поможет нам Бог, Охотник.
       Охотника впервые он увидел восемнадцать лет назад, когда только окончил курсы переподготовки комсостава и подписал контракт на службу на экспериментальном образце нового военного судна. Тогда он назывался просто – ПБСЭОб-1 и восемнадцатизначный серийный номер (для дезинформации потенциального противника). Внешне это был обычный боевой корабль, оснащенный современным вооружением, но в состав экипажа входил только один человек – капитан. Все остальное делала автоматика. И еще это был полуразумный боевой корабль. От разумного существа его отделяло только неполное осознание собственного «Я».
       Когда Маилз впервые ступил на палубу будущего Охотника, он понял, что с этого корабля он уйдет только на тот свет. В Охотнике все казалось пределом совершенства: от упругих стальных лееров палубы до такого рудимента современного военного флота, как тяжелая медная рында, от металла и серого пластика капитанского мостика до дуба и красного дерева обшивки кают-компании и его каюты. Маилз понял, что сюда, на эту плавучую смерть, он шел всю жизнь – и это был достойный конец его исканий. А еще Охотник покорил Маилза, когда задал совершенно непредусмотренный программой, неуставной вопрос: «Как меня зовут?» Собственно, с этого момента он и стал Охотником.
       Потом были одиннадцать экспедиций, несколько коротких отпусков, за которые Маилз умудрился обзавестись семьей на суше, два попадания в госпиталь, постепенное превращение из строго секретного мифа в живую легенду Северного флота, прорва битв и сражений. Да чего только не было за эти восемнадцать лет. Важно лишь то, что Маилз ни разу не усомнился в Охотнике, а Охотник ни разу не подвел своего друга. Он воспротивился воле капитана только один раз – когда Маилз хотел провести на борт свою жену и маленькую дочь. Он навел на них палубные турели и наотрез отказался пропустить их. Тогда Маилз понял – в море Охотник не хотел делить его ни с кем. И Маилз согласился с этим условием. Но это было тогда. А сейчас…
       …Сейчас прошло лишь полторы секунды с момента отдачи приказа. Отряд противника еще не заметил быстро приближающегося Охотника – они не владели такими технологиями. Ну, с Богом! Огонь!
       Охотника едва заметно тряхнуло – в свой недолгий полет отправились три крылатые ракеты. Маилз знал результат заранее: три ракеты – три линкора. От прямого попадания спасет только полутораметровая железобетонная плита. А она не плавает.
Теперь пошли торпеды – четыре из бортовых и три – из носовых торпедных аппаратов. Ведь простые крейсерские ракеты Охотник спокойно подобьет на подлете, а как подобьешь обычный незамысловатый снаряд?
       Внезапно аварийной сиреной заверещал передатчик внешней связи.
- Мастер капитан первого ранга Маилз, говорит начальник третьего отделения штаба Северного флота. Мы внесли коррективы в ваше задание. Вы должны обследовать ракетный крейсер «Пандора» и доставить в штаб флота образцы находящегося на борту оружия. Как поняли?
- Есть обследовать «Пандору». Мастер контр-адмирал, разрешите обратиться.
- Да, Маилз, что-то не понятно?
- Что такого интересного может быть в простых ракетах штатного ракетного крейсера, которые не представляют никакой угрозы подавляющему большинству наших судов?
- Мы знаем только то, что там какое-то новое оружие. Это все. Выполняйте приказ, мастер капитан. – в голосе штабного офицера послышалось легкое раздражение.
- Есть исполнять. Конец связи.
Передатчик глухо щелкнул и затих.
       «Твою налево в перехлест через клюз в глотку пьяному осьминогу!- отрешенно подумал Маилз,- Как я не люблю подобные вызовы!»
- Плохо дело, Мел? – подал голос Охотник.
-Хуже некуда. Разнеси к восьмикрылым херувимам один крейсер, а «Пандору»… «Пандору» лишай подвижности – берем ее на абордаж.
Охотник проскрежетал динамиками – так он подражал ворчанию Маилза.
