Плаха

Как плаха над степью немая луна
И звезды – апостолы веры.
И бал правит просто, да сам сатана
В клубах обжигающей серы.

Взрывается призраком тысяча звезд,
И тысяча душ завывает,
И дивный, дрожащий, волнующий хвост
Кометы творения ласкает.
 
И молнии в выси, разверзнется дно,
И вытечет жгучая лава.
И вечно огромное, дикое зло
Прославится вечною славой.

И бой барабанов, пугающий слух
И стрелы, как вспышки прозрения.
Во всем одиночества горестный дух,
Пропитанный тайным сомненьем.

И ряд облаков, чуть колышущих свет,
И дивные радуги блики,
И где – то за ними невинность след
И бесконечности лики.

И лунные кони прозрачней слезы
Мерцают, сверкают, несутся
Куда – то, в безвременность первой зори,
За ними сияния вьются.

Блестящий горящий таинственный свет,
Дрожащий сорвавшийся голос.
И в черной утробе удушливых лет
Лежит человеческий волос.

Разверзнется небо, крошится земля,
Из под нее выползает
Большая красивая злоба – змея
И зубы в запястье вонзает.

Укусы смертельны, но вечная жизнь,
А, может быть, вечная мука.
И мученик смотрит с томлением ввысь,
Так, будто бы, видит там друга.

Из раны сочится и капает кровь,
Пески ее вмиг испаряют.
И старой старухой девица Любовь
Вдали за рассветом мелькает.

Она обернется, виден страшный оскал,
Лицо словно горькая маска.
И дальше в раздолье звенит карнавал,
Любовь исчезает с опаской.

У горестной ямы, на Верхнем холме
К столбу пропечаталось тело,
Сползает тихонько к горящей земле,
Теряя последнюю веру.

И бал угасает, уходит луна,
И лава наростом застынет
И вместе с подручными сам сатана
Пустынную степь покинет.