О полетах и пролетах

        мы совершили таинство ошибки
        И время треснуло И полетели щепки...
                                Н.Искренко
 
                                Глебу

Хорошо пролететь над Парижем
на биплане, от старости рыжем,
разухабясь, спуститься пониже,
ниже купола над Сакре Кёр.
Парижанки в окошках чердачных
с голубями о вечном судачат,
и, меня увидав, не иначе
испытают щенячий восторг.
 
Пролететь над Москвой или Вяткой
не почетно. Но тоже приятно
ощутить в(в) кровь изрезанных пятках
неподдельный предельный облом.
Хорошо еще в дымном угаре
в грязь лицом при посадке ударить.
Ты лети, паровоз, наш товарищ,
я тебя подожду за углом.

Хорошо б еще не зацепиться
за угрюмые трюмные лица
с выражением "тоже мне, птица,
пролетаешь – давай, пролетай".
Эй, ямщик, потихонечку трогай.
Цель ничтожна, важнее – дорога.
Пролетаешь – лети понемногу,
но не в ногу, не в руку, а так.

Просто так, и никак не иначе,
рубль последний бездарно истрачен.
Под крылом маяки не маячат –
пролетарий на верном пути.
Наша музыка – ваша картинка,
режиссура, старлетки-блондинки.
Расцарапай до крови пластинку,
но мотив свой исходный – найди.

    Все поэты – немножечко психи,
    редко буйны, как правило тихи,
    и словесная неразбериха
    копошится у них в головах.
    Им бы всё полетать, порезвиться,
    пострадать за идею, провидцам,
    и на ягодицах в небылицу
    укатиться и сгинуть впотьмах.

Concluding remarks:
Нет ничего пошлее, если режиссер снимает передачу о том, как он делает свои передачи, а поэт пишет стихи про то, как он пишет стихи.
Но этот стишок не о том. Он – о полетах и пролетах.