Блок и Хайям входили в раж

* * *
«…я расплавлен как воск
и к страданьям готов» (О. Хайям)

Миром судьба мысли носила!
Дайте чернил, ХрИстоса ради!
Есть желание, есть и силы
Словом раскрасить лист тетради.

Знаю, кричит все или лается
И не свернет караван к толпе,
Щеки давно не подставляются,
Крюк без веревки на потолке.

Слушаем, смотрим старые новости,
Ибо всё было и – суета.
И ощущаешь прилив неловкости –
Истина сверху всегда проста.

Наше желание, наша сила
Через года понять поэтов.
Пусть каравану лает псина,
Рифмы слагаются не об этом.

Их выдирали с душой и сердцем,
Чтобы, быть может, бросить в стол,
Сжечь и теплом дать согреться
Той, что одна на тысяч сто.

СтОит бессонница света – верно.
Блок не ложится, не спит Хайям.
Им за труды в раю таверна
Строится с трассой без туч и ям.

Капли с бокалов богов слетели –
В небе нектар обернулся воском,
Свечкою стал у моей постели
И сочиненьем моим неброским.

Пса отогнал караванщик плеткой,
Губы смочил… Пророк, помоги!
Но не бывает дороги легкой,
Если не видишь ты ни зги.

Звезды смешались, лица, краски,
Будто оазиса в зной мираж.
Там, на скамейке млечной, царской,
Блок и Хайям входили в раж.

Шла без халатика незнакомка
С Розой Востока она болтала.
Месяц светил серпом-заколкой –
Разве блестит так золотая?

Выл караванщик, сбитый с толку,
Лаял с бархана безумный друг –
И охлаждала плечо двустволка,
И ни одной души вокруг.

Шум лишь в таверне, где вряд ли можно
Сквозь облака узреть гостей.
Только известно – и там им сложно
Среди бессонницы новостей.

Нимфы прозрачные и бесплотные,
Взгляды красивые, но – в никуда.
И Рафаэль грустит с полотнами
И не продаст их никогда.

Выбрать таверну иль пустыню?
Разве поймешь Пегаса путь.
Души сгорят, тело остынет.
Все перемелется как-нибудь…

Всё утрясется, поэты выспятся,
И Рафаэлю дадут диван.
Звезды и те не всегда сыплются,
И не всегда дурак – Иван.

Видишь, барханов алеют кромки,
Шелком лучей догнав караван?
Утро любви не бывает громким,
Чтобы к ночи разжечь карнавал.

4/5-05-08 г.