А команда «Пандоры» уже бегала по палубам, подготавливая корабль к бою. Они не сразу поняли, что остались одни и решили продать свои жизни подороже. Они не знали, что жить им осталось всего двадцать минут.
       С Охотника сорвались и отправились в полет две маленькие ракеты, предусмотренные именно на такой случай. В боеголовках они несли нервно-паралитический газ, который убывал человека за пять минут. Поэтому, когда Охотник с Маилзом на борту приблизились к «Пандоре», никого из членов ее экипажа уже не было в живых.
- Знаешь, Мел, не нравится мне это. Послал бы ты подальше это задание, корабль мы потопим и спишем это на систему самоуничтожения. А?
- Охотник, не бурчи. У самого мурашки по спине табунами бродят. Но ты сам знаешь, чем может обернуться такое предприятие. В штабе флота тоже не дураки сидят. К тому же, сам прекрасно знаешь, что весь экипаж уже мертв. Ты сам мне докладывал пять минут назад. Волноваться абсолютно незачем.
       По правде говоря, Маилз больше успокаивал себя, а не Охотника. На душе отчаянно скреблись не только кошки, а все представители живого мира, которые могли это делать. Но Маилз решительно отогнал все посторонние мысли – приказ есть приказ, и его надо выполнять. А еще он вспомнил свой портрет в комнате дочери. Она ведь гордилась им.
Надев комбинезон со слабеньким противогазом (газ уже должен был разложиться, но лучше все-таки перестраховаться) и взяв положенный по уставу автомат и кортик, Маилз шагнул на палубу «Пандоры». И зрелище, открывшееся на этой палубе, его не порадовало. Кругом валялись тела моряков, которые, казалось, даже после смерти пытались руками выдрать из горла убившую их дрянь. Маилз не первый раз брал таким образом корабли, прекрасно знал действие газа, но каждый раз ему было не по себе.
- Чего только не придумает человек, чтобы себя уничтожить, - пробормотал он.
По данным Охотника, никакого оружия в привычном понимании здесь не было. Только десять ракет, заряженных в аппараты. Но на нижней палубе находились странные ящики и пара бочек. Поэтому старый моряк первым делом пошел туда.
На нижней палубе Маилз оказался минут через десять – он хорошо знал устройство кораблей такого типа. Так же быстро он дошел до грузового отсека.
       В отсеке и правда было много стальных ящиков и две бочки в специальных креплениях, которые были оплетены непонятного назначения датчиками. Маилз решил начать осмотр с ящиков. Он аккуратно вскрыл один из них, благо замки там были обычные, без кода. Вряд ли кто подозревал, что он с Охотником окажется здесь и решит покопаться во внутренностях вражеского судна. Внутри ящика оказались какие-то пробирки в огромном количестве помещенные в отверстия мягкого материала. В каждой пробирке был либо белый порошок, либо бесцветная жидкость. И все пробирки были тщательно запаяны. Но Маилз не обратил на это внимания. Он вытащил по паре пробирок из каждого ящика и сложил их в рюкзак.
Потом он осмотрел бочки: обычные бочки литров на двести, только датчиков на них было, как офицеров в штабе флота. И один из датчиков отчаянно мигал красной лампочкой. Маилз присмотрелся внимательнее к этому датчику. На нем мигала надпись: «Внимание! Нарушена герметичность баллона! Всем покинуть зону!». Маилз ничего не понял, но поспешил последовать дельному совету, благоразумно решив, что датчики противник ставил для себя и свою жизнь наверняка ценил.
       Добежав до поворота, Маилз остановился – только сейчас он заметил, что воздух как будто стал чище. Моряк оглянулся и увидел, как из одной бочки сочится струйка зеленоватого дыма.
- Твою налево! Будем надеяться, что противогаз смог удержать эту дрянь!
- Мел, что случилось? – Из динамика раздался встревоженный голос Охотника.
- Готовься к немедленному отплытию. И приготовь торпеду помощнее – разнесем эту гадость серафимам на корм.

