Мысли вслух

       Меня качает в утреннем троллейбусе, а я с улыбкой смотрю на ослепительный диск солнца, на нежно-розовые перышки облаков, будто нарисованные рукой невидимого художника. Всего лишь пара небрежных взмахов кистью и вот оно - чудо.… Как мало в каждодневной суете мы смотрим на небо - в то, неподвижное, величественное, вечное. Мы спешим куда-то, ведем борьбу непонятно с кем или с чем, зачастую сами с собой. Сами себя обкрадываем, так кто же после этого виноват, если не мы?...

       Вспоминается тихий осенний день, похожий на все остальные дни осени, и в то же время какой-то особенный. Капельки дождя стучат по карнизу, а небо совсем не серое и мрачное, а молочно-белое. Солнца совсем не видно, и я с трудом могу распознать его в том бледном пятне, притаившемся за ветвями старого тополя. Меня всегда удивляло, почему дождь принято сравнивать со слезами. Возможно, из-за банальной рифмы грозы-слезы или просто по внешнему сходству? А некоторые вообще говорят очень странные вещи, будто бы кто-то плачет там наверху. Нет, я не спорю, просто искренне не понимаю, как такое может быть. Мне кажется, что пока солнце дремлет, укрывшись пушистым облаком, какой-то малыш, эдакий карапуз в полосатых штанишках, которой страсть как любит пошалить, берет садовую лейку и поливает нас сверху. И делает это с превеликим удовольствием, сидя на краю тучи и резво болтая при этом ногами. Только представьте, как это должно быть весело; весь город как на ладони, а люди маленькие, как букашки снуют туда-сюда или вольготно разгуливают в скверике, прилично одетые и, конечно же, без зонта, а тут ты вдруг начинаешь поливать их сверху.


       Дай мне руку, мой безмолвный друг и мы взлетим так высоко, что перестанем слышать этот отравленный шепот. И тогда ты сможешь говорить и расскажешь мне, кто ты и откуда. А пока пусть это будет твоим секретом, который ты преподнесёшь мне в день моего освобождения вместе с бокалом полным игристого солнечного света.
       

       Замечтались, засмотрелись мы на искры, на мерцающее дыхание нашего очага. А я вдруг почувствовала, что замерзаю. В полусне я протянула руку, чтобы дотронуться до тебя и нечаянно опрокинула со стола бокал с недопитым вином. «Дзинь!» - отозвались хором все четыре угла. «Минус один бокал, итого пять», - бормочу я и чувствую, как ты поправляешь сползшее с меня одеяло.


       Поезд Симферополь-Саратов стремительно уносил нас домой сквозь ночь. Весь плацкартный вагон за исключением меня уже спал. Я стояла около титана и пила кофе из пластмассового стаканчика, ловя взглядом огоньки, изредка мелькающие за окном. Сначала их было мало, и мне приходилось напряженно всматриваться в пелену ночи, чтобы не пропустить, как проноситься мило маленькая светящаяся точка. Затем они стали попадаться всё чаще и чаще, складываясь в целые созвездия. Вот поезд начал постепенно сбавлять скорость, и я поняла, что мы подъезжаем к какой-то станции. Сонный проводник вышел из своего купе, добродушно осведомившись, почему мне не спиться. В ответ я только рассеянно улыбнулась и пожала плечами.