В пятницу...

- В пятницу в 10:00, благодаря директору, к нам приедут из народного суда с
лекцией. Тема лекции «Договоры и все, что с ними связано». По данной теме к концу рабочего дня всем подготовить вопросы – бодро всем объявил заместитель директора.

Нужно сказать, что на предприятии, где работал Смельчаков, все делалось,
благодаря одному человеку, только одному человеку, - директору. Все вопросы, все новаторские разработки, все проблемы решались только под его эгидой. Казалось, само предприятие из 1000 человек существовало только благодаря усилиям великого и ужасного Ивана Иваныча.

До конца рабочего дня оставалось не больше трех часов, и поэтому Смельчакову
было не до вопросов. Ему еще нужно было заглянуть в цех и выяснить, сколько продукции сдала первая смена, обсудить пути сотрудничества с новым клиентом, заполнить табель на получение зарплаты всех его работников, ну и так далее, - короче, работы хватало. А тут, какие то вопросы. Прям как в школе.

Всю вторую половину дня, тема завтрашней лекции, то и дело, всплывала то тут, то там, словно не было ничего важнее. То об учебе напоминал офисный юрист, заявляя как важно, чтобы к завтрашнему дню все были готовы, то коллеги принимались во всю силу легких обсуждать завтрашнюю лекцию – что лучше надеть и как эффектнее задать свой вопрос, то в кабинет врывался сам непосредственный высокий начальник, Сан Саныч, и принимался всех мучить – подготовили вопросы или нет.

По окончанию рабочего времени, попрощавшись со всеми, Смельчаков, как обычно, остался, чтобы сделать валютную статистику - этот вопрос был не из важных, как и некоторые другие, для начальства, - и поэтому им Смельчаков занимался после работы.

Дверь кабинета резко отворилась, и внутрь ворвался неугомонный Сан Саныч:
- Вопросы подготовил?
- Какие вопросы?! У меня статистика и …
- Мне на.рать на твою статистику. Рожай вопросы. Чтобы завтра в лучшем виде. Будет директор, понял? – и, хлопнув дверью, пошел пить пиво со своим лучшим другом Тульским Валерием Хламидовичем.

На следующий день всех в обязательном порядке погнали в актовый зал. Там, женщины разодетые, мужчины важные - все как на праздник, ожидали прибытия важной делегации народных судей. Последние явно опаздывали, было около одиннадцати часов, но это мало кого волновало – из душного зала никого не выпускали.

Начальник Смельчакова, Сан Саныч, блистал накрахмаленной рубашкой и галстуком, всем видом изображая из себя важное усердие в связи с надвигавшимся событием. Дамы-коллеги надели свои лучшие наряды и приняли эффектные позы в первом ряду. Там и сям была слышна светская беседа.

Смельчакову претила вся пафосность и показная парадность атмосферы. Его так и подмывало демонстративно встать и пойти заниматься своими делами, а не сидеть в набитом зале в ожидании важных гостей.

Наконец дверь распахнулась, и внутрь бодрым шагом проследовали двое мужчин в костюмах и одна дама солидной комплекции. Шумно усевшись в президиуме, они натянули слащавые улыбочки и с преувеличенным радушием принялись знакомиться с собравшимися.

С первых же слов вновь прибывших самый молодой из них вскочил со своего места и, переметнувшись на другую сторону, начал щелкать профессиональным фотоаппаратом внушительных размеров, дабы запечатлеть для истории сие важное действо. Сделав таким образом не меньше десяти «выстрелов», он вернулся на свое место и принялся с внимательным видом внимать каждому слову своих старших коллег.

- Договор – это важный документ, с помощью которого две стороны узаконивают свои деловые отношения – гнусавила дама внушительных размеров, манерно водя в воздухе ручками.
- В договоре обязательно должны быть указаны имена, отчества, фамилии и должности лиц, его подписывающих, а также полные название организаций – словно для первоклассников объясняла она.

Смельчакова начало клонить в сон. Чтобы не уснуть, и тем самым не уронить свое реноме в глазах своего начальства, он принялся рисовать в своем блокноте председательствующую даму. Гордо поднятая голова, массивный корпус, руки, воздетые в воздухе, как в молитве.

Дверь актового зала распахнулась и внутрь преувеличенно осторожно, на цыпочках, вошли еще трое лощеных незнакомцев.

- А это наши коллеги – радостно объявила дама в президиуме – позже они выступят и разъяснят вам все по поводу коллективного договора.

«Похоже, что песня затянется до самого обеда» - глубоко вздохнув, подумал про
себя Смельчаков.

Полная дама продолжала верещать какие-то всем давно известные истины, то и дело не доводя свою мысль до конца, зажевывая окончания слов, прыгая с одной мысли на другую, так и не закончив первую. Зал уныло молчал. Разве что не раздавался храп. Чувствовалось, что не одному Смельчакову надоел этот спектакль погорелого театра.

Вдруг дверь зала широко распахнулась и внутрь шагнул-скакнул «сам». Директор. Грозный Юпитер. Иван Иваныч. Аудитория, как по мановению волшебной палочки, встрепенулась, оживилась и стала с неподдельным интересом слушать расфуфыренных судей. Судьи также оживились, и то и дело стреляя глазками в сторону директора, с еще большим усердием принялись растолковывать невежественной публике что есть договор.

Молодой человек с фотоаппаратом снова вскочил и заискивающе принялся фиксировать для истории поочередно директора и судей. Судей и директора.

Сан Саныч, начальник Смельчакова, также проснулся, заерзал на своем месте, подался вперед, потом назад, вбок, снова вперед, снова назад, всем своим видом выражая усердие и рвение, которое так любит высокое начальство.

