изгибы

а напротив ты, с позеленевшими от медных снов глазами,
чуть жалея об идущем времени в пролетах чух-чух-чух.
может быть, ты спишь над книгой о ino passaran! и
на твоих кудряшках засыпает пух.
в глубине ресниц, быть может, шелковое небо
чуть прожженное касаньем солнечных лучей,
ты доказываешь, что прямые грусти параллельны.
на "простите, можно с вами..?" - тихое: "зачем.."
может быть, я в брызги каждой ночью разбиваюсь
падая по ветру (сны) - и на прохладу плит.
а из глаз твоих скользит прозрачнейших стеклярус,
если не спасают время, маски и магритт.
где-то за соленостью морского пенопласта,
полиэтилена океанских сумрачных глубин,
ничего, кроме улыбки, ни над чем не властно,
там, где известняк дворцовый: "эй, ну что, стоим?";
тень от каждого листка равна прохладе водной.
нет, не затонул тот остров, глупо и не так.
все на месте, иногда лишь пара птиц сюда
по пути на север, летом, может сесть и
никогда уже не мчаться - инстинкты,
как песок, как сердце, канут в лету
и как атомы веществ, как дыханье
разлетается все по самой нежной
коже острова. теперь вам будет
где найти родное, о чем вспо-
мнить, если грусть, знать,
что эта нежность в вас, и
даже если люди променяют
мрамор будет ждать. как
в античных книгах о чу-
десных странствиях,
такой вот остров.
самый нежный,
только ваш
он самый ценный
груз, он спрятан в
пенопласте моря, в пузырь-
ках вулканов, гейзеров, в картоне
всех туманов. как корабль в бутылке,
как хрустальный бог, сверкает вечностью.
весь этот остров утешает, обнимая со спины
сознанье, душу, ветром гладит ямку между ключицей
мысли и нежностью снов, вычурным изгибом вашей липкой души.
мы были б счастливы, ты, ты, напротив; но мне нужно выходить и быть нелепой.