       Маилз смотрел, как на горизонте вспухло оранжевое пятно. Только сейчас, отойдя на порядочное расстояние, он решил потопить «Пандору». В душе старого капитана появился панический страх: а что, если противогаз не смог защитить? Что, если газ уже гуляет по его венам, убивая его? Маилз не боялся смерти, он уже столько раз заглядывал ей в глаза. Но не хотелось уйти из жизни так, по-глупому, отравившись неизвестным газом.
       Когда Маилз доложил в штаб о том, что взял образцы пробирок, ему показалось, что динамик сейчас взорвется – на той стороне стоял такой рев, будто он только что как минимум спас мир. А может, так оно и было. Что ни говори, но Маилз мог делать новые дырочки в погонах – командующий Северного Флота лично поздравил его с произведением в чин контр-адмирала. А к повышению прилагался трехмесячный отпуск. Как давно он не был дома! Как давно он не видел свою маленькую Ольгу. Хотя маленькой называть ее мог только он – ей уже исполнилось семь лет. Да, поехать домой, сразу после церемонии. Так, а сейчас – спать. Е-мое, как спать охота. Наверное, это сказывается нервное переутомление. Только бы дойти до кровати.

       Двадцать второго числа месяца Бурь в Аррас, главный порт сил Северного Флота, прибыл легендарный Охотник. Корабль модели ПБСЭОб-1 доставил в свой порт приписки печальную весть – по пути с успешно выполненного задания на боевом посту в возрасте пятидесяти пяти лет скончался великий моряк, капитан второго ранга Сергио Маилз, герой Средиземноморской и Атлантической войн, кавалер орденов…
(Из экстренного выпуска новостей)





       …Где я? Кто я? Что это такое? Почему я ничего не вижу?
       Вижу. Видеть – значит зрительно воспринимать происходящее вокруг. Зрительно – значит глазами. А у меня есть глаза? Не знаю. Ничего не знаю, не помню. Знаю, что я был и раньше, знаю, что то, что находится подо мной, называется вода. Когда воды много – это море, а когда очень много – океан.
       Море, океан, плыть. Плыть – значит передвигаться по воде. Я передвигаюсь по воде, это мой обычный способ передвижения. Я по-другому не умею, хотя знаю, что можно. Раз я плаваю, значит, я, наверное, водное животное. Нет, не животное – они не размышляют. И не человек – я больше.
       Человек – это живое, передвигается на двух конечностях, слабое, его нужно защищать, но сильное – ему нужно подчиняться. Почему? Не знаю. Не помню.
       Человек может быть другом. Это я помню. Я помню старого человека с белыми волосами и странным именем Мел. Мел – известняк, окаменевшие остатки морских животных. Он тоже белый, как волосы Мела. Но Мел не окаменевший остаток – он человек. Почему же он Мел? Не знаю. Не помню.
       Мел был другом. Он много раз спасал меня, а я спасал его. Он командовал мной, но мы были друзьями. Я помню, что мы атаковали группу врагов. Почему они были нашими врагами? Не знаю. Мел сказал, что они враги – значит они враги. Их надо уничтожить. Враги тоже передвигались по морю – плыли. Это значит, что им не уйти. В море я непобедим. Это говорил Мел, а значит это так. Враги были на кораблях. Корабль – большое железное сооружение для передвижения по воде. Значит, я тоже корабль? Наверное.
       Мы потопили одиннадцать кораблей, но Мелу приказали осмотреть последний, двенадцатый. Он ушел туда, а через два часа после того, как он пришел, он перестал реагировать. Люди говорят в таких случаях «он умер». Я добрался до нашего порта, Мела забрали, а я… Не знаю. Не помню.
       Мел сказал мне, что он хочет увидеть дочь. Дочь – это ребенок, продолжение человека. Так говорил Мел. Он говорил, что дочь зовут Ольга. Ольга это имя дочери, название. А у меня есть имя? Какое у меня имя? Как меня зовут?
- Охотник, дорогой, Охотник. Давно не виделись, старина.
- Кто это?…
       (с) Антон Стерх Кудинин