тридцать восемь и два

A) Версия первая. Тёплое.


Холодно
И когда снова и снова открывается дверь
(с точки зрения стен ей больше идёт открытой)
это, конечно, не прибавляет тепла
несмотря на всю оранжевость ламп
Потому-то у вселенной пледа и кресла
есть свои аргументы против, скажем, вселенной стола и стула
И потом снова открывается дверь
после которой, что характерно для этого часа, открываешься ты
входишь и говоришь
что у меня нет ни одного кресла похожего на тебя
(это ты так шутишь, когда ищешь, где бы присесть)
Я тогда говорю
что все, кто хотел остаться, располагались не в креслах
а на полу, скрестив по-турецки ноги
И не важно, были они в джинсах или в костюмах
Ты улыбаешься, делаешь серьёзную мину
И, игнорируя кресла, садишься на пол
(дверь удивлённо закрыта)

Слушай,
почему каждый раз, когда так происходит
мне становится сразу тепло. Может
оттого, что закрыта дверь?


B) Версия вторая. Тепло минус.
Но плюс для Любы Макушиной.


Холодно
И когда снова и снова открывается дверь
(с точки зрения стен ей больше идёт открытой)
это, конечно, не прибавляет тепла
несмотря на всю оранжевость ламп
Потому-то у вселенной пледа и кресла
есть свои аргументы против, скажем, вселенной стола и стула
И потом снова открывается дверь
после которой (вам присуще обоим) открываешься ты
и, выходя, говоришь
что у меня нет ни одного кресла похожего на тебя
(это ты так шутишь, тебе нужен повод, чтобы уйти)
Я тогда говорю
что те, кто ищет похожести, обычно находят дверь
ибо мимикрия для мебели, всё равно, что оная для меня –
мы же с мебелью человеки, а не бабочки или что там..
Ты улыбаешься, делаешь серьёзную мину
и, непровожаемый взглядами кресел, выходишь
(дверь удивлённо закрыта)

Слушай,
почему каждый раз, когда так происходит
мне становится сразу тепло. Может
оттого, что закрыта дверь?