Дамы, коллеги Смельчакова, приняли горделивые позы, эффектно закинув ногу на ногу, время от времени тихо переговариваясь и также выказывая усердие и рвение.

- У кого есть вопросы? – поинтересовалась полная дама, закончив свою пламенную речь.

- У меня – встрепенулся Сан Саныч, подобострастно зыркнув глазками в соторну Иван Иваныча, – скажите, для заключения договора необходимо получить все страницы свидетельства или только первый, на котором находятся имя и реквизиты?

- Так, очень интересный вопрос. Вопрос очень интересный – пробубнила дама-председатель - Я думаю, что первая страница с именами и реквизитами очень важна. Обязательно нужно ее требовать. Да, да. Там есть вся информация о стороне, заключающей договор. И эта информация очень важна. Без нее не заключишь договор. Что же до остальных страниц, то я думаю, что, если на них нет никакой важной информации, их можно не требовать. Но если на них находятся какие то важные данные о стороне, заключающей договор, то нужно требовать и их. Что думают мои коллеги?

Коллеги думали также. Коллеги были готовы детально обсудить сей важный
вопрос. Но их поток сознания прервал «сам».

- Вот вы скажите мне. Я недавно заключил договор на ремонт нашего клуба. – нужно сказать, что директор редко говорил «мы». Или «предприятие». А если и говорил, то это у него получалось как у того французского короля «Мы, король Франции». - В договоре были указаны сроки, вид ремонта, стоимость. Но противная сторона не выполнила в полном объеме своих обязательств, и я решил наказать ее, лишив ее части заработка. Правильно я сделал или нет?
- Если услуги не были выполнены в полном объеме, так, как вы договаривались, как это было записано, значит, вы были в праве наказать противную сторону, лишив ее части заработка. Если услуги были выполнены в полном объеме, значит, вы были не в праве наказывать противную сторону – мудро заключил один из судей. Но я не сомневаюсь, что принятое вами решение было правильным – Смельчакову показалось, что сейчас в честь директора грянут аплодисменты, на грудь ему повесят звезду героя и все по очереди примутся благодарить его за его чуткое и справедливое руководство.

- У меня вопрос – снова оживился Сан Саныч, заерзав на своем месте и метнув свой ясный взор в сторону своего работодателя.

- Так, пожалуйста. Сегодня наши товарищи очень активны. Это очень ободряет – полная дама была само благодушие.

- Скажите, если одна из сторон поменяла адрес, съехала, или у нее поменялся руководитель, должна ли она информировать другую сторону или нет?

- Вопрос очень интересный. И важный. Нужно ли информировать другую сторону, если у вас поменялся руководитель или вы сменили адрес. Или должна ли другая сторона информировать вас, если у нее поменялся руководитель или адрес. Начнем с того, что в договоре всегда нужно указывать почтовый и юридический адрес… - Смельчаков больше не мог выносить этой китайской пытки.

- Мне нужно выйти – прошептал он на ухо Сан Санычу. Тот неодобрительно кивнул,
косясь в сторону директора.

Смельчаков пошел в цех, забежал в бухгалтерию, а, вернувшись в офис, позвонил двум своим клиентам. В актовый зал он больше не вернулся.

Наконец, через час, восторженно оживленные, словно ничего интереснее этого судейского выступления они не видели за всю свою жизнь, коллеги Смельчакова ворвались в офис.

- А ты видела, какая брошка была у этой дамы? А какое смешное лицо у того судьи? А какой кремовый костюм у директора! А лицо красное, явно с перепою!
- Ой, я новые туфли надела и так ноги себе натерла! Ой, не могу!
- Сан Саныч, а вы что как пионер синюю рубашку надели?
- А дочь директора, видели, какую себе прическу сделала?!

Все были радостно возбуждены и, похоже, никто не жалел о потерянном времени.

- А ты, чего молчал, Смельчаков? – набросился на него, вальяжно развалившийся на стуле и довольный собой Сан Саныч. Все вопросы задавали, принимали активное участие, а ты? Тупой, что ли? – в такте и деликатности Сан Санычу не было равных.
- Да мне и так все ясно. Да к тому же к договорам я не имею прямого отношения. Я, пока вы там сидели, успел и в цех два раза зайти, и с клиентом побеседовать, и…
- Мне начихать, куда ты там зашел и с кем поговорил. В зале присутствовал директор. Ты должен был себя проявить…

Смельчаков понял, что спорить с начальством бесполезно. Оно всегда право. «Я начальник, ты - дурак. Ты начальник, я – дурак».

Он сидел, молча уткнувшись в монитор компьютера, лениво перебирая закостеневшими пальцами по клавиатуре. Ему захотелось встать с места и со всего маху дать по этому заплывшему жирком с поросячьими глазками личику. Послать всех куда подальше. Бросить все и стать наконец свободным человеком. Хотя бы на день. На час. На минуту. Бросить всем лицо, что они пошлы, вульгарны, отвратительны. Но он понимал, что в свои тридцать пять он уже этого не сделает. Не сделает, как сделал когда-то, когда ему было двадцать, и он не готов был мириться с подлостью, лицемерием, ложью. Не готов был мириться с казенщиной. С уравниловкой. С тем чванливым и узколобым фарисейством, которое обитает почти в каждом офисе, в каждом кабинетике, в каждой конторке. Поэтому он продолжал сидеть молча, угрюмо уставившись в компьютер и думая над извечным русским «Что делать?», и как всегда не находя ответа.